– Нет, – невозмутимо ответил Оливер, – у меня есть другой отец.

– Зная твое везение, очевидно, Ватсон, что он тоже мудак. Тебе же так везет на мудаков, – пропела последнее Джейн, – все твои друзья мудаки, а твоя первая любовь – сучка.

Оливер запылал щеками от возмущения. Не хотел отрицать и спорить, но и принимать слова Джей тоже не хотел.

Но себе признавался – это было правдой. Все мальчишки с которыми он пытался подружиться, одноклассники или же сокомандники, в конечном итоге оказывались ещё теми самовлюбленными засранцами. Будто карикатурные персонажи из американского сериала про школу.

А девушка, в которую он влюбился, красотка с идеальным лицом и прекрасным телом, смотрела на него так, будто он грязь под её ногами.

– Ладно, Олоф, – смиренно сказала Джей, – давай без глупостей, окей? Мы не ведем себя, как тупые дети. Понятно? Никаких побегов из дома навстречу Аляске. Эй, не молчи. Не говори мне, что ты реально об этом думал. Чувак, ты живешь не в фильме. Это хорошо не заканчивается.

Это фигня так не работает. Что ты убегаешь в другой штат, каким-то хером доезжаешь без закончившегося бензина и сломанной машины и находишь чертов Рай на земле и у тебя все хорошо.

Если ты убежишь у тебя закончатся деньги, наткнёшься на какого-то престарелого извращенца или сериального убийцу. А потом ты станешь вором-проституткой-наркоманом. Или будешь престарелым бездомным, у которого нет зубов из-за того, что у него сифилис и он курит мет.

– Эй-эй, – скупо улыбнувшись, перервал её Оливер, – я не планировал убегать, хорошо? Может быть на секунду у меня проскользнула эта мысль… Но это было всего лишь секунда. Хорошо? Я понимаю, что это плохая идея.

– Вот и хорошо, вот и отлично, – облегченно выдохнула Джей, – будь умным мальчиком и забей на этого мудака. Давай, лови чертов дзен и релакс, и готовься к экзаменам. Нашим учителям плевать, какая у тебя драма, понимаешь, чувак? Та хоть вурдалак оторвал тебе ноги – ты должен сдавать экзамены.

Тем более, – пропела девушка, растягивая буквы, – скоро у кого-то матч. И я уже подготовила отвратительный плакат, чтобы тебя поддерживать.

Оливер засмеялся, покачав головой. Джей всегда могла улучшить его настроение. Делала какие-то глупости из-за которых ему было стыдно и одновременно смешно.

Когда Оливер улыбался он походил на крошечное солнышко или же милого щенка. Его глаза вспыхивали ярким, карим цветом, а на щеках появлялись ямочки.

– Ладно, спасибо, Джей, – мягче, без прежней ярости в голосе и хриплых интонаций, ответил.

Разговоры с подругой давали ему возможность отбросить все негативные и тяжелые мысли. Они отступали и он оказывался в сладком и чудаковатом пузыре их дружбе, который отстранял их от остального мира.

И это пространство их дружбы, немного наивной и ещё ребячливой, было такое же причудливое и странное, как разум Джей. Оливеру казалось, что там обитают единороги, вместе с какими-то мифологическими монстрами и все это не поддается законам физики и психологии.

– без проблем, Олаф, – промычала, – если что – пиши, звони, кричи и я, как хорошая Женщина кошка, приду к тебе на помощь. Ты же знаешь, малышка, – фыркнула от своей собственной шутки, от неуместного прозвища, – ты всегда можешь прийти учиться ко мне. Или я к тебе.

Только скажи – к тебе или ко мне.

Но лучше к тебе, сразу предупреждаю. У моей матери новое увлечение – здоровое питание. Клянусь, я не знаю, где она взяла столько капустных листьев. Она сжигает меня взглядом каждый раз, как я ем что-то помимо овощей.

Чувак, я прячу пачки с чипсами в ящике со своим бельем!

Оливер расхохотался, морщась. Упал на спину на кровать, растянувшись. Ударился стопой об каркас.

– Джей, это так отвратительно! – но в голосе не было ни капли осуждения.

Девушка согласно замычала.

– Будет отвратительно, если я положу туда открытую пачку. Я не хочу знать, как ощущаются крошки чипсов в трусах.

– О мой бог, – пискляво и немного истерично воскликнул Оливер, пытаясь прекратить смеяться. На глаза навернулись слезы и он хватался за свой живот. Выронил телефон и тот громко плюхнулся на пол. Все ещё подсмеиваясь, перегнулся через кровать и принялся слепо шарить под ней. Наткнулся на несколько носков и на груды пыли, а после ловко вытащил телефон, – да, извини, я выронил телефон.

Джей что-то промычала и по её голосу Оливер понимал – что-то привлекло её внимание. Они были достаточно долго друзьями, чтобы научиться по голосу и едва заметным движениям определять настроение и что другого тревожат какие-то мысли.

– Ладно, Джей. Я буду готовиться к экзаменам.

– Хорошо, давай пока-пока, детка. Люблю тебя, – последнее она пропела насмешливо высоко, подсмеиваясь. Она была ласкова, как щенок. Но при этом, казалось, была смущена собственной любвеобильности и от того, постоянно оправдывала её чем-то шутливым.

Объятия всегда дополняла фразами, которые должны были объяснить почему она обняла. Например: «Хотела понять от тебя воняет или от меня». А слова любви всегда звучали, как шутка. Будто она неуклюже и гипертрофировано пытается кого-то передразнить.

Оливер вновь попрощался, прежде, чем прервать телефонный разговор, не отвечая на последние слова подруги.

Прекрасно знал, что Джей принимать ответную нежность и привязанность ещё более неловко, чем выражать. Она теряется, становится неуклюжей и неловкой. И говорит какие-то глупости или же делает их.

В её голове происходило что-то, что Оливер не мог понять. Её логические цепочки – лабиринты, в которых теряются и умирают. И лишь она знает в этом полутемной и ужасающем месте путь.

Артур был раздражен. Сидел на деревянной, потрепанной скамье трибун словно это место принадлежало ему. С долей презрения глядел на сбившихся в кучку детишек, в форме команды школы.

Его толкнула локтем мимо проходящая чья-то мать. Она бросила на Артура раздраженный взгляд. Словно это он встал на её пути, а после неловко и заискивающе улыбнулась.

Мужчина демонстративно отвернулся и услышав, как женщина в раздражении громко и с шипением вдохнула, сквозь стиснутые зубы. А после фыркнула в недовольстве.

Артур же пытался выискать взглядом своего сына. Знал, что тот был одним из членов команды школы по американскому футболу. Но они все уже были готовы выйти на поле. От того на их головах были одинаковые шлемы с забралом.

Мужчина считал, что его присутствие здесь – пустая трата времени. Но Хелен была уверена, что это отличная возможность наладить между ними отношения. Была убеждена, что Оливер, несколько дней не сказавший им двоим ни слово, потеплеет и отпустит старые обиды, лишь стоит ему увидеть отца, болеющего за него.

Будто это могло компенсировать множество матчей, которые Артур пропустил.

В странном порыве умиротворения и желания все же наладить отношения с сыном – его собственным искажённым отображением, Артур согласился. Тем более уже три дня он был вынужден сидеть дома практически безвылазно.

Официально его назначение будет лишь через три дня. От того Артур прозябал дома, пытался что-то починить или же обновить. И в попытке разбавить скуку, по несколько раз ездил в магазины. То продуктовые, то в строительные.

За эти пять лет ничего не изменилось, от того это было странно. Будто эти пять лет ему приснились. А после пробуждения он вновь ездит по одним и тем же маршрутам, живет в тех же стенах, и видит те же самые лица.

Соседи, казалось, не удивились его присутствию. Доброжелательно, с налетом любопытства, улыбались.

Артур пару раз улыбнулся в ответ, холодной, не доходящей до глаз улыбкой, от которой у людей бежали мурашки по спине и волоски, в предчувствии опасности, в животном инстинкте, становились дыбом.

Между строк, в недоговорённостях или же в случайно брошенных фразах Артур слышал – до его приезда к Хелен часто захаживали соседи. Она была дружелюбной и улыбчивой. Очаровательная мать-одиночка с улыбчивым и милым мальчишкой.