Страх перед разлукой не покидал ее. Уязвленная, огорченная, влюбленная женщина без конца жалуется на отсутствие возлюбленного: «Ты меня почти забыл»; она очень зависима от него, поэтому боится слишком коротких писем, считает их «слабым подобием нежного приветствия», как и уклончивых фраз вроде «Я люблю тебя так, что не могу выразить этого словами». Она подстраивает свою жизнь под него, он же в большей мере занят своими делами. Она потеряла свою жизнерадостность, ей кажется, что он несправедливо лишил ее «привилегии своей любви» (письмо 58). Диалог, иногда изысканно-жеманный, временами становится более страстным: «Возникло непреодолимое препятствие», – защищается Абеляр. Какое? Физическое или же моральное? Философа, который позже напишет автобиографию, охватило чувство вины: «Я виновен в том, что вверг тебя во грех» (письмо 59).

Под накалом эмоций возникла настоятельная потребность в нравственной оценке себя – потребность, неотделимая от проявлений индивидуализма, которыми, на фоне обязательств перед общиной, было отмечено начало XII века. Учитель одержим впечатлением, которое он производит на учеников; вынужденный скрывать свои мысли и желания, неспособный отказаться от Элоизы, он признает, что «запретные удовольствия» заставляют его забыть все – Бога, учение, себя самого; в своей огромной любви он видит смертельную опасность для работы. Раздираемый противоречиями, Абеляр выбирает двусмысленную стратегию: «Мы будем любить друг друга мудро, потому что сможем сберечь репутацию, соединяя радости и удовольствия». Интересный план! Настал черед Элоизы пересмотреть их отношения; на этот раз она говорит о них будто в прошедшем времени; о «болезненной страсти» речи уже нет; отныне они будут любить друг друга «на основе твердой и незыблемой веры».

За неимением возможности обуздать сердце, Элоиза поразительным образом держит под контролем свой латинский лексикон; ее ответ на охлаждение мужа-любовника – это настоящее прощальное письмо. Слова любви она обращает в обвинения: она его любила страстно (adamare), ее любовь была безгранична (caritas), исключительна (dilectio), и она полагала, что любовь (amor) Абеляра прочнее «неприступной крепости»; прямая, искренняя, Элоиза никогда не опускалась до двусмысленности; «Видит Бог, мне нужен был только ты. Я не думала ни о наслаждениях, ни о собственных прихотях». Как Возлюбленная из Песни песней, «больная любовью», она мужественно вынесла испытания, но надежды на счастье обернулись «горестными вздохами сердца». Она плачет и покоряется Божьей воле: «Прощай, твоя мудрость и твоя наука меня обманули. На этом нашей переписке конец».

Лучшая защита – это нападение, и ответ Абеляра был чеканным:

Ссора была очень серьезной. Любовник вспоминал свой грех и страх, женщина говорила о любви, способной противостоять тюрьме, цепям, мечу; она упрекала его в отсутствии мужества, чтобы прийти и объясниться: «Я надеялась, что ты не сможешь не прийти ко мне, что найдешь способ поговорить при личной встрече». Она употребляет сильные выражения – «опасность», «скандал». Сомневается ли она в нем? Их паре угрожают слухи? Она обвиняет его в охлаждении к ней, у нее нет никаких иллюзий: «Преданность мужчины зависит от того, какая выпадет кость». «Я не заслужила того, чтобы быть обманутой!» Отныне во всех словах любви, тяжелых, как камни, сквозит подозрение в том, что за ними скрывается какая-то другая истина. Напрасно Абеляр будет каяться и называть себя нетерпеливым дураком, безумцем или пьяным, напрасно будет говорить о своей верности и нерушимости любви: яд сомнения отравит самые прекрасные слова.

Столь долгожданная встреча после разлуки все же состоялась, и все упреки и жалобы, казалось бы, исчезли; оба говорили о «новой любви», базирующейся на другом фундаменте. Но что это за любовь? Отбросив психологические причины, любовники воспользовались риторикой своей эпохи. После векового молчания Церковь вынуждена была начать размышлять о том, что такое любовь, секс, страсть, счастье, где границы нравственного, каковы правила брака. Плотская любовь тормозит движение к Богу; церковные иерархи в X и XI веках призывают супругов жить как брат и сестра, соблюдая целомудрие; в особенности этот призыв относится к интеллектуалам, посвятившим себя учению. Оскопленному Абеляру незачем вступать в брак; он и не мистик: смысл его жизни заключается в работе. Ему это известно, но сможет ли понять его Элоиза, пожертвовавшая ради него всем?

Копия, сделанная Иоханнесом де Веприа, полна тайн. Неизвестно, были ли «Письма двух любовников» собраны в правильном порядке. Неизвестно, когда, как долго и в какой обстановке проходили их встречи. Почему столько вопросов осталось без ответов, столько необъяснимых пауз? Тем не менее переписка возобновилась, и была она как никогда страстной; Элоиза писала чаще, чем Абеляр; немногословный любовник утверждает, что нашел покой; тогда как любовница самодовольно подражает супруге из Песни песней: «Только тебя я любила; любя тебя, тебя искала; ища тебя, нашла, найдя – возжелала тебя; возжелав тебя, я тебя выбрала; ты занял главное место в моем сердце, я избрала тебя из тысячи. <…> Хочешь ты того или нет, ты мой и будешь моим всегда».

Они пишут друг другу, читают письма друг друга, но понимания между ними больше нет. Слова перестали быть мостами, соединяющими их. У Абеляра случаются перепады настроения – вокруг него хаос, его обуревают противоречивые эмоции – желание, скука, радость. Элоиза, в отличие от мятущегося возлюбленного, «бросающего слова на ветер», старается быть «непреклонной и неумолимой». Любовник не защищается; думая о недавнем счастье, он признает за собой вину: «Любовь и стыд рвут меня на части!» Несмотря на то что в начале XII века требования целибата и целомудрия были еще не до конца сформулированы, Абеляр оказался в затруднительном положении: магистерское звание требует от него строгого соблюдения моральных норм, а о его связи всем известно. Если он хочет сохранить свой престиж, ему необходимо положить конец распространению слухов.

Важнейший момент, к сожалению, недоступен читателю: монах, переписывавший рукопись в 1474 году, сообщает о большом количестве пропусков в письмах 1117 года. Может быть, Элоиза предпочла не переписывать все восковые таблички. Во всяком случае, их последние письма друг к другу удивляют; называя мужа и преподавателя «учителем», молодая женщина как бы подтверждает, что она счастлива видеть его знаменитым, служащим Богу и наконец нашедшим убежище от забот этого мира. Она признательна ему за добро, которое «в своей ничтожности» получила от него. Ее радость невыразима, ее дух ликует. Но что это за радость? У Элоизы, обладающей разнообразными достоинствами, нет однозначного ответа на сей вопрос: это радость от освобождения духовной любовью, радость оттого, что любимый находится в добром здравии, радость видеть его, радость от возможности познать его любовь, но еще в большей мере – восхищение, вызванное рождением сына, названного Астролябием. В автобиографии Абеляр утверждает, что, узнав о своей беременности, Элоиза «возликовала». Думала ли она о ликовании Девы Марии? Или надеялась удержать Абеляра?

В следующем письме тон неожиданно меняется, как если бы эта радость не смогла преодолеть противоречия, терзавшие любимого: «Я устала и не могу ответить тебе: мои нежности для тебя – тяжелое бремя, и это печалит меня». В последнем послании, вошедшем в сборник, он признает, что не находит успокоения, потому что по-прежнему одержим ею, раздираем противоречиями, побежден: «Отказываясь поддерживать огонь страсти, мы лишь разжигаем его».