– И давно ее убили до осмотра? – попыталась пограмотнее реализовать свое любопытство Образцова.

– А вы почему так допытываетесь? – в свою очередь задала вопрос Софья Карповна. – Вы что – официальное лицо?

– Ну я, в-общем-то, нет, – растерялась Ленка. – Но я, видите ли, привыкла быть в курсе всех местных дел. Вообще-то никто не удивляется, когда я задаю вопросы, ведь потом-то надо же информацией делиться с остальными, – последнюю фразу она проговорила совсем неуверенно, ее смущал равнодушный взгляд Полетаевой.

– Елена Поликарповна – главная местная сплетница, – четко и ясно пояснил статус Образцовой проходивший якобы мимо Редькин.

– А-а, так бы сразу и сказали! – голос Полетаевой потеплел и она даже улыбнулась. – Ну, всем до свидания, надо пойти Максимушке супу согреть.

Ленка и Симагина несколько секунд смотрели ей вслед, потом повернулись, чтобы поделиться впечатлениями, но того уж и след простыл. С присущей ему быстротой Амфитрион Ферапонтович дематериализовался по своим делам.

Сотрудникам милиции и Дудкину потребовалось примерно минут пятнадцать, чтобы добраться до места, до которого могла доехать машина. Около тела они обнаружили трех человек: двоих мужчин и одну женщину. Это были Рулеткин, Егоров и Гляссер.

– Вы из милиции? – тут же выступил вперед Егоров. – Я врач и взял смелость на себя осмотреть тело.

– Давно вы здесь? – спросила Мигунова.

– Да уж пару часов, а то и больше.

– Что скажете… э-э-э…?

– Максим Ильич, – подсказал Егоров. – Еще до моего прихода она была мертва, думаю, не больше часа.

– Спасибо, – поблагодарила Мигунова. – А вы кто? – обратилась она к остальным.

Гляссер и Рулеткин представились.

– Кто-нибудь из вас хорошо знал покойную?

– Я, – тут же ответила Гляссер. – Ее звали Ольга Матвеевна Саврасова и она работала в Лужском краеведческом музее, директором которого я раньше была.

– Ну что ж, – подвела итог Мигунова. – Я думаю дальше вас расспросит следователь. Он будет сегодня. Тело увезут, конечно, на вскрытие в Лугу, – добавила она, в первую очередь, для Егорова. – Сейчас Анастасия Дмитриевна тоже осмотрит тело, и мы вас подвезем до деревни.

– Спасибо, мы прогуляемся, правда, Юра? – спросил приятеля Рулеткин.

– Конечно, все ведь не поместимся в машину, – согласился Дудкин.

– Как хотите, – улыбнулась Мигунова. – Хотя сзади места много, всем хватит.

– Да нет, мы уж пешком. До свидания, – попрощался Рулеткин.

Тропинина закончила осмотр и не нашла ничего противоречащего заключению Егорова о времени смерти. Мигунова тем временем осмотрела нож и велела Баринову сделать фотографии.

– Ну что, Андрей, оставайся, жди следователя. Не скучай, а я довезу наших любезных сторожей до деревни.

Четверка уехала, оставив Баринова дожидаться начальства. Молодой сержант достал термос и бутерброды, расположился метрах в двадцати от тела. Он ни сном, ни духом не подозревал, что за ним пристально наблюдают двое: одной из них была женщина, у которой Гляссер пыталась узнать дорогу в деревню, а вторым – еще неизвестный читателю персонаж, которого мы пока представим как высокого худощавого мужчину лет пятидесяти.

Еремей Галактионович Макушкин въехал в Полянск около четырех часов дня в понедельник. Перед отъездом он встретился с дежурным следователем Коньковым, первоначально осматривавшим тело. Коньков предоставил ему фотографии с места происшествия, а также отчет об осмотре дома, где жила убитая.

– Ничего интересного, – резюмировал Коньков. – Обычный быт для недеревенской жительницы.

– Я тоже, конечно, осмотрю, – важно заявил, поглаживая бороду, Макушкин, бросив недоверчиво-оценивающий взгляд на молодого начинающего коллегу.

– А вот опрос свидетелей, тех, кто непосредственно видел труп.

– Ага, спасибо, – Макушкин надел очки и пробежал глазами материал предварительного опроса.

– Ну, как я и ожидал, ничего не видел, ничего не знаю, – пробормотал Еремей Галактионович с нескрываемым раздражением, сложив листки пополам.

В Полянске его уже встречала главная местная сплетница, проинформированная Симагиной, которую в свою очередь предупредили по телефону. Любезнейшая Мария Николаевна с удовольствием сама бы приняла у себя следователя и сержанта Баринова, но Миня, как на грех, затеял в одной из комнат ремонт и Образцова резонно заметила, что у нее сотрудникам милиции будет куда, как удобнее.

Симагина, скрипя сердце, была вынуждена согласиться с этим аргументом.

– Располагайтесь, выпейте чайку! – захлопотала вокруг вновь прибывших Ленка. – Вас я, конечно, помню, Еремей Галактионович, – улыбнулась следователю заслуженная сплетница, к месту козырнув знанием его имени-отчества.

– А вот с вами, молодой человек, мы пока незнакомы.

– Это сержант Баринов, Елена Поликарповна, можно просто Федя, – представил коллегу Макушкин.

– А что, Федя, не хотите ли чего-нибудь покрепче, за знакомство? – на голубом глазу предложила Образцова.

Сержант замялся, кинув вопросительный взгляд на следователя. Тот, однако, ответить не успел, – в дверь коротко постучали и, не дожидаясь ответа, на пороге появилась Симагина, надевшая одну из своих самых фальшивых сияющих улыбок.

– Здравствуйте, товарищ Макушкин! Как я рада вас видеть, поверите ли, прошло уже столько времени, а ваш профессионализм не выходит у меня из головы! – голос сплетницы переполнял неподдельный восторг.

– Садись, Маша, что будешь пить? – довольно прохладно предложила «подчиненной» Образцова.

– Мне кажется, за знакомство неплохо было бы отведать твоей черносмородиновой наливки. Вот с вами, молодой человек, мы пока незнакомы, но вид у вас бравый, я бы с вами в разведку пошла.

– Это Федя, – слегка махнула рукой Ленка. – Ну что ж, наливка – дело хорошее.

– А сколько в этой наливке градусов? – поправляя очки, осведомился Макушкин.

– Очень хороший вопрос, Еремей Галактионович! – обрадовалась Симагина. – Я как раз хотела бы это выяснить. От души надеюсь, что вы-то мне и поможете разрешить этот вопрос.

– А ничего, что мы приехали сюда работать, Мария… э-э-э…

– Николаевна, – тут же подсказала Симагина.

– Так вот, Мария Николаевна, нам надо еще осмотреть дом покойной, побывать на месте убийства, – не сдавал позиции Макушкин.

– Так мы разве будем пить? – удивилась Симагина. – Так, пригубим, продегустируем. В конце концов, если вам нельзя, сержант мне поможет.

– Ему тем более нельзя, он за рулем!

Ленка, между тем, не обращая ни малейшего внимания на этот диалог, достала бутылку и расставила рюмки.

– Значит так, – принял решение Макушкин. – Если уж необходимо, наливайте мне, а Федор пусть останется трезвым.

– Ну, тогда вам в двойном размере, товарищ Макушкин, – непередаваемо сладким тоном произнесла Симагина.

Ленка молча налила следователю полную рюмку, себе и Симагиной – по половинке.

– Ну и вам тогда парного молочка?

Баринов кивнул и хозяйка поставила перед ним кружку прохладного молока.

– За знакомство! – бодро провозгласила главная местная сплетница, подняв рюмку.

Обе женщины и милиционеры чокнулись. Макушкин, слегка крякнув, допил рюмку до дна и вытер салфеткой бороду.

– Я думаю, нам пора, – решительно поднялся он. – Поедем, Федор, осмотрим место происшествия. Елена Поликарповна, посоветуйте, кто бы нам показал дорогу.

– Да вот, Дудкин, – вмешалась Симагина. – Я пойду его разыщу.

– Очень обяжете, – поблагодарил Макушкин.

– А сколько, кстати, по-вашему, градусов в настойке? – вспомнила по дороге Симагина.

– Да я думаю, сорок-то будет, – задумчиво проговорил следователь.

– Надо же, мне показалось больше, – прокомментировала сплетница. – Ну, сидите, я скоро – одна нога тут, а другая там.

И она поспешила разыскать Дудкина, а по пути растрепать максимальному количеству народа, что следователь уже принял полный стакан настойки, а сержант покуда еще трезв, но, по ее компетентному мнению, тоже не прочь тяпнуть.