– Да.

– Но ты-то такого слова не давала. – Он остановился, повернулся ко мне и тяжело задышал, я видела, как вздуваются вены на его висках, и дышала так же. Мы оба чувствовали одно и то же. Адское желание ударяло в голову, омрачало разум, побуждало забыть обо всем и броситься в омут страсти…

Нет! Я этого не сделаю.

– Да, я такого слова не давала, – произнесла.

И провела рукой по его щеке. Алекс вздрогнул от моего прикосновения, его глаза потемнели. Закусил губу. Я видела, как подрагивают его ноздри. Как у норовистого жеребца, готового разнести в щепки все преграды и пуститься вскачь. Нет, мой жеребец. Сегодня мы никуда не скачем…

Я коснулась его шеи, почувствовала бьющуюся жилку. Вернулась наверх, провела пальцами по губам. Он поцеловал их. Я задержалась так на несколько мгновений и… просто убрала руку. Из его груди вырвалось что-то вроде рычания.

– Тихо. – Я снова прижала палец к его губам.

А потом сделала шаг назад. Он шагнул вслед за мной. Я сейчас могу делать с ним все что угодно. Он полностью в моей власти. Восхитительное чувство!

– Пошли, – произнесла я.

И двинулась дальше по набережной. Он послушно побрел за мной, как собачка на поводке.

– Лана, ты… – услышала я низкий, необыкновенно сексуальный голос Алекса.

– Жестокая? – подсказала я.

– Садистка! – с чувством произнес он.

Да, эта стерва Лана именно такая. В отличие от скромницы Мышки…

Мышка меня поцеловала. А я ее нет – она не позволила.

Вчера я проводил ее до дома. Плелся за ней, как верный пес, капая на асфальт горячей от похоти слюной. И как можно было согласиться на такое дурацкое условие – не прикасаться к ней? Как будто у меня был выбор…

Она растравила меня своими стройными ножками, выглядывающими из-под юбки, умопомрачительной грудью, обтянутой скользким шелком, и своими нежными пальчиками. Вот ведь проказница! Специально завела меня и оставила погибать от спермотоксикоза.

Ну, ничего. Раз ей хочется играть – поиграем. Рано или поздно игры закончатся, и тогда она узнает, на что способен озверевший от воздержания бешеный лев.

В прошлый раз, семь лет назад, я был нежен и осторожен. Сейчас все пойдет по-другому. Мышке не будет пощады. Умираю как хочу ее! Никогда в жизни не хотел никого так сильно. Девушки всегда казались мне взаимозаменяемыми: не дала одна – обломится с другой. Но Мышка… Ее никем заменить невозможно! Таких больше нет. Только она вызывает во мне бурю непонятных эмоций.

Вчера она не разрешила мне даже войти в подъезд. О том, чтобы попасть в ее квартиру и устроить убойное продолжение банкета, я уже и не мечтал.

– Ты сегодня хорошо себя вел, – произнесла девушка перед тем, как оставить меня одного в темной тоскливой ночи.

– Требую награды за примерное поведение… – начал я.

Она не дала мне договорить. Поднялась на цыпочки, положила руки на плечи и легко коснулась своими губами моих. Я рванулся навстречу, хотел впиться, прижать к себе ее упругое тело… Но меня остановили:

– Руки по швам!

Тоже мне, командирша, блин! Но я повиновался. Потому что дал слово.

Она чмокнула меня в нос и убежала. Скоро я догоню тебя, моя маленькая шалунья!

Сегодня с утра я успел побывать у Маринки, узнал, что ее скоро выписывают. Она умирала от нетерпения и готова была сбежать из больницы сию минуту, но нужно было дождаться результатов каких-то анализов.

Ближе к обеду раздался звонок телефона. Это была учительница Захара, Вероника Сергеевна.

– Александр Григорьевич, – услышал в трубке. – Знаю, что Марина Григорьевна лежит на сохранении, поэтому позвонила вам. Не хочу ее волновать. Захар…

– Что случилось? – У меня в груди похолодело.

Я не паникер, но в тот момент за секунду успел нарисовать себе кучу жутких картинок того, что могло приключиться с моим неугомонным племянником.

– Захар плохо себя ведет, – услышал я.

– Слава богу! – вырвалось у меня.

– Вас это радует? – возмутилась и, кажется, немного растерялась Вероника Сергеевна.

– Никак нет. Просто когда вы позвонили, я подумал, что с ним что-то случилось.

– Ну что вы! С ним все в порядке. То есть… почти. Форма немного пострадала. И на лице царапина.

– Ерунда!

– Нет, не ерунда! Мы должны разобраться с этим инцидентом. Пожалуйста, когда придете сегодня за Захаром, не уходите, пока мы не побеседуем.

– Понял. Найду вас.

Я приехал в школу за двадцать минут до окончания продленки.

Выбравшись из автомобиля, нос к носу столкнулся с одной из мам – той самой, что первого сентября провожала нас с Захаром к старту линейки. Забыл, как ее зовут. Инна? Ира? Что-то такое.

– Привет. – Она надула губы и захлопала ресницами.

– Привет.

– Как дела? Справляешься с племянником? Я могла бы помочь…

– Спасибо, все в порядке.

И вместе пошли в сторону школы.

– И все же мальчику нужно женское внимание, – лепетала Инна или как ее там.

Мы были у класса, она зашла, сильно качая бедрами – видимо, думала, что я иду за ней. Но я последовал дальше по коридору. Мы с Захаром прекрасно обойдемся без ее навязчивого внимания!

Уроки с детьми делает не Вероника Сергеевна, а какая-то другая учительница, так что я отправился на поиски классной руководительницы, но вдруг увидел впереди знакомый силуэт. Мышка! В прямом строгом платье, на шпильках – просто секс-бомба!

– Привет, – догнал ее. И сразу спросил: – У нас же не свидание?

– Что? – Она удивленно посмотрела на меня. – Нет.

– Тогда вот тебе за вчерашнее!

Я обнял ее, прижал к себе и нежно и аккуратно поцеловал в щечку. Пока так. Для затравки. Горячее будет позже. Не знаю когда, но точно будет.

– Что ты… – возмущенно начала она.

– Вообще ничего.

Я уже отпустил ее. Она поправила платье, сердито глядя на меня. И тут ближайшая к нам дверь открылась, на пороге появилась Вероника Сергеевна.

– Вы оба здесь, – произнесла она. – Это хорошо. Проходите.

– А ты что тут делаешь? – шепнул я Мышке, пока мы входили в учительскую.

– То же, что и ты.

– Меня будут отчитывать за Захара.

– А меня за Соню!

– Присаживайтесь. – Наша классная указала на стулья за длинным столом.

Мы с Мышкой сели рядом. Вероника Сергеевна – напротив.

– Ваши дети никак не могут найти общий язык, воюют с первого сентября, – начала она. – И сегодня все зашло слишком далеко.

И она поведала душещипательную историю разборок наших милых детишек. Оказывается, Захар получил свои царапины от Сони. И почему я не удивлен?

С чего все началось, нашей учительнице выяснить не удалось: оба молчали, как партизаны. Кончилось тем, что Соня плюнула в Захара, он порвал ее тетрадку, она попыталась вцепиться ему в волосы, но поцарапала лицо. А он с криком, что не бьет девчонок, пнул ее портфель так, что все содержимое разлетелось по классу. Вероника Сергеевна настоятельно попросила нас строго побеседовать с нашими оболтусами.

– Я не знаю, что они не поделили. Может, вам они скажут. В любом случае, мы должны до них донести, что такое поведение неприемлемо.

– Мы донесем, – очень серьезным тоном произнесла Мышка.

Как меня заводят эти строго поджатые губы! Она хмурится, кивает, хочет казаться взрослой и серьезной, но я вижу в ней забавную девчонку. И секс-бомбу. Не знаю, как, но она сочетает в себе две эти сущности.

– Да. Донесем, – кивнул я. – А потом догоним и еще добавим.

– Вы же не собираетесь бить Захара? – встрепенулась Вероника Сергеевна.

– Ни в коем случае. Мы просто поговорим по-мужски. Кстати, я считаю достойным похвалы тот факт, что он не бьет девчонок.

– Конечно, но…

– И может быть, я его за это похвалю. Но за все остальное поругаю. Пряник и кнут, так сказать.

– У вас есть педагогическое чутье, – произнесла Вероника Сергеевна.

– А Соню хвалить, кажется, не за что, – вздохнула Мышка.