— Распрягай. И этих башибузуков снимите, нужно их спросить вежливо, чего они на нас набросились.

— Семён? — выкатил глаза на него конюх.

Да, Семён Семёныч. Витгенштейн должен этого Семёна отлично знать, судя по выкаченным в удивление глазам Тихона. Придумать нужно что-то срочно.

— А как он в той корчме оказался? — а что вполне нейтральный вопрос.

— Это да? Так ходили же слухи что он с войны сбёг. — Тихон продолжил распрягать лошадей, а Фрол стал перетаскивать очнувшихся и мычащих в кляпы нападальщиков.

— Дезертир … — Брехт придумывал новый нейтральный вопрос.

— Отец Ираклий говорил, что сбёг с войны и разбойничает на Москве. С этими, наверное, и Тихон пнул по одному из подельников Тугоухого, которого как раз волоком за воротник тащил кузнец рыжебородый.

Транспортируемый дёрнулся и замычал громче.

— Тихо ты, нам только любопытных собрать не хватает.

— Так, Вашество, он же зарезать и меня и вас хотел, нужно в полицию их сдать. Там-то их на каторгу за Урал-камень быстро наладят.

— Успеем, не понятно, мне, чего они на тебя-то с ножом кинулись.

Эх, опять неправильный вопрос. Опять Тихон глаза вылупил.

— Ясно же, за Зойку мою хотел рассчитаться, а и на вас зуб у него. Вы ж после того случая его в рекруты сдали. Два врага и есть у него. А тут оба сразу ему и попались.

— Это-то понятно, — махнул рукой Пётр Христианович, ну, блин, наконец-то всё ясно стало. Два парня из одной деревни девку не поделили. Девка досталась Тихону, а Семён драку затеял и вообще видимо берега потерял, до таких эксцессов дошёл, что графу Витгенштейну пришлось сдать его в рекруты, — Не понятно, что ж он не видел, что ли, что сила на нашей стороне. Нас трое, вон, каких богатырей, а тут эти шмакодявки.

— Так, он всегда дурной был, да если разбойничает уже год, а то и два, то бояться перестал вовсе, и нож у него. А лихо вы его Вашество в ухо приголубили, и второго лихо, покажите как?

— Покажу. Ладно, быстрее с лошадьми управься, и послушаем противную сторону.

Событие пятьдесят третье

Где двое дерутся, там женщина рядом.

Юзеф Булатович

С Семёна Тугоухого сняли повязку, что кляп из куска его же тулупа отрезанного от полы соорудили, удерживала от выплёвывания. Сняли, он сразу и вытолкнул кусок овчины языком.

— Ироды! И… — Брехт ему лёгонькую пощёчину отвесил. Для вразумления. Голова знатока еврейской истории дёрнулась и назад не сразу встала. Наслаждалась новыми ощущениями.

— Сёма, не нервируй меня. Я в гневе страшен. Вот такой! — и Брехт сдвинул брови и надул щёки. Потом ещё клыки показал. — Смотри, ты мне сейчас исповедуешься, и я думаю, что с тобой делать. Варианта два, ты играешь в святого мученика, и тогда я сдаю тебя в полицию. Смертной казни нет сейчас, к сожалению, но Колыма далеко и там мало приятного. Холодно там и голодно. От цинги загнёшься через пару лет.

— И… — Брехт сделал вид, что замахивается. — И чего надо?

Бамс, но не сильно, — Что вам угодно узнать, Ваше сиятельство. Повтори.

— Ваше сиятельство … — чуть шепеляво. Трёх передних зубов нет. А ведь в кабаке двух не хватало, куда ещё один делся?

— А хочу я узнать Сёма, где ты в Москве обитаешь. Даже не так, почему тебя не поймали до сих пор, если ты ужо год разбойничаешь?

— Есть дом.

— Сёма.

— У вдовы одной снимаем. Добыли бумаги …

— То есть, легально живёте. Понятно. А в армии тебе не понравилось. Решил с Тихоном посчитаться? — Брехт одну мысль в голове обкатывал, но даже сам себе её не решался высказать, даже в мыслях, в окончательном виде.

— Хотели бы, давно посчитались … — Бамс, — Ваше сиятельство. Своей жизнью живём.

— Сема, а скажи мне, вот, грабишь ты купцов или кого, в общем, и не интересно, а дальше, что? Цель у тебя есть? Да и на главный вопрос в моей жизни ответь. Вот вы трое неумех малахольных на трёх богатырей напали, вы на что, мать вашу, Родину нашу, надеялись?

— М… И… Взыграло. Кака цель … поднакопить деньжат да земельки купить в Херсоне. Тепло там. — Вот она заветная мечта крестьянина — земельку купить.

— Взыграло. В армии же служил. План всегда нужен, подготовка. Ну, где ты и где … — Брехт задумался. План как раз в его голове есть, но под этот план нет исполнителей. Эти трое по качеству настолько хуже Светлова и его диверсантов, что даже сравнивать стыдно. Светлов один с десятком этих душегубов разберётся. А где сейчас взять нормальных? В этом-то времени. Казаки? Казачьи ухватки. Ну, посмотреть нужно, такие же сказки, как и всё остальное. Пустили писатели байку гулять, её другие писатели повторили. И всё — каждый казак это сам Козьма Крючков — донской казак, который в одном бою уничтожил 27 немцев. А на самом деле ни регулярной подготовки, ни опыта боевых действия и опыта работать в составе подразделения. Хрень. Смелые? Наверно? Да, даже точно. Ох, не главное это.

— Слушай Сема. Ты же вроде как … Ну, ладно. Будем считать, что я тебе вольную выписал. Пойдёшь ко мне на службу вместе с твоими подельниками. Работа та же. Только доход в тысячу раз больше. Проведём две экспроприации, и выдам я тебе и друзьям твоим по десять тысяч рублей. Серебряных рублей. В Крыму себе на берегу Чёрного моря усадьбу построишь. Гречанку молодую в жёны возьмёшь. Ты только волосатую бери. Волосатые они … Ну, тебе рано знать.

Семён сидел, привалившись к стене каретника этого и молчал. Глаза бегали, выдавая работу мозжечка. Хитрость задумывал. Сейчас даст согласие этому борову, а потом выберет время и самого зарежет и ограбит и вправду в Крым с ребятами подастся.

Наивный албанский юноша.

— Десять тысяч, — подсказал ему правильное решение Брехт, — и сейчас их у меня нет. Всех доходов, что от Студенцов. Сто рублёв в год. В немилость попал к Государю Императору. В ссылку сослан в имение.

— Правда? — прекратили глазки бегать.

— Ну, креститься не буду, я же латинянин проклятый. Вон, Тихона спросишь. Когда помиритесь. Вспомни, у него обычная Зойка, а у тебя будет греческая дворянка волосатая. Повезло тебе, что Зойка этому конюху досталось. У него-то не будет ни гречанки, ни имения в Крыму.

— Змий … — Бац, — Ваше сиятельство, вы как змий искуситель …

— Ну, это значит да, вербовка прошла успешно? — насупился опять граф Витгенштейн. Устал уже на карачках сидеть. Сапоги высокие — неудобно.

— Браты мои? — о торг пошёл. Дальше — принятие. В будущем умник какой-то придумает.

— Сказал — по десять тысяч каждому. Или ты про гречанок волосатых. Да не проблема, там, в Греции, всё есть. И трёх волосатых найдём.

— А чего делать надо?

— Не, не пойдёт так Сёма. Пойдёт не так. Ты сейчас даёшь согласие, уговариваешь своих друзей и клятву верности кровью подписываешь.

— Кровью? — опять глазки забегали. Ну, жук, обмануть хотел.

— Кровью, Сема. Тут наше братство, — Брехт показал свою здоровущую ладонь мозолистую от вечного упражнения саблей, — А тут — десять тысяч и имение в Крыму, — Вторая ладонь у Тугоухого перед носом показалась.

— Согласен я. Братов уговорю. С нами пацанчик ещё — сирота, с ним что?

— Усыновлю. — А чего в тот раз даже Бжезинского усыновил. Почему не пойти по проторённому пути.

Событие пятьдесят четвёртое

Нельзя поддаваться ностальгии, иначе утонешь в зыбучих песках прошлого.

Элли Гриффитс, из книги «Переправа»

Сельхоз магазин «Шмидт и сын» находился в самом конце Пречистенского бульвара. Почти на набережной. Приехали туда утром на следующий день. Магазин был пуст. Летом видимо всякими цветами торговал, а сейчас стояли в углу сиротливо железные вилы, мотыги, лопаты. Кому нужны зимой? Плуга Пётр Христианович не увидел.