Иногда, когда я задумываюсь, с чем заигрывала все это время, я покрываюсь холодным потом от страха.

Вспоминая о Софи, я понимаю, что ничто в мире не смогло бы исцелить ее. Никакого дофамина, кокаина, алкоголя или секса не хватило бы для того, чтобы удержать ее в этой жизни. Ни дружбы, ни даже любви было бы недостаточно.

Единственной сферой, которую я ревностно охраняла от своих сложных отношений с Софи, была моя работа в университете.

В самом начале какое-то шестое чувство не дало мне впустить ее в эту часть своей жизни. Возможно, я не до конца понимала, что с ней происходит, но где-то внутри меня жила уверенность в том, что, если я сделаю ее частью мира, где я была уважаемым преподавателем, последствия окажутся катастрофическими. Проводя с ней время и забавляясь с крэком, я всегда помнила, что на следующий день должна идти к студентам и преподавать.

В этом мне тоже повезло. Может быть, моим шестым чувством и был голос Марии Магдалины, моей покровительствующей святой (как мне хочется думать). Во всяком я случае, я никак не могу присвоить себе эту заслугу.

Мои усилия были вознаграждены, потому что курс, посвященный проституции, оказался самым интересным из всего, что я когда-либо преподавала. Я утверждаю это совершенно серьезно: у меня было достаточно интересных работ, с которыми я могу его сравнивать. Два года я проработала в качестве ассистента преподавателя в Массачусетском технологическом институте на кафедре гуманитарных наук. Я проверяла работы студентов по темам «Мистика и гностицизм в литературе» и «Зло как тема в литературе». В задании не было конкретизированных тем, и глубина вопросов, затронутых студентами, была просто потрясающей. Такие работы сложно превзойти, и с тех пор я не встречала ничего столь же интересного.

Они выделялись даже в среде, где гениальность шла об руку с целеустремленностью и трудолюбием.

Но этот курс формировался в нечто совершенно особенное.

Некоторые темы провоцируют к себе интерес определенных типов личности, и это заметно по тому, кто приходит на занятия. Например, всякий раз, начиная курс занятий о смерти, мне приходилось отсеивать тех, кому там было не место: людей, только что переживших смерть близких и нуждавшихся не в научном познании, а помощи специалиста; особ в черных одеждах и с длинными черными ногтями.

Я предполагала, что на «Историю и социологию проституции» придут студенты, которых можно будет разделить на две группы. Там будут феминистки, которые приложат все усилия к тому, чтобы окрестить это явление мужским игом над женщинами либо потребовать легализации этого вида деятельности. Еще я ожидала студентов, привлеченных «клубничкой» и возможностью поговорить про секс. Также там должен оказаться по меньшей мере один молодой республиканец, собирающий информацию по этой теме, чтобы потом использовать ее для своего продвижения на политическом поприще. Но я все же надеялась, что ко мне придут хотя бы несколько человек, движимых чистой любознательностью и непредвзятым отношением к жизни.

В самом начале занятий было необходимо задать общий тон нашим взаимоотношениям, которые я хотела сделать демократичными и открытыми, насыщенными информацией и размышлениями. Сразу хочу сказать, что не являюсь сторонницей дискуссионных занятий, на которых принято не давать знания, а учить их обсуждению. Если вы хотите такого познания, - отправляйтесь в ближайшее кафе «Старбакс». Если меня, специалиста высокого класса, профессора, наняли в качестве преподавателя, то я имею право настаивать на своем собственном стиле ведения занятий.

Итак, мы начали с обычных кратких рассказов о себе, которые всегда помогают мне составить представление об учениках. Я ходила по аудитории и выслушивала студентов, которые представлялись и объясняли, почему они пришли на эти занятия. Потом я сказала несколько слов о своем образовании и услышала свои слова, что я, оказывается, собираюсь писать книгу о проституции (эта идея удивила меня саму). Потом я объяснила, что у меня как у преподавателя нет приемных часов и в случае возникновения вопросов, студентам следовало обращаться ко мне непосредственно до или после занятий.

Мы просмотрели программу курса, я объяснила им, какие задания буду давать, и какие книга они должны прочитать.

Потом я стала рассказывать о том, чему мы будем уделять особое внимание в течение ближайших месяцев.

- Разговоры о сексе перестали быть запретной темой, как раньше. Однако говорить о проституции по-прежнему считается неприличным, если только это происходит не в контексте острог или пошлых шуток. - Я стала обходить аудиторию. - В этом семестре мы займемся изучением истории проституции, ее форм и изменений, которые она претерпела за века. Мы узнаем, как к ней относилось общество, и посмотрим, какое значение она имела с точки зрения антропологии. Мы окунемся в мир древних цивилизаций Средиземноморья, Китая, Кореи и Южной Америки и увидим, как проституция процветала во все времена. Мы будем искать ответ на вопрос о том, почему это происходило. Мы попробуем разобраться в том, почему появилась и существует проституция, зачем она нужна и почему подвергается гонениям со стороны общества.

Один из студентов сидел и тихонько хихикал. Продолжая говорить, я дошла до того места, где он сидел, встала у него за спиной, замолчала и после паузы снова начала рассказывать. Он немедленно успокоился. Я знаю пару-тройку приемов управления аудиторией.

- Мы постараемся разобраться в том, какое место занимает проституция в обществе и какую роль она в нем играет. Познакомимся с попытками легализовать проституцию и научиться ею управлять, или с методами, которые применялись, чтобы от нее избавиться.

Мы сравним проституцию как осознанный выбор карьеры и как форму рабства. Мы будем задавать сложные вопросы и попытаемся избавиться от предрассудков относительно этого явления. Я хочу, чтобы к концу семестра у каждого, кто сейчас находится в этой аудитории, было четкое представление и мнение о проституции, основанное не на слухах и вашем живом воображении, - по залу прокатилась волна нервных смешков, поскольку последнюю фразу я произнесла с особенным выражением и улыбкой, - а на бесстрастном взвешенном анализе известных фактов.

Я вышла из аудитории с ощущением душевного подъема. Впечатления от курса у меня были приятные. Некоторые студенты задержались после занятий, чтобы задать мне кое-какие вопросы или поделиться собственным мнением. Будущее наших занятий казалось многообещающим. Ребята уже задавали правильные вопросы, проявляли интерес, увлеченность и открытость к обсуждению.

Душевный подъем, который я испытывала, этот восторг, опьянение и были основной причиной, по которой я любила преподавать. Дело не в том, что я испытывала какой-то особый интерес к конкретной теме, потому что моя специализация позволяла мне исследовать и многие другие, не менее интересные сферы.

Гораздо важнее была для меня связь, которая устанавливалась между мной и студентами, их интерес и искра, загорающаяся у них в глазах, когда та информация, которую я им предлагала, пробивалась к их сердцам и умам.

Многие преподаватели придерживаются мнения, что главное - донести до студентов содержание курса и его информативную базу. Я же считаю, что если я в состоянии что-либо понять, то смогу это объяснить другим. Содержание курса становится для меня инструментом, которым я пользуюсь для того, чтобы развить у студентов желание и умение учиться, и именно это меня больше всего привлекает в профессии учителя. Таким образом, получается, что содержание темы становится не конечным результатом, а способом его достижения.

Я не хочу сказать, что мне все равно, что преподавать. Сомневаюсь, что мне доставит удовольствие или хотя бы заинтересует обучение работе с программным обеспечением. Разумеется, работа над темами, которые я изучала годами, будет увлекать меня намного больше. Хотя значение этих многолетних исследований в сфере научной жизни чаще всего переоценивается.