— На улице прохладно. Я вас до вашего дома быстро довезу.

Вика колебалась несколько мгновений. Какие еще сюрпризы ей ждать от сегодняшнего дня? Неужели ещё не достаточно?

— Хорошо, — пожалела она патрульного. Он и так пострадавший во всех смыслах.

Она уселась на сидение и захлопнула дверь, машина плавно тронулась и свернула на объездную дорогу, где можно было сократить путь и выехать минуя все светофоры через лес к жилому комплексу.

Несколько минут они ехали молча, и Вика чувствовала себя крайне неуютно. Затем её невольный водитель заговорил.

— Знаете, что я написал в рапорте об этом? — он указал на синяк под глазом.

Вика пожала плечами. Она должна угадать?

— Ветром надуло, — сам ответил он и улыбнулся шутке. Ну конечно, Ветров же ему приложил. Другой вопрос, что именно он хотел этим сказать? Что не выдал Андрея? Не стал на него писать рапорт, чтобы заводить уголовное дело?

— Смешно, — Вика натянуто улыбнулась, не слишком понимая, что от неё хочет добиться этими словами молодой полицейский.

— Я видел, как он работает, — произнес он и выждал реакции Вики на свои слова. Потом продолжил, так и не дождавшись, — я про Ветрова. Немного. Но этого хватило.

— Он же пожарный, а ты в полиции.

— Я в патруле, мы и на пожары выезжаем. А если Прометей, то и Разумов всегда там.

— Прометей? — переспросила Вика. Причём здесь был древнегреческий мифологический персонаж?

— Они так называют сгоревших людей. В смысле пожарные. Когда находят внутри трупы, чёрные как головешка или просто задохнувшиеся в дыму. Просто Прометей. Такое кодовое слово.

Вика поежилась от картин, представших перед её глазами.

— А Разумов тут причем?

— Так в большинстве случаев Прометей с криминалом связан, так часто следы убийств, например, скрыть пытаются. Он следователь, это его работа. Он у нас вообще спец по таким случаям. Поэтому и с пожарными на короткой ноге. Может и с Ветровым так сдружились, он не рассказывает. Знаю только, что он за него кому хочешь голову отгрызет. Говорят, он ему чем-то очень серьезно обязан. В прошлом, конечно же. Если бы это было недавно, кто-то бы да проболтался. А так это тайна, в которую никто из наших не лезет.

— Могу понять почему, познакомилась сегодня с вашим следователем поближе как раз по этой теме.

— Вы не думайте, мы Ветрова сажать не собирались. Мы ему скорей… помочь хотели. Он хороший мужик.

— Звучит забавно от человека, с автографом от него на лице.

— Да нет, — отмахнулся полицейский, — это я под горячую руку, считайте, попал. Он был немного не в себе. Кажется, даже не понял, кого ударил. Вот вы знаете, какой однажды случай был у меня с ним? Я после этого проникся к мужику.

— Какой? — не могла она не испытывать любопытства и не желать узнать об Андрее побольше.

— У нас тут участок же, то город, то деревня. Дачи сплошные. Так вот горит как-то ночью дачный поселок, а домишки плотно стоят, у заборов сарайчики, хлам всякий лежит, доски, мусор. Огонь то с одного дома на соседний пошёл, один поджег, второй. Сухо было, так еще и ветер поднялся, так и начали вспыхивать один за другим. Мы уже там, народ разгоняем от домов, пожарных уже две машины, в одном расчёте как раз Ветров. Поливают всё, выводят гражданских. Я побежал к крайним домам будить всех на эвакуацию, а огонь быстрей меня несётся, прям мигом всё пожирает. Жуть страшная.

Вика не прерывала его, лишь слушала эмоциональный рассказ.

— К одному дому подбегаю, бабка на крыльце вопит, а дом уже с одной стены гореть начинает. Я её тащу. «Идём, — говорю, — сейчас погоришь, потушим, вон пожарные». Ветер как раз с рукавом подтягивается, чтобы отрезать распространение огня. Локализовать, как они говорят. А бабка орет: «Дед мой на чердаке спит! Спасайте деда!». Ну, я туда, Ветер за мной, да за шиворот меня хватает в самых дверях. Там лестница на чердак в середине дома, а уже горит всё вокруг, брови к чертям подпалил, руки сразу чуть не обуглились. Кричит мне Ветер: «Уводи всех срочно!». Я не пойму что такое, а он мне пальцем показывает баллоны с газом под лестницей стоят, старики-то запасливые, для плиты газовой купили. Так огонь вокруг, прям сейчас баллоны полыхнут да взорвутся. Так он меня вытолкал, пока я варежку раскрыл, прям с крыльца одним махом спустил. Я за бабкой и подальше бежать. А она орет: «Деда спасайте!». Ветров, короче, эти баллоны, оба за раз как схватит и на улицу. А на них уже краска пузырится. Я думал всё, ща рванут, ща нас с бабкой снесёт, а Ветрова так вообще на куски порвет. А он тащит их за петли и к пожарному пруду. Бросил на берегу и орёт мне, чтоб не подпускал никого, а сам обратно. Там его командир с рукавом, только поливать начинает со стороны, видит баллоны и тоже орет, чтоб уходили. Мы бежать. А Ветер в дом за дедом. Командир ему матюки в спину, а тот наверх, маску только нацепил и ломится. Лестница уже горит вся, какой там дед. Дым коромыслом, вообще нихрена не видно. Думали всё, кранты обоим, а тут он из дверей прям под шланги, чтобы их водой полили. На нем форма дымится, черный весь и на плече куль огромный с одного края подгорающий. Мы к нему, а это дед у него в одеяло завернутый. Развернули и давай его откачивать, целый оказался, совсем чуть чуть подгорел, пока выходили. Ветрова командир такими трехэтажными крыл, уши в трубочку сворачивались. А бабка там ревела как, аж на шею ему вешалась. А я прям зауважал. Прям мужик! Я думал, такое только в кино бывает. И ведь дальше тушить пошёл. Хрен знает, что с ним там было, ни в одном глазу не показал. Всю ночь они этот поселок поливали. Подмогу вызывали с другого района. Я уж не видел его в конце, куда делся. Наши только рассказывали, что ему выговор влепили за нарушение каких-то там правил, чуть не вылетел нахрен, потому что на испытательном сроке был. Да простили ему, потому что он у них основная лошадка на соревнованиях…

Он взглянул на Вику, которая слушала его, открыв рот, и засмущался, наконец, вывалившись из своих бурных воспоминаний.

— Я слышал просто. Разумов проболтался про соревнования, и что Ветрова из-за них готовы на руках носить и прощать ему дурь всякую. Победить они хотят в этом году, а он выносливый, как ломовой конь, да упертый как бронепоезд, на себе вывозит всю команду. Думаю, его бригада за него тоже, кому хочешь голову свернёт. Так что… — он остановил машину и глянул за лобовое стекло, — это… приехали.

Вика тоже выглянула. Действительно.

— Спасибо, — благодарность вышла скомканной, но если быть честной она пребывала в легком шоке. Вика выбралась из машины.

— Простите, — за что-то извинился патрульный, и укатил в ночь, поблескивая красными огоньками стоп-сигналов на лесной дороге, когда объезжал очередную яму.

Вика стояла перед своим подъездом в размышлениях и нерешительности. Что ей теперь со всем этим делать?

Бывают в жизни странные события, даже целые дни ими наполненные. Этот сумасшедший день был одним из таких, и уложить в одной голове такое количество противоречий с трудом удавалось. Истеричное состояние, приправленное мигренью, слава богу, прошло и уступило место более спокойной попытке во всем разобраться. Всё же чувства немного поутихли, что давало шанс на осмысление.

Так она думала, пока поднималась в ночной тишине спящего дома на единственном работающем пассажирском лифте. Перед входной дверью квартиры Вику ждал новый сюрприз. В стерильном свете от диодной панели на потолке на фоне черной металлической двери инородным телом выделялось бело-зеленое нечто. Пластиковый белый горшок с торчащими из него крупными разлапистыми листьями. Монстера — вспомнила Вика название этого растения с листьями, похожими на пальмовые. Судя по размерам ещё совсем молодой. Но что он тут делает?

Ответом на невысказанный вопрос служил маленький листок бумаги, закрепленный между “пальцами” одного из лап-листов. Вика наклонилась и вытащила листок, прочитала короткую надпись разборчивым, но размашистым почерком: «Прости».