«Лезут все в душу без спроса!» – негодовала Эмма. Завтра последний день работаем и на выходные. В душе у Эммы не было никакого ожидания праздника, наоборот было какое-то надоедливое тягостное чувство, от которого становилось мерзко на душе и хотелось плакать.

«Завтра после работы заберу Галину из садика и все праздники никуда не пойду, ни на какие вечеринки, буду отсыпаться!» – планировала Эмма, проведение нового года, медленно поднимаясь по ступенькам на свой этаж. Она даже не предполагала, что её планам не суждено сбыться.

Она машинально открыла дверь, разделась в прихожей и вялой походкой прошла на кухню. С минуту, постаяла, оглядываясь по сторонам, и неожиданно её взгляд остановился на маленькой коробочке с крысиным ядом, плотно обёрнутой в целлофановый пакетик, на верху посудного шкафа.

«Вот моё спасение!!!» – словно молотом по голове ударила цепкая мысль. Она торопливо достала желанный свёрток и открыла коробочку, в которой лежало прозапас после травли мышей в квартире, немного яда.

«Скоро всё закончится. – Шептала вслух Эмма, набирая в стакан из-под крана воды.– Ещё немного и конец всему! Господи, прости меня за малодушие!».

И вдруг, она ясно услышала голос дочери. В недоумении подскочила на стуле, а какой-то внутренний голос нежно так, спросил:

– А стоит ли?

«Господи, что я задумала?! Что же будет с дочерью?! Нет! – отодвигая порошок с ядом в сторону, в голос сказала Эмма: – «Это для тебя будет не наказание, а радость, что я ушла из твоей жизни навсегда».

Долго ещё сидела Эмма за столом, отгоняя от себя безумные мысли, освобождая место в своем сердце для жгучей неугомонной мести.

Она медленно поднялась, нашла в аптечке пустой пенициллиновый бутылёк и пересыпала в него весь яд. Потом, не раздумывая, позвонила Киму.

Вскоре она услышала грубо из телефона:

– Что надо?!

– Поговорить надо, – спокойно ответила Эмма.

– Говори, – сухо отозвался Ким.

– Разговор для тебя будет очень интересный, поэтому по телефону всё не объяснишь.

– Не могу! Нет времени! Не знаешь разве, что у меня защита диплома на носу!? Все дни пропадаю в библиотеке. Тяну на красный диплом, а это сама знаешь, трудно!

– Я много времени не займу, всего минут двадцать.

В телефоне вначале послышались недовольные вздохи, а потом равнодушно:

– Приду… Когда?

– Завтра с утра. Только не у меня дома, а в городе в любимом твоём кафе «Магнит».

– Замётано! Приду в десять утра.

После этого разговора Эмма совсем успокоилась и немедленно начала прорабатывать все возможные удобные варианты как подсыпать яд. Мысль отравить Кима стучала в висках и не давала блуждать в её сознании всему, что могло помешать её решению. Эмма машинально набрала номер управляющего.

– Булат Серсенбаевич, это Эмма Георгиевна вас беспокоит. Я могу завтра не выйти на работу?

– Что случилось!?

– Да, нет ничего особенного. Немного приболела, температура высокая, простыла, наверное.

– Хорошо, выздоравливай. Завтра всё равно предпраздничный день, работы будет немного. Если сможешь, то приходи на встречу нового года! Будем ждать!

«С одним уладила, – размышляла вслух Эмма. – Ещё бы в кафе всё прошло гладко. Я устрою тебе новогодний праздник!» – отчаянно думала Эмма.

Наконец разложив в голове все мысли и планы по полочкам, она успокоилась, сварила кофе и, слегка перекусив, пошла в спальню.

Только теперь она ощутила невыносимую усталость во всём теле.

За окном зябкий порывистый ветер шумел в оголённых кронах деревьев голыми ветвями. Иногда они хлёстко ударяли по стенам и окнам застеклённого балкона, буд-то прося защиты.

Эмма тяжёлыми руками, словно налитыми свинцом, с трудом постелила постель, медленно разделась и блаженно развалилась на кровати под пуховым одеялом.

Кипучая злоба на Кима стала вдруг затихать и вскоре она уставшая и обессиленная уснула крепким сном.

Безоблачное утро предвещало неплохой день. Холодное бледное солнце медленно ползло от горизонта, цепляясь за верхушки окоченевших деревьев. Мороз щипал кончики пальцев рук, а при выдохе кружилась пелена тёплого воздуха и инеем оседала на волосах, торчащих из-под норковой шапки.

Эмма, укутавшись в огромный норковый воротник, низко опустив голову, шагала по обледенелому асфальту. В её голове роем кружились ядовитые подлые мысли, но как она будет действовать при встрече с Кимом, до сих пор решения не находила.

Неожиданно она бросила взгляд на одинокую лавочку у забора. На ней сидели две девочки лет по пятнадцать и курили.

В голове у Эммы стрелой пролетела мысль, показавшаяся ей идеальной, и она, не раздумывая, подошла к девчонкам.

– Заработать пятьсот рублей хотите?! – напористо спросила Эмма.

– Не хило бы! – ответила одна из них.

– Смотря, какая работа! – добавила вторая.

– У вас мобильник есть?!

– Даже два! – ответила черноглазая с огромными ресницами девчонка.

Эмма торопливо пошарила в своей сумочке, вынула клочок бумаги и ручку, написала на ней номер телефона и имя, и, отдавая одной из девочек, сказала:

– По этому телефону ровно в десять часов двадцать минут позвоните. Его звать Ким. Говорите всё, что захотите и не менее минуты! Если всё сделаете так, то ровно в одиннадцать на этом же месте получите деньги. Идёт?!

– Идёт! Проще пареной репы, как говорят в народе.

– Мы еще и не такую работу выполняли! – ответила девочка с коротко стриженными редкими пегими волосами.

И они оба рассмеялись довольным приглушённым смехом.

Мучивший Эмму такой трудный вопрос вдруг неожиданно разрешился и она, взяв себя в руки, окончательно успокоилась.

В кафе Эмма пришла ровно в десять часов. Ким стоял у барменской стойки и беседовал с барменом.

Эмма подошла к нему и тихо сказала:

– Я пришла.

Он её узнал только по голосу и её манере подхватывать Кима под руку.

Ким молча повёл её в кабинку, где уже был накрыт столик. Из горячительного стояла любимая Кимом бутылка кагора и холодная закуска.

– Может горячее, что заказать? – спросил Ким.

– Я только что позавтракала, – вежливо отказалась Эмма.

– Ты зачем перекрасила волосы, – спросил Ким, когда они уселись за стол.

– Так будет лучше для тебя,– коротко пояснила Эмма.

– О чём ты хотела поговорить? – пропустив мимо ушей её ответ, начал разговор Ким.

– Я хотела тебе сказать, чтобы ты больше не приносил нам деньги. Я сейчас работаю помощником главного бухгалтера, и денег нам с дочерью хватает.

– Могла бы и по телефону это сказать… Я открою счёт на дочь и буду его пополнять до её совершеннолетия, а там она сама пусть решит; брать деньги или нет. – Раздражённо нелюбезно ответил Ким, разливая в фужеры кагор. – Я тоже хочу с тобой поговорить… Давай выпьем за наше благоразумие.

В этот момент у Кима зазвонил телефон. Он вынул его из бокового кармана и извиняющимся голосом сказал:

– Я сейчас, – вышел из кабинки.

Эмма выхватила из кармана своего пиджака заветную бутылочку, и всё содержимое высыпала ему в фужер. Порошок медленно стал растворяться, и вскоре вино поглотило его без остатка. И тут Эмма почувствовала неописуемый трусливый ужас. «Ещё миг и всё!» – полосонуло её по натянутым до предела нервам.

В этот момент вошёл Ким, и весело усаживаясь за стол, кокетливо произнёс:

– Звонила подруга.

– Может невеста? – уточнила Эмма. – Давай выпьем и по домам! – и, поднимая свой фужер, зорко наблюдала за Кимом.

Дождавшись, когда его фужер опустел, она вылила своё вино в оливье и тщательно потёрла фужер носовым платочком.

Наблюдавший за её действиями Ким, удивлённо спросил:

– И что это значит?

– Просто не хочу пить за благоразумие! Мне пора! Надо дочь из садика забирать! – холодным голосом ответила Эмма и, сняв со спинки стула свою сумочку, быстро вышла из кабинки.

К счастью в баре и у барменской стойки было пусто. В раздевалке накинула на плечи пальто и, нахлобучив на голову шапку, вышла из бара. Ноги тряслись от страха, еле передвигались, в голове кружились растрёпанные беспокойные мысли, от которых замирало сердце, но не жалости, ни сострадания к Киму она не чувствовала.