— Все, хватит, ма! — закричала я, придя в сознания полностью, и села на кровати.
— Давай собирайся, голожопик, я там блинчики постряпала. — Мама потерла руки, мол, задание выполнено, и, поправив очки, пошла из комнаты, закрыв за собой дверь. Протерев влажные от смеха глаза, я накинула халат и направилась в ванную.
— Доброе утро, — прошел мимо Леша.
— Доброе. Че вчера надо было-то?
— Да просто хотел спросить, со скольки ты, будить тебя или нет. — Он отвел хмурый взгляд в потолок.
— Ну ёпрст.
— Ты, может, начнешь одеваться, а?
Я покраснела, но, сузив глаза, съязвила.
— А ты, может, начнешь стучаться?
Он промолчал и, смерив меня хмурым взглядом, направился в свою комнату. Когда дверь туда открылась, выбежал пухлый черный ком шерсти, он же мой кот, он же Коби, он же Курт Кобейн. Кот так-то полноправно мой, но почему-то спать ему больше нравится у Леши. Ну, я и не обижаюсь, мне с ним тоже спать не то чтобы комфортно: вечно пятой точкой к самому лицу ляжет и ворочается, не переставая.
— Утро, Кобик, — я погладила его за ушком и наконец пошла мыться.
Выйдя из душа и сев за стол, я посмотрела на часы и поняла, что, блять, я так-то уже опоздала! И на вторую пару еле успевала. Когда взяла телефон, увидела кучу пропущенных от Лили и смс: «Ир, не смей спать! Сегодня важная лекция по ТПМ! Потом не догонишь! Приди хотя бы на вторую половину!»
Теория производственного менеджмента, или сокращенно ТПМ, наиужаснейший предмет в универе. Точнее, сам он вполне нормальный, а вот что касается преподавательницы… там просто стреляйся. Женщина-препод весьма стервозная, требовательная до невозможного и, собака, еще и умная, плюс ко всему.
Есть у нас на потоке одна особа, Юлька Доскова, староста первой группы (сама я в третьей), — та еще зануда и зазнайка. Любит похвастаться своими знаниями, блеснуть какими-то малоизвестными фактами, построить преподавателей, задавая им вопросы, отдаленно касающиеся предмета. Так вот, Зинаиду Робертовну, преподавателя ТПМ, ей поставить не удалось вот совсем. Доскова вальяжно подняла руку на первой лекции, поправив свои круглые очки, и начала своим занудным голосом с манерой говорить в нос. Эм, дословно не вспомню, но что-то вроде: «А вот знаете!.. В таком-то, таком-то году всемирно известный политик/король/лорд/шахматист сказал, что… бла-бла-бла. И вот согласны ли вы с этим?»
Помню, Зинаида Робертовна, она же Кац (у нее фамилия такая, реально), тогда не только ничуть не растерялась, но еще и весьма уверенно, даже грубовато ответила: «Между прочим, перед тем, как задать вопрос, следует представиться и встать. Во-вторых, сказано это было тогда-то, тогда-то (уж простите, я не помню точных чисел) на каком-то там конгрессе и подразумевалось то-то, то-то. Если вы хотите подискутировать на эту тему, то всегда пожалуйста, но не во время моих лекций. Это совершенно не относится к нашей теме». У Досковой аж дар речи пропал — настолько это было сказано… грозно и даже нахально, что, пожалуй, и самый умный (или тупой) человек побоялся бы говорить что-либо в ответ. Мне тогда даже понравилась эта преподша, но потом… ух, как же я с ней намучилась! Опоздала на две секунды буквально — меня, увы, не пустили, а потом я еле-еле восстановила эту лекцию, еще и рассказывала ее наизусть, более того — отвечала на какие-то заковыристые непонятные вопросы — короче, настрадалась, мысленно обматерила ее и пообещала себе больше никогда не опаздывать».
Кажется, в скором времени намечается очередной разнос по полной. Еще и лекцию хрен восстановишь. Общаюсь я только с Лилей, а пишет она… ну, мягко говоря, неразборчиво. У нее лекцию списать почти нереально.
Я вздохнула от понимания, что Кац меня растерзает в пух и прах, и вышла из-за стола. Даже аппетит пропал.
Стоя на остановке, я вдруг поняла, что у меня, черт бы побрал того таксиста, нет денег на проезд. Вообще ни рубля. Возвращаться домой, чтобы попросить у мамы, было не вариантом: она и так мне вчера дала на этот идиотский день рождения Новикова. Придется занимать на неопределенное время.
Я сжала лямки своего рюкзака и угрюмо, но быстро направилась пешком в универ. Ходьбой дорога занимала минут сорок, поэтому и на вторую пару я опоздала. Там, к счастью, было все не так жестоко, разрешалось тихонько зайти, сесть в конце и начать писать (слушать). Так я и сделала. Осторожно открыв скрипящую дверь, я угрюмо кивнула повернувшейся на звук лекторше по Маркетингу и приветливо махнула воодушевившейся Лиле. Лиля сидела на первых партах, но я ее сразу заметила: это пушистое розовое пятно слишком выделялось из всех. К тому же она уж больно яро замахала мне своими маленькими ручками — многие тут же обернулись на опоздавшую меня, интересуясь, кому это так радуется староста третьей группы.
— О, Жданова. Ну как погодка? — вдруг ехидно спросила преподавательница.
— Ч-что, Нина Викторовна? — не поняла я.
— Хорошо прогулялась сегодня? Я, проезжая мимо, видела, как ты пешком шла с Калашниковой.
Я вся напряглась. Вот повезло, так повезло.
— Кхм, простите… Просто… не рассчитала время.
— В следующий раз за двадцать минут до пары все-таки езжай на транспорте.
— Хорошо…
Я взглядом попыталась каждого заставить отвернуться, мысленно посылая их: «Че смотришь?», и села за самый последний ряд. Там почти никого не было. Преподавательница, хоть и не сильно ругалась, но не терпела лодырей, рассаживая их поближе. А опоздавшим сама велела незаметно садиться за последние ряды.
Нина Викторовна продолжила лекцию, а я уселась и открыла нужную тетрадь, чтобы начать конспектировать. Стоило сделать это, как ко мне каким-то неведомо незаметным образом подсел Новиков. Я сразу же вся напряглась, но вспомнила свое решение вести себя неприступно и холодно, как всегда. Ничего я ему не должна, и точка.
— Доброе утро, соня-пешеход, — улыбнулся он мне. Я даже не стала смотреть в его сторону, демонстративно внимательно слушая лекторшу и записывая диктуемый материал. Между прочим, из-за тебя проспала и пешком пилила, гад! — Ты же вчера не так поздно ушла, так чего сегодня опоздала? Я вот почти не спал, но тут.
— Поздравляю тебя, гордись до смерти, — бросила я флегматичный взгляд и продолжила писать.
— Ох, снова режим высокомерной стервы. — Он закатил глаза и подпер щеку рукой. — Вечной девственницей ты намного милее.
Ох, ну как тут сохранять хладнокровие?!
Однако я пыталась изо всех сил.
Но мои щеки и уши, очевидно, старались слишком плохо! Я поняла это по тихому смешку этого пошляка — очевидно, заметил проступивший румянец.
— Ты чего-то хотел? — грубо спросила я.
— Ну, вообще, да. Ты, если запамятовала, должна мне желание.
— Ничего я тебе не должна.
— Воу-воу, какая нечестная девочка! Не отвечаешь за свои слова.
— Между прочим, я ответила более, чем на два вопроса, насколько помню!
— Ты должна была, вообще-то, три раза. И… — он постучал указательным пальцем по виску, — хм, чьи же это были слова? «Я выбираю желание!» Так-так… Хм, что-то мне подсказывает… Кажется… ТВОИ?
— Очень смешно. Ничего я тебе не должна.
Он лишь улыбнулся, сел прямо и достал свой телефон. Айфон ли, хрен их разберешь. Что-то там тыкая, он продолжал говорить:
— Я знал, что ты будешь так говорить. Поэтому… — спустя пару мгновений, Новиков положил свой телефон на мою тетрадь, загородив все. Я только хотела возмутиться, мол, я, вообще-то, пишу, как…
— АААА!!! — заорала я, увидев в его телефоне… “АйТиЭс”!!! Твою ж мать! В студии! Все вместе! Взъерошенный улыбашка Грэг крутит барабанные палки, дерзкий Рэй стоит у окна с сигаретой и хищно улыбается в камеру, крутой Кол, единственный, кто не отвлекается, а продолжает играть, и мрачный, бледный Вик, развалившийся на диване в углу с бас-гитарой. ЖЕСТЬ!
— Кхм-кхм, я вам там не мешаю за последней партой? — раздался недовольный и строгий голос лекторши.
Я осеклась, понимая, что заорала-запищала на всю аудиторию.
