За свою жизнь я видел немало подтверждений тому, что здоровье – это богатство. Отталкиваясь от данного высказывания как от отправной точки, я стал задавать массу вопросов. Начал, к примеру, с попыток разобраться в значении фразы: «Химия – это надругательство над биологией». Под химией понимаются любые попадающие в организм обработанные или искусственные продукты, которые можно хранить в упаковке. Под биологией – любая живая клетка вашего тела.

Разумеется, здоровье является исключительно важным фактором. Слишком часто люди не ценят здоровье до тех пор, пока не потеряют его или не столкнутся с той или иной болячкой. В своей книге «Отойти от дел молодым и богатым» Роберт Кийосаки писал: «Сколько радости принесет вам пенсия, если вы нездоровы?»

Приведу несколько примеров. Человек, только что перенесший инфаркт, решает бросить курить. Или диабетик решает кардинально изменить диету. Знакомо? В большинстве случаев я наблюдаю быструю реакцию, но затем оказывается, что проглотить таблетку намного легче, чем поменять привычный образ жизни.

В своей практике я каждый день слышу от пациентов одно из перечисленных ниже высказываний.

• «Жаль, что у меня нет…»

• «Если бы в молодости я вел себя иначе…»

• «Я только что узнал, что у меня рак… вот и конец золотому времени».

• «С тех пор как я вышел на пенсию, я провожу в больницах больше времени, чем раньше».

• «Сейчас я на кислороде».

• «Я думал, после выхода на пенсию я начну наконец-то наслаждаться жизнью».

• «Три раза в неделю я хожу на диализ, поэтому не могу путешествовать, как планировал».

• «Я так выбился из сил – только и делаю, что ухаживаю за больной супругой».

• «Предполагалось, что на пенсии мы будем радоваться жизни!»

Не хочу, чтобы нечто подобное случилось с вами.

В клинической работе мне сложнее всего видеть пациентов, зависимых от лекарственных препаратов, с помощью которых они лечат различные недуги. Нередки случаи, когда люди принимают по пятнадцать, двадцать, а то и двадцать пять различных лекарств, чтобы контролировать диабет, сердечно-сосудистые заболевания и прочие болезни. На мой взгляд, эти и многие другие состояния можно было бы с легкостью предотвратить. Нужно было только прислушаться к сигналам, подаваемым организмом в двадцать или тридцать лет. Но если вам сорок, пятьдесят или даже семьдесят, вы все равно можете кардинально изменить свою жизнь и улучшить здоровье. Хотя подавляющее большинство моих пациентов старше сорока, изменения в образе жизни отражаются на их состоянии весьма благотворно, но куда проще их осуществить в более молодом возрасте.

Какая польза от богатства, если все оно уходит на то, чтобы сохранить или улучшить здоровье? Сложившаяся система, в которой мы все существуем, направлена на отъем ваших с трудом заработанных денег. После выхода на пенсию система продолжает держать вас в рабстве. Задумайтесь над этим. Вы работаете, чтобы обеспечивать пропитание для семьи и наличие денег на оплату счетов. Большинство людей трудятся ради той или иной формы медицинской страховки!

Мне хотелось бы помочь вам выбрать иной путь, более простой, который избавил бы вас от тяжких испытаний, через которые проходят или проходили ваши родители. Эта дорога приведет вас к радостной и приятной старости. Я не могу предотвратить несчастные случаи, необъяснимые травмы и увечья. Зато в моих силах указать вам путь к душевному спокойствию, приносимому осознанием эффективности и выгодности здорового образа жизни.

Здоровая жизнь стала для меня привычным и естественным состоянием. Я бесконечно благодарен больному папе, который позволил мне наблюдать и задавать вопросы. Не меньшую благодарность я испытываю к своему здоровому папе, который дал мне возможность наблюдать, задавать вопросы и не сбиваться с пути, пока я находил практическое повседневное применение получаемым знаниям. Как только я научился правильно питаться, необходимость в диетах отпала сама собой. Здоровое питание стало образом жизни.

Мой биологический отец (которого в дальнейшем я буду называть больным папой) большую часть взрослой жизни отличался крепким телосложением и физической силой. После возвращения домой с корейской войны он взял на себя управление семейной фермой. Прекрасно разбирался в фермерском деле, чередовании сельскохозяйственных культур, разведении и выпасе коров и трудился не покладая рук без выходных. Вкалывал на ферме, обеспечивая жену и восьмерых детей. Отец мало говорил, а о том, чтобы вести с ним задушевные разговоры, и помыслить было нельзя. По сути, первая беседа, длившаяся более трех минут, состоялась между нами, когда мне исполнилось восемнадцать и я собирался покинуть родительский дом. Большую часть времени я наблюдал за ним, но с моего языка всегда был готов сорваться вопрос.

Он медленно старел, мучаясь от сердечных болей, подагры и распухших ног. Серьезные проблемы со здоровьем вынудили его что-то менять, но было уже слишком поздно. Вспоминая больного папу, я все время думаю: мог ли я сделать для него нечто большее? Почему он не прислушивался к тому, что я рассказывал о принципах, почему не старался применять их к себе? Ответ прост: он практически не задавал мне вопросов касательно своего здоровья. Я давно пришел к выводу: кто не спрашивает, тот не участвует в процессе. Так складывалась ситуация с больным папой. Я так сильно хотел поделиться с ним всем, что узнал, но, когда говорил, казалось, что слова мои бессмысленны и бесполезны.

Отправляясь на ферму кормить коров, поливать землю, собирать сено или пахать, я постоянно сбрасывал с пассажирского сиденья грузовичка пустые бутылки из-под газированных напитков и обертки от конфет. Время от времени я находил его любимое печенье в коробке и с удовольствием сгрызал его по пути, так как хруст хоть немного нарушал повисшую в кабине тишину.

Скудость общения вынуждала меня наблюдать, задавать себе вопросы и мысленно формулировать ответы, чтобы получить какие-либо знания. Если мне везло, отец отвечал на один из моих вопросов. Будучи добрым соседом и весьма уважаемым членом сообщества, он любил конфеты, газированные сладкие напитки и мороженое. Дома мы ели то, что готовила мама, и обычно это были продукты, выращенные в саду и на ферме. За завтраком я наблюдал, как он высыпал огромную ложку белого сахара в миску с кукурузными хлопьями. Мы часто их ели, поскольку это были самые дешевые хлопья в местном магазине. Я сказал себе, что если это может делать мой больной папа, то и я смогу. Поэтому щедро посыпал сухой завтрак несколькими ложками сахара. Исключение составляло рождественское утро, когда мы могли полакомиться сладкими воздушными хлопьями.

За обеденным столом больной папа восседал во главе, а восемь детей и моя мать рассаживались вокруг. Не предлагалось никаких вкусных напитков – только обычная чистая вода. На столе можно было увидеть домашний хлеб и какое-нибудь мясо: говядину, свинину или курицу. Сезонные овощи обычно собирались на нашем участке. В зимние месяцы мы ели консервированные фрукты и замороженные овощи. Основным блюдом была картошка, обильно сдобренная солью и маргарином. На десерт – миска фруктов из собственного сада. За столом мы крайне мало разговаривали, поскольку приемы пищи давали нам паузу, чтобы подзаправиться энергией и вновь вернуться к работе. Мы ели исключительно ради выживания.

Единственный момент оживления за семейным ужином случался, когда я просил домашнего хлеба. Обратившись к брату или сестре с просьбой передать булку, я должен был проявлять максимум бдительности, так как эта булка обычно летела ко мне с противоположного конца стола. Слова «подкинь хлеба» приобретали совершенно новое звучание!

После ужина мы, как правило, снова шли на улицу и работали до темноты. По выражению больного папы, «пока светло, работа идет». Как только окончательно темнело, мы возвращались домой, и перед сном больной папа съедал миску мороженого. Я редко употреблял мороженое, так как от него усиливалась астма.