А вот это действительно больно.

– Мерзавец… – я замахнулась, но Максим перехватил мою руку.

– Не советую, Дюймовочка.

– Пусти! – дернулась я. Он до сих пор во мне. Даже член не вытащил, а уже оскорбляет. – Что, в Лондоне девушки закончились, что ты ко мне прибежал? Или никто не трахается с душой?

– Жаль, что у тех, кто трахается с душой, души нет.

– Ты про себя?

Макс клацнул челюстью и пальцами в мои бедра впился. Он не просто во мне был. У него стоял. Я стенками чувствовала каменную эрекцию.

– Будешь дергаться, решу, что готова на второй акт.

– Не дождешься! – и снова попыталась соскочить, тщетно. – Пусти, ты не один! Мне всю ночь работать!

Синяки останутся точно. Больно было.

– Ты со всеми такая душевная?

– Тебе какая разница?! – я испытывала странное мазохистское удовольствие, поддерживая его мнение обо мне. И садистское тоже, потому что Максиму неприятно знать, насколько я морально разложилась. Если он, оскорбляя меня, шлюхой обзывая, ждал, что оправдываться начну, то прогадал. Мне не важно, что он думать обо мне будет, когда укатит в свой чопорный Лондон. Пусть пресным англичанкам вставляет!

– Я хочу тебя, Дина, – неожиданно признался. – Сколько стоит твоя ночь? Штуку, две, пять? Сколько тебе нужно?

– Засунь свои деньги, – я склонился к его губам, языком по ним провела, – себе в задницу.

– Задница – это неплохо, – улыбнулся и рванул вперед, снова атакуя меня. На столик возле дивана уложил, рот поцелуем закрыл, одним движением медленно и мучительно разрезал тугие стенки.

– Сволочь… – бросила и дугой выгнулась. Мне терять уже нечего. Это моя последняя ночь в клубе и с этим мужчиной. Одна ошибка наплодила столько злости и боли, что не разгрести.

Макс увеличил темп и с такой же скоростью пальцами меня ласкал. Разрядка наступила стремительно, но принесла одно опустошение. Слишком много ненависти, чтобы испытать блаженство.

– Черт! – выругался, и я открыла глаза.

Господи, ну за что мне это! Презерватив порвался. Не выдержал повторной эксплуатации.

– Прости, – поднялся Максим. – Я виноват.

Он поправил одежду и достал визитку.

– Если будут проблемы, сообщи. Решу.

Я истерично расхохоталась. Решит он! Какая самоуверенная наглость.

– Почему ты так жесток со мной? – задала дурацкий вопрос. Но ведь прошло пять лет, неужели до сих пор не отпустил ситуацию.

– Ты разбила мне сердце, Дина.

– Тогда мы квиты.

Макс криво усмехнулся и засунул визитку мне в бюстье, которое успела поправить. Я промолчала, на липкое от семени тело шорты натянула, поднялась и все-таки влепила ему вторую пощечину.

– Фак! – зло бросил он, но не пытался предотвратить мой выпад.

– Видеть тебя больше не хочу, – и пошла на выход. Домой поеду. Больше я здесь не работаю.

– Я буду в Москве еще три дня, – услышала в спину. – Позвони, если соскучишься.

Я обернулась, визитку под ноги бросила и средний палец показала. Это все, что получит от меня впредь. Все!

Прошлое

Дина

Сигарета подрагивала у меня между пальцами, а тошнота стояла где-то в горле. Я не курила, но сегодня крепким кофе запила целую пачку. Чтобы в глазах потемнело, чтобы вывернуло наизнанку, чтобы не было этих двух полосок на дешевом тесте на беременность.

Это какой-то заговор, не иначе! Я не могла быть беременной! Я выпила Постинор2 практически сразу. Забрала свои вещи, выбежала из клуба и уже у дома в круглосуточной аптеке купила препарат. В моей жизни слишком много проблем, чтобы надеяться на русский авось. И тем более я не могла позволить себе стать матерью-одиночкой. У меня нет на это ни сил, ни желания, ни денег. О том, чтобы с Барсовым поговорить и речи не было. Он, наверняка, уже вернулся в Англию и думать забыл о своей оплошности. Да и в целом обо мне.

Что он может сказать? Что сделать? Уничтожить язвительными замечаниями и растоптать, бросив напоследок несколько сотен баксов. Сама разберусь.

Я снова посмотрела на тест и решительно допила кофе. Наверное, это вредно, но рожать я все равно не буду. По моим подсчетам срок не больше шести недель. Это должно быть легко. И вообще там не человек, а зернышко граната! Именно так нужно думать. Я не могла позволить себе ребенка, просто не могла. Я даже собаку не заводила, потому что времени заниматься ей нет, как и денег содержать. А младенец…

В дверь позвонили, и я, оставив кружку на подоконнике, открывать пошла. Настя приехать должна. Контакты врача привезти и меня утешить. Она своему будущему малышу радовалась, а я места от безысходности найти не могла.

– Женя? – удивилась я. Не ожидала его приезда. Да и не одета совсем. Майка растянутая и треники домашние. Про круги под глазами молчу.

– Тебя не было на тренировке. Сказали ты плохо себя чувствуешь, – он осмотрелся и слегка улыбнулся: – Можно войти?

Я пропустила его и дверь закрыла.

– Кофе, чай? – поинтересовалась, когда в кухне оказались.

– Чай, спасибо.

Пока возилась с чайником, не заметила, как он на балкон вышел: пепельница, остатки кофе, тест-полоска…

– Дина, все нормально? – напряженно произнес, ткнув пальцем в окурки.

– Извини, – сухо проговорила, – у меня тут не прибранно.

Я пыталась все разом убрать, в итоге пепельница упала, а пепел вместе с измятыми фильтрами разлетелся по кафелю, и все это безобразие накрыло тест на беременность. Положительный. Я не выдержала и сползла по стене, глотая слезы. Зачем я вообще в Москву приехала?! Может, ну ее, столицу эту? Обратно в Сочи к маме и папе? Пять лет сплошной борьбы!

– Что случилось? – Женя сгреб меня в охапку и опустился на стул, качая как маленькую.

– Ты же видел! – воскликнула я. Его спокойствие не умиротворяло, только раздражало.

– Кто он? – тон обычный, но руки, поглаживавшие спину, одеревенели.

– Это неважно. – Да, потому что Барсова больше никогда не будет в моей жизни. – Этот мужчина из прошлого. Между нами давно все кончено. Он даже не живет больше в России, – успокоившись, пожала плечами я. – В общем, это только моя проблема.

– И что ты будешь делать с этой «проблемой»?

– Решать, – вздернула подбородок. Мне не нужно ни сочувствие, ни жалость, ни тем более осуждение. Именно поэтому только с Настей поделилась: она понимала меня. А раздавать правильные советы легко, когда ты мужчина, взрослый и состоявшийся, с престижной профессией и достойным заработком.

– Я отведу тебя к хорошему акушер-гинекологу. Я хоть и стоматолог, но знакомых медиков много.

– Спасибо… – растерялась я. – Настя обещала помочь…

– Это подруга? – уточнил так, словно была приставка «сомнительная». Они пару раз виделись и, кажется, приязни знакомство не вызывало.

– Да, – только кивнула я.

– Тебе нужно поговорить с грамотным врачом. Я возьму это на себя.

– Не понимаю, почему ты возишься со мной? – Я продолжала сидеть у него на руках и в моей маленькой, скромной, но милой кухне Евгений Савин смотрелся дисгармонично. В строгом пальто и деловом костюме под ним, умные каре-зеленые глаза, ровный нос, тонкие губы. Завидный и свободный холостяк в хрущевке за МКАДом. Более нелепо выглядел бы только Барсов – ему бы в моей однушке в тридцать два квадрата в принципе развернуться негде было бы.

– Правда, не понимаешь? – шепотом спросил и выразительный взгляд на мои губы бросил.

Я смущенно отвернулась и слезла с его колен. Женя был привлекательным мужчиной: я слышала, что в зале о нем шептались гимнастки постарше и тренера помоложе. Но он оставался неприступен для них. А я для него. Четыре года. Неужели до сих пор…

– Давай все-таки сделаю тебе чай, – бодро произнесла, меняя тему.

– Сделай, – тактично согласился Женя. Ну почему я не влюбилась в такого мужчину?! Хорошего, чуткого, понимающего, сильного и не боящегося ответственности. Почему нас, девочек, всегда тянет, на тех, кто с легкостью разобьет нам сердце? Хороший вопрос, который всегда без ответа.