В окружении Буша полагают, что приход Ельцина к власти в СССР приведет к «катастрофическому развитию событий и кардинальному пересмотру позиций США и ведущих западных стран по вопросу их политики в отношении СССР». Окружение Буша также считает крайне неправильными действия Горбачева по практической поддержке программы экономического развития СССР, подготовленной Явлинским вместе с американскими учеными. В администрации Буша считают, что этот план абсолютно нереалистичен. В первую очередь он не учитывает «русских национальных особенностей, которые будут играть существенную роль при выполнении любой программы экономического развития в такой стране, как СССР». По существующему мнению в администрации Буша, лишь отдельные компоненты этого плана могут представлять практический интерес и быть реализованы. В этой связи с настороженностью воспринимается линия М.С. Горбачева на то, чтобы «сделать ставку на программу Явлинского и вести дело к тому, чтобы сделать его премьер-министром СССР».

В окружении Буша также расценили действия Лукьянова во время его визита в Лондон как первую серьезную попытку начать возможную работу «по замене М.С. Горбачева». Они считают, что Лукьянов во время переговоров в Лондоне пытался «показать себя Западу как возможный преемник Горбачева».

С учетом указанных факторов, как считают в ближайшем окружении Горбачева, у него сейчас существуют следующие варианты выхода из создавшегося положения. Первый из них – начать активную борьбу против Павлова и поддерживающих его Крючкова, Язова и др. С настоятельными рекомендациями действовать именно в этом направлении выступает А.Н. Яковлев. В ближайшем окружении М.С. Горбачева также считают, что он не исключает для себя варианта повторения «действий Ельцина», то есть выйти из КПСС как силы, которая препятствует «дальнейшему демократическому развитию СССР». После этого он должен будет по логике вещей пойти на союз с Ельциным и радикальными «демократическими» силами, поддерживающими его.

В настоящее время, по негласному указанию Горбачева, через его пресс-секретариат начата работа по сбору компрометирующих данных на Павлова. В частности, ведется анализ критических публикаций и высказываний ведущих западных политиков и экономистов.

Вместе с тем, в ближайшем окружении М.С. Горбачева считают, что он в последнее время практически лишился поддержки бывших ближайших соратников: Шеварднадзе предпринимает усилия по созданию оппозиционной КПСС партии и намерен ее возглавить. Бакатин после президентских выборов в России не выполняет ни одного из указаний Горбачева, абсолютно устранился от всяких дел в Совете безопасности, деятельность которого в значительной степени парализована. Такие соратники М.С. Горбачева, как Черняев и Болдин, не способны серьезным образом влиять на развитие событий и оказывать реальное содействие президенту.

В ближайшем окружении М.С. Горбачева полагают, что наиболее логичным, разумным и приемлемым для дальнейшей судьбы СССР было бы повторение М.С. Горбачевым варианта действий, связанных с обстановкой в свое время вокруг программы «500 дней», когда Горбачев в самый последний момент отверг эту программу и поддержал линию Рыжкова.

В этой связи в окружении Горбачева отмечают, что было бы важно с учетом внутренних и внешних факторов «не загонять М.С. Горбачева в угол, а попытаться найти компромиссное решение между ним и Павловым и поддерживающими премьер-министра группами и силами». В частности, по словам источника, было бы целесообразно создать ситуацию, когда М.С. Горбачев пошел бы на фактическое согласие с линией Павлова с одновременным предоставлением ему возможности публично «скорректировать некоторые элементы программы Павлова и его политической линии».

По словам источника, в ближайшем окружении М.С. Горбачева считают, что наиболее влиятельной фигурой, которая могла бы согласовать с президентом такую тактику, является В.А. Крючков.

Пожалуй, никто и никогда не говорил о перестройке так красиво и с таким пафосом, как Крючков на последнем, XXVIII съезде КПСС в июле 1990 года: «…Перестройка явилась неизбежным и единственно возможным выходом из тупиковой ситуации, в которой наша страна оказалась к середине восьмидесятых годов. <…> Несмотря на огромные трудности, которые мы сегодня переживаем, перестройка войдет в историю как начало очищения и самоочищения, как революция в революции. И какие бы сложности и испытания не возникали на избранном нами пути, они не должны умалять значение перестроечных процессов».

«Умалить» при всем желании было уже невозможно. «Перестроечные процессы» довели партию до утраты главного ее достояния – руководящей и направляющей роли. И, конечно, Крючков знал, что его панегирик перестройке не сорвет «бурных, переходящих в овацию», аплодисментов. Но он озвучивал его не для большинства делегатов, скорбевших вместе с ним по упраздненной 6-й статье, и не для Генерального секретаря ЦК партии, переживающей не лучшие дни. Председатель КГБ демонстрировал лояльность первому советскому президенту, являвшему собой наиболее реальную в создавшейся ситуации силу.

Бабушка Крючкова, Лидия Яковлевна, в девичестве Шрайнер, была из семьи поволжских немцев, но, выйдя замуж, «рассталась со всем немецким» и даже с подругами детства, приходившими в гости, общалась только на русском. На все просьбы внука выучить его немецкому бабушка отвечала отказом. Может быть, предчувствуя грядущие репрессии, берегла своего любимца, которого выделяла из всех своих внуков и которому прочила большое будущее. Наверное, от бабушки Крючков унаследовал чисто немецкую аккуратность во всем, а также исполнительность и трудолюбие. И, конечно, ее уроки осторожности тоже были им усвоены.

Насчет большого будущего бабушка не ошиблась. В 1951 году Сталинградский обком партии направил Крючкова в Высшую дипломатическую школу. Там он выучил наконец не чужой ему немецкий. А еще – венгерский. И это обстоятельство стало поистине судьбоносным. Венгерский язык с его двадцатью восемью падежами показался сокурсникам Крючкова слишком трудным, а Владимир Александрович не отступил и в итоге оказался единственным выпускником – специалистом по Венгрии. Поэтому долго ждать первой загранкомандировки ему не пришлось. Уже в октябре 1955 года он с женой и пятилетним сыном отправился в Будапешт на встречу с главным в своей судьбе человеком-тогдашним послом СССР в Венгрии Юрием Владимировичем Андроповым.