– И до тех пор их будут бить и истязать, словно они животные?

– Ты что же думаешь, я с удовольствием глядел на муки этой девочки? – вспылил Гален. – А знаешь ли ты, сколько времени мне приходилось смотреть на такое и при этом ничего не предпринимать? – Он замолчал, пытаясь взять себя в руки. – И я не стану лгать тебе. Думаю, что и после объединения пройдут годы, прежде чем удастся принять законы, определяющие отношение к женщинам. Я не могу изменить за один день то, что складывалось веками.

– Мы не животные. – Тесс сжала кулаки. – Кто-то должен наказать его, объяснить ему.

– Да. – Гален устало отвернулся. – Но, ради Бога, успокойся! Я же объясняю тебе, что ничего не могу сделать. Пока. И, может быть, еще долго не смогу. – Он принялся собирать свои бумаги, разлетевшиеся по полу, когда он выбегал из шатра. – Иди спать.

– Ну конечно, будто бы я могу сейчас заснуть. Он же просто заткнул ей рот, чтобы никто не слышал ее криков.

Он выругался вполголоса и развернулся к ней лицом.

– Почему это тебя так расстраивает? Твой собственный отец избивал тебя до крови, а ты принимала это без возражений.

– Потому что тогда я была ребенком, боявшимся и верившим, что нет выбора. Но я изменилась.

– Однако мир ты не можешь изменить.

– Почему же нет? Разве не ты пытаешься остановить войны среди племен?

– Тут есть разница. Я…

– Мужчина? А я всего лишь женщина, которую можно бить и запирать в клетку, как животное? – Она вскинула руки. – Да ты тогда такой же варвар, как и Хаким. – Внезапно ее гнев иссяк, она увидела, как отреагировал Гален на ее последние слова. Она обидела его, произнеся слово, которое, как она знала, больно ранило его.

Но выражение уязвимости исчезло, и взгляд Галена вновь стал твердым.

– Если бы я действительно был варваром, ты бы не услышала криков этой женщины. – Он подошел и встал прямо перед ней с безрассудно отчаянной улыбкой. – Потому что сама стонала бы от наслаждения, когда бы я стал двигаться в твоем теле, не слыша никого и ничего. – Его пальцы погрузились в ее волосы. – Я бы повалил тебя сразу, как только ты зашла в шатер сегодня вечером, и ты не думала бы ни о чем, кроме удовольствия.

– Я бы возненавидела тебя.

– А какое дело варвару до этого? – Он запрокинул ее голову и глядел, улыбаясь, ей прямо в глаза. – Разве варвару не принесет удовольствие сопротивление? – Он провел пальцем по ее запрокинутой шее. – Бывают минуты, когда мне доставило бы радость увидеть тебя на коленях. Быть может, Хаким прав, и я бы мог… – Он глубоко, судорожно вздохнул, затем медленно отпустил ее и отступил на шаг. – Нет. – Отвернулся и, подойдя к выходу, стал дрожащими руками расстегивать полог.

– Куда ты собрался? – прошептала она.

– Тебя это волнует? – Он с горькой улыбкой оглянулся на нее. – Возможно, в шатер к кадинам. Может, хочешь пойти со мной? Не желаешь посмотреть, как наслаждается любовью варвар?

– Я сказала не подумав, – запинаясь, оправдывалась Тесс. – Я не это имела в виду.

– Думаю, именно это. Что теперь многое объясняет. Сегодня ночью я не стану тебя трогать, с меня довольно насилия. – Он помолчал. – Но это не значит, что завтра будет так же.

Прежде чем она успела ответить, он вышел.

Тесс смотрела ему вслед. Действительно ли он пошел в шатер к кадинам или он просто хотел задеть ее?

А не все ли ей равно?

Нет, ей не безразлично, что он будет сейчас делать.

Она мучилась от дикого смешения чувств – гнева, протеста, боли… и сожаления.

Она обидела его. Она кинула ему такое же обвинение, что и его мать. Всю свою жизнь он боролся, чтобы взять верх над дикарем, являющимся частью его сущности, и теперь она бросила ему в лицо, что он потерпел поражение.

Во всем виноват этот старый демон, Хаким. Если бы она так не расстроилась, она никогда бы не оскорбила Галена этим словом. Теперь у нее двойной счет к Хакиму.

Она направилась к выходу из шатра и выглянула в темноту ночи. Хаким должен быть наказан не только за бедную девочку, но и за боль Галена, хотя он сказал, что не может ничего сделать. Но это еще не значило, что и у Тесс тоже связаны руки. Конечно, наказание Хакима должно быть чуточку сложнее, учитывая деликатность ситуации, но она не дура. Если она как следует подумает и взвесит все возможности, она найдет способ…

Гален проверил, насколько хорошо привязан к его спине темно-вишневый каробел, и осторожно вскочил в седло. Двадцать шесть всадников собрались возле веревочного ограждения у дальнего конца поселка. На всех мужчинах одинаковые штаны и легкие рубашки, и только ярко окрашенные каробелы за их спинами пестрели сочными красками. Одному из старейшин Эль-Залана была оказана честь – взмахом желтого шелкового ка-муза дать сигнал о начале состязания.

Хаким кивнул без улыбки Галену, проезжая мимо него к ограждению. Очевидно, негодяй нашел другой каробел, подходящий для состязания, подумал Гален, заметив ярко-синий кувшин, привязанный у него за спиной.

– Удачи, Гален.

Гален оглянулся и увидел Алекса, направляющегося к нему.

– Ты не скачешь? Ты говорил мне, что собираешься участвовать.

Алекс отвел взгляд и потрепал по шее Селика.

– Сегодня утром я что-то поленился. Я устал от путешествия. – Он поморщился. – К тому же мне никогда не удавалось достигнуть даже четвертого препятствия, не разбив каробел и не искупавшись в розовом масле. У меня нет никакого желания провести остаток дня в ванне, пытаясь отмыться от запаха. – Он отступил и показал на толпу за веревочным ограждением, возле всадников. – Я постою там, посмотрю вместе с остальными.

Но Тесс не оказалось среди наблюдающих. Взгляд Галена невольно обратился к их шатру, и руки крепче сжали поводья. После их ссоры вчера ночью он и не ожидал, что она придет пожелать ему удачи, но гнев все еще терзал его душу.

– Препятствия очень трудные? – спросил Алекс, глядя на толпу.

– Не легче, чем на других каробелах.

– Значит, трудные, – пробормотал Алекс.

– Тронут твоей заботой, – насмешливо отозвался Гален.

Алекс через силу улыбнулся.

– Он уже готовится поднять камуз. Тебе лучше присоединиться к остальным.

Гален резко кивнул и послал Селика вперед. Он должен подавить эмоции и сосредоточиться только на корабеле. Ему совсем не обязательно побеждать, но важно прийти к финишу с другими шейхами, а это значит, он должен пройти все препятствия, не разбив кувшин. Он отвернулся от шатра и направился к другим участникам состязания.

Над толпой повисла тишина.

Желтый камуз упал на траву.

Вторым препятствием служило лежащее поперек дороги дерево с торчащими во все стороны ветвями.

Селик прыгнул, чуть споткнувшись, приземлился, но тут же выровнялся и понесся вперед.

Калим брал препятствие следом, Гален услышал проклятие своего помощника, когда каробел треснул за его спиной. Гален осторожно поправил кожаные ремни, на которых держался его глиняный кувшин, и поскакал дальше. Одна лошадь уже упала и теперь отчаянно пыталась подняться на ноги. Конь Ладара, молодого шейха из Эль-Забара, слишком пугливый, шарахнулся к дереву, разбив каробел седока. Сильный запах розового масла растекся по пыльному воздуху.

– Ты пахнешь, как шлюха, с которой я бы не соскучился в постели, – торжествующе крикнул ему Хаким, когда лошадь легко перенесла его через поваленное дерево, не повредив каробела. – Гляди, как это делают настоящие воины.

Гален наклонился в седле и что-то пробормотал на ухо Селику.

– Что это? – раздался за спиной оскорбленный рев Хакима.

Гален оглянулся через плечо. И как раз вовремя. Он увидел всадника, легко преодолевшего препятствие и скакавшего вслед за Хакимом.

Тесс с ярким каробелом, привязанным к спине, подгоняя Павду, вырвалась вперед. Она обошла Хакима и теперь настигала Селика.

– Что ты здесь делаешь? – крикнул Гален, когда она подскакала на достаточно близкое расстояние.