После обеда, наскоро перекусив в одной из ближайших харчевен, Горгрид прощался с товарищем и бежал к Таяне. Радуясь, что тот вновь наконец нашел свое счастье, Эргард махал ему вслед рукой и шел к Кимеде.

Ему в самом деле было интересно с ней, с каждым днем все сильнее, и вотростенский князь поражался сам себе. Еще недавно скажи ему кто-нибудь, что он будет обсуждать с женщиной тонкости международной политики или стратегию игры в шахматы, он бы ни за что не поверил.

К тому же новая жена оказалась женщиной весьма начитанной. Разумеется, тут дело было еще и в памяти предков, и все же Эргард с готовностью забывал обо всем, когда она принималась рассказывать о каком-нибудь восточном писателе или о научном открытии, в котором сам князь, к его собственному немалому прискорбию, мало что понимал. Зато осознание, что все, хранящееся в памяти Кимеды, перейдет к сыну, вызывало восторг.

Дни неторопливой чередой проплывали мимо, словно рыбачьи лодки в ясный, погожий день. Домой возвращался Эргард уже ближе к ночи. Там зачастую его ожидали письма от советников, и он, прочитав их, оставлял на столике внизу, чтобы Горгрид, приходивший обычно немного позже, а именно вскоре после полуночи, тоже мог их прочесть. Дождавшись друга, князь садился с ним пить поздний чай, и только потом уже, после обстоятельной, неторопливой беседы, шел спать, чтобы вновь проснуться с рассветом.

Прошел всего месяц со дня женитьбы Горгрида, когда друг объявил:

— У нас с Таяной будет ребенок.

Так просто и буднично, словно рассуждал о перемещениях потенциального противника или налоге на соль.

«А впрочем, что может быть естественней, — напомнил Эргард сам себе, — чем сын от родной жены?»

Товарищ стоял и помешивал лопаточкой в кастрюльке подливку. Несмотря на очевидные успехи по части кулинарии, это нехитрое блюдо сам князь так и не смог освоить. Грибная подливка к гречневой каше.

— Поздравляю тебя! — от всей души порадовался Эргард.

Друг обернулся, и лицо его осветила широкая, удивительно ясная улыбка, какую князь не видел, должно быть, со времен беззаботной, беспечной юности.

— Спасибо тебе, — ответил он просто, но в словах этих ясно слышалось все то, о чем пока никто не решался заговорить вслух.

Боль расставания с семьей, которая ему неизбежно предстоит в будущем, бессонные ночи, волнения о том, как там жена и малыш без него в Истале, и неизбежная, как половодье по весне, радость встречи.

— Все будет хорошо, — заметил вслух Эргард, и Горгрид кивнул, соглашаясь.

— Я буду навещать его. Их обоих. Конечно, всякое может случиться, в том числе и непредвиденные дела. Но ведь в этом случае жена и сын сами смогут приехать ко мне?

Он посмотрел на Эргарда, словно именно от его ответа зависела вся дальнейшая семейная жизнь друга-советника. Быть может, дело было в том, что он и сам еще не до конца осознал произошедшее. Но, как бы то ни было, ответил князь вполне уверенно и искренне:

— Разумеется, что может быть проще? Таяна и сама наверняка уже пришла к тем же выводам. Вы не расстанетесь надолго.

Горгрид серьезно кивнул и вернулся к подливке.

— Мой сын, — прошептал он задумчиво. — Котенок…

— Ты все-таки уверен, что будет мальчик? — уточнил Эргард.

Друг секунду молчал, а потом пожал плечами и задумчиво проговорил:

— Конечно, может случиться всякое, но до сих пор у меня получались одни только парни.

Князь улыбнулся и принялся накладывать кашу в тарелки.

К концу лета они подписали договор с Иласару. На север полетел, обгоняя ветер, гонец, везя советникам копию соглашения, и вскоре от лорда Оймодда прибыл ответ.

— «Рад, что от вашего пребывания там есть хоть какая-то польза», — прочел Горгрид и, подняв голову, бросил быстрый взгляд на сидящего напротив в состоянии глубокой задумчивости Эргарда.

— Полагаю, яснее высказаться он не смог, — заметил тот вслух.

— Куда уж яснее, — пожал плечами Горгрид и проворно свернул письмо в трубочку.

Подперев подбородок бумагой, он задумчиво уставился на огонь.

— Конечно, тут дальше идут поздравления, — продолжил советник, — ведь договор в самом деле знаковый. Но они хотят определенности. Я, кстати, тоже.

В окошко ударил резкий порыв ветра. Благодатное лето уже миновало, и на пороге стояла осень. Листья успели пожелтеть, дожди шли все чаще и чаще. Но, впрочем, переписка между Исталой и Асгволдом от этого не стала менее оживленной.

— Кадиа в темнице бесится, — доложил Горгрид, открыв другое письмо.

Эргард поморщился:

— Пожалуйста, хотя бы до возвращения не произноси этого слова.

— Какого? — на всякий случай уточнил друг.

— Кадиа. У меня от него изжога начинается. Вернемся в Асгволд, тогда и решу, что с ней дальше делать. Впрочем, если не присмиреет, то, скорее всего, оставлю в темнице. А то ведь не сдержусь и убью тварь. Так что можешь отписать советникам, что у нее пока есть время подумать над собственным поведением.

Горгрид только головой покачал.

— Хорошо, — сказал наконец он. — А имя Бардульва при тебе упоминать можно?

— Да.

— Так вот, пацан скучает.

— По маме?

— По ней и по отцу тоже.

— Ладно, напишу ему письмо.

Горгрид страдальчески закатил глаза:

— Ему же год едва исполнился! Лучше игрушку пошли.

Эргард хмыкнул и спросил:

— А во что они в таком возрасте играют?

На этот раз друг молчал почти минуту.

— Ладно, — наконец вздохнул он. — Завтра сам куплю. Тут, кажется, где-то недалеко была лавка.

— Спасибо тебе, — поблагодарил князь.

Горгрид встал и, заложив руки за спину, подошел к окну. Накрапывал мелкий дождик, и листья бились на ветру, испуганно трепеща. Словно предчувствовали, что скоро оторвутся от веток.

«Вот и здесь уже до зимы рукой подать», — с легкой налетом меланхолии подумал князь.

— Так когда же мы вернемся домой, в Асгволд, Эргард? — спросил непривычно резким тоном Горгрид.

— Я знаю ответ на этот вопрос, — раздался от двери тихий, чуть мурлыкающий грудной голос, и оба мужчины вздрогнули.

Первым отреагировал советник:

— Рад хорошим вестям. Добрый вечер, Кимеда.

— Здравствуй, Горгрид, — улыбнулась она.

Товарищ подошел к столу, быстро собрал бумаги и, подмигнув Эргарду, поспешил наверх.

А тот еще некоторое время молчал, пытаясь осознать происходящее, потом резким движением вскочил, подошел к жене и, взяв лицо ее в ладони, посмотрел в глаза:

— Ты ждешь ребенка?

— Да, — улыбнулась та. — Так что можешь отписать домой хорошие вести.

— Спасибо тебе, — прошептал он и, склонившись, поцеловал Кимеду.

Огонь уютно потрескивал в камине, и уходить куда-либо решительно не хотелось. Эргард опустился обратно в кресло и усадил жену к себе на колени. Наконец-то результат после стольких усилий!

Он улыбнулся и, протянув руку, погладил ласково спину и плечо оборотницы.

— А если будет девочка? — вдруг спросил он.

Мысль пришла, как ни странно, вот только что. Кимеда рассмеялась:

— Нашел, когда начать переживать. Мы просто попытаемся еще раз, вот и все. А дочь останется со мной, вырастет и однажды сама решит свою судьбу, как и многие до нее. Не такая уж скучная на самом деле судьба.

— А если будет мальчик, то я его заберу?

— Как договаривались. Я не имею обыкновения брать назад уже данное слово. Могу увиливать и хитрить, пока не заключен договор, но потом пути назад нет.

«Как жаль, что я не могу назвать ее княгиней!» — с горечью в душе подумал Эргард и, подавшись вперед, вновь крепко поцеловал.

— Ты думала, как назовешь его? — спросил он некоторое время спустя.

— Сына? — уточнила Кимеда.

— Да.

Она покачала головой и, улыбнувшись ласково, погладила мужа по голове:

— Нет, в этом деле я тебе не помощница. Понимаешь, Эргард, имя — это судьба. Если я назову малыша на языке народа кесау, то это привяжет его к землям Аст-Ино. Не тот эффект, которого тебе хотелось бы достичь, верно?