За окнами машины ярко горели огни города. От того, что Аˊртур глядел на них из окна движущегося автомобиля, они казались яркими росчерками, светящимися змеями. От них рябило в глазах. А мимо, сверкая включенными, ослепляющими фарами, проносились машины.

Окно большого, черного внедорожника, было открыто и мужчину обдувал прохладный ветер. Была весна и некоторые детишки уже купались в озерах и реках. Но ночи были все ещё прохладны и Артур ощущал на обнаженных руках, как волоски встали дыбом.

Густая, темная поросль. В нем сыграли гены какого-то прадеда испанца или же итальянца. Его родители были обладателями исключительно американской внешностью – светловолосые, светлоглазые и страдающие от ожирения.

Он же смуглый, поджарый, с темными волосами и темными глазами. Правда, с возрастом, кое-где на руках появились серебрённые волоски седины. На его висках тоже появились серебряные ручейки. Лоб был перечеркнут несколькими глубокими морщинами, впрочем, как те были и у уголков глаз.

Говорят, что такие лучики выдают добрый нрав. Как черное нёбо выдает дурной характер пса. А такие морщины – от частых улыбок. Но Аˊртур улыбчивым не был. Молчалив и серьезен. Он никогда не был душой компании, но всегда вызывал расположение начальства. Его считали ответственным и решительным. Непреклонным. Впрочем, так и было.

Находясь на хорошем счету у своего начальства, его порекомендовали в другой город на должность руководителя убойного отдела. И вот он, спустя пять лет, вернулся в родные места.

Разумеется, Хелен – его бывшая жена, была уверенна, что он вернулся к семьей. К ней и их сыну. Тому было всего одиннадцать лет, когда отец скоропостижно поставил на первое место работу, а не их. А после его участие в жизни своего чада сводилось лишь к ежемесячным переводам на счет Хелен – алименты.

Но Хелен понимающая и добрая. Лишь с несколько недель плевалась ядом, когда он принялся ей звонить с два месяца назад. Выливала на него свою горечь из-за предательства. Обжигала словами и бросала невыполнимые обещания. В пылу клялась подать в суд – имущество забрать, в пользу семьи, и в правах родительских ограничить, и судебный приказ о том, чтобы он не приближался.

Но вот прошло два месяца, а у него в багажнике спортивная сумка с его немногочисленными пожитками – он всегда жил немного по-спартански. Его холостяцкая квартира, в которой он жил последние пять лет, выглядела так, словно в ней никто вовсе не жил. Ни штор, ни занавесок, ни ковров или же тапочек возле двери. Лишь кое-где какие-то вещи, казалось, случайно попавшие в эту обитель одиночества.

Артур увидел замаячивший впереди дом. Тот окружал небольшой, тошнотворно стереотипный белый заборчик. А на подъездной дорожке стояла машина его бывшей жены. Типичная, серебристая. Таких на дорогах – каждая вторая.

И внезапно мужчина подумал о том, что Оливеру, его сыну, уже шестнадцать. А он не знает есть ли у того машина или же нет. Сейчас у каждого подростка, помимо тех, чьи родители принципиальные или же находятся за чертой бедности, есть машина.

Даже если так, он не видел никакой машины помимо той, что принадлежит Хелен. Она её купила ещё с восемь лет назад. И не изменилось ничего, помимо того, что та стала не такой новой и блестящей. Какая-то тусклая, что-то выдавало, что ей скоро перевалит за десяток.

Артур надеялся, что Хелен не слишком баловала Оливера все это время. Он прекрасно помнит какая женщина мягкая. Она постоянно нежничала с Оливером, как с щенком. Не могла сказать тому слова поперек. От того Оливер объедался шоколадом и печеньем.

А в восемь лет обзавелся круглым животом. Глядя на этот невразумительный шар и представляя, как спустя пару лет Оливер будет подбивать живот коленями во время бега, Артур сурово запретил жене, теперь бывшей жене, давать Оливеру сладости.

Игнорировал нытье мальчишки, контролируя все, что попадает в рот сына. А это было исключительно овощи и фрукты. И, разумеется, пытался приобщить его к спорту.

Артур понимал, что он старомоден. Современные родители и подростки руководствуются мыслью, что интересы и увлечения не должны делиться на гендеры. Считают, что интересоваться спортом могут и парни, и девушки. А так же парни могут интересоваться ваянием, рисованием, танцами. Чем угодно.

Но Артур считал себя человеком старых правил и думал. Был уверен, что может себе это позволить в свой солидный возраст. В его понимании, мужчина должен быть спортсменом.

Артур скривился, представив, как сейчас выглядит Оливер. Представил себе невысокого, пухлого мальчишку в очках. Хелен ведь такая покладистая, не может сказать единственному ребенку «нет». Так что Артур был уверен, за период его отсутствия, женщина распустила мальчишку.

Он уменьшил скорость, подъезжая к дому. Вывернул руль, сворачивая на дорожку.

Увидел, что в доме ярко вспыхнул свет. Входная дверь открылась и по невысоким трем ступенькам быстро спустилась красивая женщина. Она куталась в вязанный кардиган насыщенно, серого цвета. Её темные волны волос падали на плечи, а рваная челка обрамляла лицо.

Хелен ярко улыбнулась, глядя на Артура сквозь лобовое стекло.

Она совершенно не изменилась. Была все такой же милой и привлекательной. Загорелой, среднего роста и с очаровательной улыбкой, а на щеках ямочки. Когда она улыбалась, казалось, что её темно-зеленые глаза сверкали звездами.

Хелен быстро пошагала ему навстречу. Излучала нетерпение и нервозность, но все же сверкала счастьем. И это тешило самолюбие Артура. Было приятно видеть, что его бывшая жена все так же, как когда они были влюбленными юнцами, спешит ему навстречу, а когда видит его – загорается счастьем.

Это тешило от того, что знал – Хелен привлекательна. И для неё было легко, даже учитывая наличие ребенка, найти другого мужчину. Но что-то в ней, что-то в этом доме, говорило Артуру, что Хелен даже не пыталась завязать новые отношения.

Или от того, что все ещё не пережила болезненный разрыв. Или же от того, что ждала. Артур, раньше, когда был юн и глуп, и достаточно самолюбив, подумал бы, что это от того, что она не встретила никого лучше его.

Если бы ему было двадцать или же двадцать пять – он был бы яро в этом уверен.

Но сейчас, когда он был достаточно взросл, понимал, что он не лучший человек для отношений. Тем более для брака. У него есть привычка, а точнее черта, так крепко вплетённая в его личность, что не оторвать, а именно – отстраненность. Он будто проводит невидимую черту между собой и людьми и никто никогда не может перешагнуть эту черту.

Артур уверенно вышел из машины. Держал в руке ключи, поигрывая с ними. Дверца громко хлопнула. Артур остался стоять, дожидаясь, когда Хелен подойдёт ближе.

Женщина буквально прыгнула на него с объятиями. Она была горяча в своих привязанностях. Широко улыбалась, от чего на щеках были ямочки. Она обняла его за шею, встав на носочки.

Он был высок, она же среднего роста. И ей всегда, когда желала обнять или же поцеловать, приходились вставать на цыпочки.

Её ладонь была тепла на его задней части шеи. Другую руку она положила на его затылок, едва задев короткими ногтями кожу головы.

Артур обнял женщину, едва не вжав в свои объятия. Его рука крепко лежала у неё между лопаток, другая на талии. И мог ощутить, как Хелен млеет. Растекается разнеженной лужицей, едва ли не как молоденькая девчонка.

Такое случалось часто. За эти пять лет он не отказывал себе в женской ласке. Правда, не желала вновь ограничивать себя отношениями. Ему казалось это ошейником с цепью, который давит и заставляет задыхаться. К счастью, было довольно много дам, которые соглашались быть с ним без громких обещаний и клятв.

И почти все, когда он их обнимал, точно так же млели. Одна, особо откровенная по натуре или это произошло из-за нескольких бокалов виски, которые она выпила. рассказала, что все дело в нем самом и в его руках. Что его большие и крепкие руки, массивная фигура и высокий рост, заставляют ощутить себя молодой девочкой. Его объятия погружают в ощущение безопасности.