– Святые угодники! Да ведь это же ребятишки!

Пастор подошёл к ним:

– Отвечайте сейчас же, как вы сюда попали?

– О, помогите нам спуститься! – молила его Джейн, хватаясь за край его пальто. – Мы вам всё расскажем. Вы нам всё равно не поверите, но это не важно. Пожалуйста, помогите нам сойти вниз!

Все остальные тоже окружили его с теми же самыми мольбами. Впрочем, все, кроме Сирила. Он отчаянно боролся с сифоном, который то и дело выскальзывал из-под его курточки.

Их повели вниз. Это, доложу я вам, вовсе не шутки – спускаться по тёмной винтовой лестнице. Лесник на всякий случай крепко ухватил мальчиков за руки.

– Вы возьмите за руки девчонок, сэр, – обратился он к пастору. – Вы с Эндрю. С ними легче управиться.

– Да не надо с нами управляться, – вознегодовал Сирил. – Отпустите нас, мы никуда не убежим.

Детей препроводили в пасторский кабинет. Туда же вбежала супруга пастора.

– О, Вильям, ты цел? С тобой ничего не случилось? – кричала она.

Роберт поспешил её успокоить.

– Всё в порядке, – сказал он. – Мы никакого вреда не причинили вашему супругу. Пожалуйста, отправьте нас домой в вашем экипаже, если только это возможно.

– Или может быть, поблизости есть гостиница, – вступила в разговор Антея, – где можно нанять экипаж. Марта, наверно, уже очень беспокоится.

Пастор от удивления прямо рухнул в кресло.

– Но как же вы ухитрились оказаться на крыше? – недоумевал он.

– Мы поднялись туда и очень устали, – сказал Роберт. – И заснули. А когда проснулись, то дверь оказалась заперта. Тогда мы и стали кричать.

– Да уж! Так орали, что до смерти напугали всю округу. Как вам только не стыдно!

– Очень стыдно, – прошептала Джейн.

– Но кто запер дверь? – спросил пастор.

– Этого мы не знаем, – откровенно ответил Роберт. – Пожалуйста, отправьте нас домой.

– Да, пожалуй, так лучше всего, – сказал пастор. – Эндрю, запрягай лошадь и отвези их домой.

– Один я с ними ни за что не поеду, – пробурчал Эндрю себе под нос.

– И, – продолжал пастор, – пусть всё случившееся послужит вам уроком на будущее.

Ребята слушали, опустив головы. Но лесник наставления пастора не слушал. Он пристально смотрел на Сирила. Вдруг он произнёс вслух:

– Попытайте-ка у него, чегой-то он прячет там, под курткой?

Сирил понял, что дальше скрывать уже больше возможности нет.

– Вот что, смотрите, – сказал он, набравшись храбрости и ставя сифон на стол. – Да, это мы взяли у вас из кладовой язык, и курицу, и хлеб, и воду в сифоне. Мы оставили деньги и записку. Но теперь-то мы поняли, что мы просто выглядим ворами. Нам очень стыдно, и мы очень сожалеем. Если надо, наш папа заплатит штраф, или что там полагается. Только не отправляйте нас в тюрьму. Мама этого не переживёт.

– Но как же вы добрались до окна кладовки? – спросила супруга пастора.

– Этого я не могу сказать, – твёрдо ответил Сирил.

– Вы всю правду сказали мне? – спросил пастор, подозрительно глядя на ребят.

– Нет, – отозвалась Джейн. – Мы сказали правду, только не всю. Мы просто не можем сказать. О простите, простите нас и отвезите нас домой! – Она подбежала к жене пастора и обняла её.

– Они не виноваты, сэр, – шепнул лесник. – Наверно, они хотят выгородить какого-нибудь своего товарища. Видно, кто-то подсадил их к окну. Они, видать, ребятишки хорошие.

– Вы кого-то хотите защитить? – спросил пастор. – Кто-нибудь ещё участвовал во всём этом деле?

– Да, – подтвердила Антея, имея в виду Саммиэда. – Только он ни в чём не виноват.

– Ладно, не будем больше об этом. Но почему вы написали такое странное письмо?

– Не знаю, как сказать, – ответил Сирил. – Антея писала его в спешке. И тогда нам казалось, что это вовсе и не воровство. А потом, когда дверь оказалась запертой, получилось так, что мы украли у вас и еду, и сифон. Мы очень жалеем, что так…

– Забудем, – сказала жена пастора. – Только в следующий раз подумайте раньше, чем утаскивать чужие языки и кур. А теперь попейте-ка молочка с домашними лепёшками, прежде чем отправиться домой.

Когда Эндрю пришёл доложить, что лошадь запряжена, думая о том, в какую ловушку он может угодить по дороге, он увидел, что ребята пьют молоко, уплетают лепёшки и смеются над шуточками, которые отпускает его хозяин, а Джейн сидит у хозяйки на коленях.

В общем, на этот раз всё ребятам сошло с рук легче, чем они того заслуживали.

Лесник попросился поехать с ними, чтобы попасть к себе домой. Эндрю несказанно этому обрадовался. Это спасёт его от ловушки, в которую он, по его твёрдому убеждению, должен был попасть.

Когда экипаж подъехал к их дому, ребята уже сильно клевали носами. Но за время пути они успели крепко подружиться с лесником. Эндрю, не говоря ни слова, высадил ребят у железных ворот.

– Ты давай возвращайся, – сказал лесник Эндрю. – У меня тут дружок неподалёку, он меня на своей кобылке довезёт.

Лесник проводил ребятишек до ворот, и, когда ураган упрёков Марты унёс их в кровати, он так всё разобъяснил Марте, кухарке и горничной, что наутро Марта вовсе на них не сердилась. После этого случая он довольно часто захаживал навестить Марту, и дело кончилось тем, что они… Впрочем, это уже совсем другая история.

На следующий день отлучиться из дому было позволено только Роберту. Он выдумал какой-то там благовидный предлог. Всем остальным Марта велела даже и не надеяться выйти за дверь. Надо же было их как-то приструнить за все их шалости.

– А не то они совсем отобьются от рук, – сказала она кухарке.

Правда, ей было немного жаль морить их в доме в такую хорошую погоду. Поэтому она добавила:

– Но ты им всё-таки испеки сладкий пирожок к чаю. Это их немного утешит.

Нетрудно догадаться, что за неотложные дела нашлись у Роберта. Только успев выйти за калитку, он тут же припустился бегом к песчаному карьеру. Надо же было загадать сегодняшнее желание!

В этот раз найти Саммиэда не представляло никакого труда. День был таким жарким, что он сам выбрался из своего песчаного убежища и сидел на мягком песочке, потягиваясь и почёсываясь, вращая во все стороны своими выпученными глазами.

– Эге! – воскликнул он, уловив своим левым глазом приближающегося Роберта. – А остальные-то где? Надеюсь, они не разбились вдребезги, летая на крыльях, а?

– Да нет, – отозвался Роберт. – Только с крыльями опять вышла сплошная ерунда, как и с прошлыми нашими желаниями. Теперь они все сидят взаперти, а меня одного отпустили только на полчасика. Пожалуйста, исполните моё желание побыстрее.

– Валяй желай, – сказал Саммиэд, два раза повернувшись на мягком песке.

А Роберту, как назло, лезла в голову всякая чушь, то ему хотелось перочинный ножичек, то ирисок, то альбом с иностранными марками. И ничего такого, что могло бы заинтересовать всех, так и не приходило на ум.

– Ну? – торопил его Саммиэд. – Давай говори. Время уходит.

– Да не знаю я, – с досадой на себя откликнулся Роберт. – Выполните лучше какое-нибудь их желание, чего они там дома сами пожелают.

Сказав это, Роберт вдруг испугался, не придумают ли они там какую-нибудь очередную глупость.

– Нет, нет, – поспешил он добавить, но было уже поздно.

Саммиэд раздулся, увеличился втрое, потом резко выдохнул воздух и уменьшился до своих обычных размеров.

– Всё, – сказал он. – Ох и трудно же мне это далось! Но всё-таки получилось. А теперь беги домой.

Роберт бежал, прямо, можно сказать, летел к дому. Вот он добежал до поворота, откуда должна была уже виднеться крыша их дома… Но тут он перешёл на шаг. Потом и вовсе остановился. Что за притча? Никакого дома, никакого сада на месте не было. Роберт протёр глаза и взглянул снова. Ну, конечно. Кто-то из ребят, а может, все разом захотели жить в замке. И вот перед ним высился мрачный замок с бойницами и стрельчатыми окнами, с восемью высоченными башнями, а в том месте, где был их сад, появились какие-то белые сооружения, похожие на грибы. Он подошёл поближе. Боже! Никакие это не грибы. Это воинские шатры, а рядом с ними расхаживали несметные полки вооружённых воинов. Его сёстры и брат пожелали оказаться в осаждённом замке! В одном из окошек наверху кто-то махал чем-то сереньким. Роберт догадался, что это грязноватый носовой платок Сирила. Он достал свой платок, махнул в ответ и сразу понял, что совершил ошибку. К нему тут же направились двое из осаждающих воинов со стальными шлемами на головах. В своих высоких сапожищах на длинных ногах они приближались к нему с такой угрожающей быстротой, что Роберт, вдруг ощутив себя маленьким мальчиком, застыл на месте и не решился бежать. Бежать было всё равно бесполезно, к тому же он боялся рассердить приближающихся к нему воинов. Этим последним такое поведение пришлось по душе.