Нет, так не пойдет.

Алиса откинула покрывало и встала, сделала несколько глубоких вдохов, прошлась по комнате и снова легла. Прикрыла глаза. Начала постепенно увеличивать время каждого вдоха и выдоха, пока не дошла до двадцати секунд. Наконец ей удалось отключить мысли – по крайней мере, основной поток. Внутренним взором она искала сгусток энергии или что-то похожее, но видела лишь пустоту. И вдруг неожиданно провалилась в неё, словно героиня любимой книги – в пресловутую кроличью нору…

…Ночь была мучительной. Она ворочалась на кровати, не зная, как улечься, чтобы унять страшную ломоту в теле. Мышцы скручивало болезненными судорогами, и порой приходилось вцепляться зубами в подушку, чтобы не закричать. Во рту появился тошнотворный металлический привкус, губы всё время пересыхали, и она то и дело тянулась к кувшину с водой. А в воспаленном мозгу непрерывно крутился образ темнокожей наемницы, которую она накануне убила: это раздражало намного сильнее, чем боль.

Вскоре кувшин опустел. Еле слышно выругавшись, она села, прикидывая, сможет ли встать и принести еще воды. Выбора не было: с каждой минутой жажда становилась сильнее. Шатаясь и держась за кровать, она поднялась, взяла кувшин, но, сделав буквально пару шагов, испуганно замерла: из висящего на стене зеркала на нее смотрела та самая убитая ею наемница.

Сперва она решила, что дух погибшей явился к ней, чтобы отомстить. Но тогда почему призрак тоже не двигается и смотрит на неё широко раскрытыми изумленными глазами?

Раздался грохот – кувшин выпал из ослабевших пальцев, рассыпался по полу кучей осколков. Она в ужасе уставилась на свои руки – темные даже на ладонях, жилистые, чужие. Не поверив увиденному, бросилась за кресалом, чтобы добыть огонь и зажечь свечу. И когда вспыхнул свет, надежда на то, что всё это – плод воспаленного воображения, растаяла: вместо светлолицей темноволосой девушки она увидела в зеркале женщину с короткими белыми волосами и черной блестящей кожей.

«Что за шутки?! Как это могло случиться?.. О Великая Бесконечность, неужели я останусь такой навсегда?!»

Лишь многолетняя привычка сохранять спокойствие в любой ситуации удержала её от истерики. Она заставила себя опуститься на колени и собрать черепки. А когда волна паники улеглась, ей вдруг вспомнились огромные жемчужно-серые глаза старого Мерниниара и часть сказанных им на прощание слов:

«Не счесть ни ликов, ни имен,

Ключ – кровь

И образ…»

Сердце в груди гулко стукнуло.

Решающий удар в схватке с наемницей был таким сильным, что кровь женщины брызнула ей на лицо. Попала на губы, и она нечаянно, бездумно слизнула её.

«Великая Бесконечность… Значит, вот каким даром наделил меня умирающий дракон!»

Она встала с пола, выбросила осколки в мусорную корзину и наполнила водой несколько кружек. Затем погасила свечу, легла на кровать и закрыла глаза. Сделала пару глубоких вдохов и постаралась воссоздать в памяти саму себя – прежнюю, настоящую. И, когда тело отозвалось уже знакомой нарастающей ломотой, губы Линн на мгновение изогнулись в победной улыбке…

– Ты как? – поинтересовалась Дэви за завтраком. – Нормально?

Алиса кивнула. С момента пробуждения ей казалось, что накануне она выпила лишнего: в голове тяжесть, сознание мутное, настроение ушло в минус. Мало того что попытка установить связь с планетой обернулась полным провалом, так еще и приснилось черт знает что. Подобные сны оглушают: после них весь день чувствуешь странное, если можно так выразиться, послевкусие. И оно не всегда бывает приятным.

– У меня тоже не вышло. – Дэви понимающе улыбнулась. – Ладно, зато выспались.

– Одна неудача не показатель. – Алиса упрямо сжала губы. – Я буду пробовать еще.

– Похвально. Надеюсь, тебе повезет.

– А ты вот так просто сдашься?

– Нет, – помедлив, ответила Дэви, и морщинка между её бровей стала глубже. – Знаешь, магия… и все эти фантастические штуки… я нутром чувствую, что это не моё. Убивать я всё равно никого не стала бы, а для того чтобы выносить мусор или драить уборные, ксинергия не нужна. – Она глубоко вздохнула. – Ну вот, высказалась, и на душе стало легче. У меня много талантов, попробую свои силы в чем-то другом.

«Не стоит рассказывать ей о сне, – решила Алиса. – А то подумает, что я свихнулась».

Она погружалась в медитацию еще несколько раз – в этот день и на следующий, но результат оставался нулевым. Алиса чувствовала, что начинает потихоньку скатываться в уныние: её уже не радовали ни массаж, ни потерянные лишние килограммы, ни посвежевшее лицо, которое она теперь видела в зеркале. Вечером она легла на свою койку, отвернулась к стене и сказала, что на прогулку не пойдет.

– Почему? – удивилась Сиенна. – Ты плохо себя чувствуешь?

– Нет. – В её голосе сквозила усталость. – Просто не хочу.

– Но сегодня я собиралась показать вам книгохранилище. Экс-командор разрешил…

– Вот и хорошо. Пусть Дэви сходит, она давно мечтала об этом. А мне без разницы, я всё равно не умею читать.

Атари растерянно заморгала и не нашла, что ответить.

– Кажется, у неё депрессия, – сказала Дэви, когда они с Сиенной вышли из медблока. – Такое случается, когда человеку с завышенными ожиданиями не удается сразу достигнуть цели. Это пройдет, если ей помочь.

– Я ведь предупреждала, что будет трудно. – Атари задумалась. – Может, предложить ей другое занятие? Освоить язык…

– Язык – само собой, – перебила её Дэви. – Мы же не будем вечно ходить с нашлепками на висках и общаться с другими эллатами при помощи переводчика. Да и умение читать пригодилось бы. Проблема в другом: во время депрессии пропадает интерес и желание что-либо делать. Даже то, что еще недавно вызывало восторг. – Она с сомнением глянула на Сиенну: – Вам вообще знакомо это состояние, или телепаты всегда на позитиве?

Лицо Исцеляющей застыло, но ответила она спокойно и сдержанно:

– Разумеется, я знаю, что такое депрессия. В моей жизни случались события, после которых хотелось лишь одного: лечь и умереть… поэтому не понимаю, как можно впадать в уныние из-за какой-то ерунды.

– Правда? – Дэви даже остановилась. – Что произошло? Вы потеряли кого-то из близких?

– Не важно. – Атари повернулась, посмотрела ей прямо в глаза, и впервые за всё время знакомства Дэви увидела в ней не сказочную фею, а женщину, много повидавшую, немало вытерпевшую и, в отличие от землянок, ничего не забывшую. – Всё это в прошлом, пережито и отпущено. Давай вернемся к тому, чем можно помочь Алисе.

– Ладно, – Дэви, поняла, что откровений сегодня не будет. – Думаю, лучше не переключать её на что-то другое, а попробовать воодушевить. Дать понять, что если получается у других, то однажды получится и у неё. Только давайте без вот этой скептической ухмылки – она не вдохновляет. Скорее, наоборот.

– И что же, по-твоему, вызовет у неё состояние душевного подъема? – Сиенна постаралась спрятать улыбку: алиенка, рассуждающая как заправский ксиолог5, выглядела забавно. И так мило пыталась сблизиться, общаться по-дружески, на равных. Как будто что-то давало ей повод считать себя частью этого мира.

Но то, что она предложила, и правда имело смысл.

– Как погуляли? – без всякого интереса спросила Алиса, когда соседка вернулась. Дэви буквально распирало от желания поделиться хорошей новостью, но сюрприз есть сюрприз: пришлось себя сдерживать.

– Как обычно, – небрежно бросила она. – Жарко, душно, я вся взмокла, всюду толпы полуголых парней с рельефными телами, и хоть бы кто посмотрел в мою сторону. Одно утешало: на прекрасную Сиенну они тоже смотрели, как на мебель. Лишь иногда вежливо кивали ей.

Алиса слабо улыбнулась.

– А библиотека?

– Ничего особенного. – Дэви распустила стянутые в хвост волосы и потрясла головой. – Книжки у них похожи на папки с файлами: листы не сшиты, не склеены, а скреплены гибким стержнем. И они не бумажные, скорее, из тонкого пластика. Если бы можно было что-то прочесть, впечатлений было бы больше, а так… Зато удалось заглянуть в казармы. Знаешь, что они мне напомнили? Огромный плацкартный вагон – с несколькими купе для офицеров. Выглядит неплохо. Одно непонятно: женщины и мужчины размещены вместе или всё же по отдельности? И если кто-то желает с кем-то… эээ… уединиться, неужели они делают это у всех на виду? Или тайком обжимаются по углам, как озабоченные подростки?