Однако все дела рано или поздно заканчиваются. Попрощавшись с верными, она поднялась в донжон и, приготовив себе немного еды, поужинала. Теперь чем-то следовало себя занять, чтобы поменьше думать. Решив в конце концов, что стоит убраться в башне, Лехтэ взяла все необходимое и приступила к делу, предварительно велев держать ее в курсе всех событий.

Вторые сутки Артанис не было покоя. Не помогали даже встречи с любимым, что искренне старался отвлечь ее от тяжелых мыслей, несмотря на собственное все нарастающее беспокойство.

— Решено — я иду к Тинголу, — неожиданно заявила Галадриэль, увернувшись от Келеборна, попытавшегося ее обнять. — Тьма близка. Иногда мне кажется, что она уже здесь, рядом, в Дориате.

Синда покачал головой и сложил руки на груди.

— От проникновения ирчей Завеса королевы Мелиан защитит. Я сам проверял, и не раз. Однако…

Его собственная фэа вот уже несколько дней вибрировала, словно туго натянутая струна, и будто стремилась сбросить налипшую на нее патину. Тьма.

— Ш-ш-ш, — дева приложила палец к губам, но не своим, а возлюбленного. Тот напряженно стоял, ожидая продолжения. — Не стоит говорить об этом. Я еще сама не до конца уверена в своих подозрениях, тем более доказать Эльвэ точно не смогу.

— Я тебе верю, — наконец ответил синда. — Идем вместе к королю.

Конечно, Артанис, добившись аудиенции Элу лишь через несколько часов, начала издалека. Она говорила про пробудившееся зло, что угрожает всем эльдар без исключения, в том числе и синдар, особенно приграничья. Дева даже назвала его королем и защитником Белерианда, после чего тот немного оживился, сообщив, что в принципе может помочь лорду Финголфину парой советов.

— И отрядов? — уточнила Нервен.

Тингол замялся. С одной стороны, стоило кивнуть и согласиться — пусть эти убийцы из-за моря увидят силу и мощь истинных эльдар, с другой… воевать Эльвэ совершенно не хотелось. Наконец, он все же склонился в сторону своей первой мысли.

— Хорошо, дочь сына моего брата, я, король Белерианда и Дориата Эльвэ, прозываемый в землях сих Элу…

— Любимый! — приторно-сладкий голос и аромат разом наполнили тронный зал. Мелодия тысяч колокольчиков и вешних птиц ворвалась следом.

Тингол замер, и неуместная улыбка застыла на его лице. Артанис вздрогнула и невольно шагнула ближе к Келеборну, словно ища защиты — среди пения птиц она отчетливо слышала шипение змей и глухое рычание варгов. Синда положил руку нолдиэ на плечо и легонько сжал.

— Приветствую всех собравшихся, — почти пропела Мелиан. — Что происходит, любимый? Ты так взволнован. Не будь поспешен в своих решениях, а то уподобишься нолдор, — последнее слово она выплюнула достаточно презрительно.

— Да, — вдруг встрепенулся он, словно очнувшись от сна, и посмотрел на родича и его любимую пустым, ничего не видящим взглядом. — Ты знаешь, у нас ведь много дел, нам некогда заниматься пустяками. Артанис, я желаю, чтобы ты вышила гобелен. Покажи, как ты, изгнанница, видишь великое королевство.

Нервен в изумлении застыла, но, ощутив требовательное прикосновение любимого к ладони, чуть склонила голову, принимая распоряжение Элу. Несмотря на охватившую ее досаду и даже гнев, у девы появилась интересная мысль, как обратить нелепый приказ Мелиан, озвученный ею через Тингола, во благо эльдар.

— Теперь ты, Келеборн, мальчик мой…

Элу странно улыбнулся, словно увидел перед глазами нечто забавное, и тому вдруг показалось, что с губ его вот-вот закапает слюна, а от омерзения почти передернуло.

— Возьми мастеров и отправляйся к Сириону. Нужно навести несколько переправ. А то это становится серьезной проблемой каждую осень, — приказал Тингол.

Его родич выдохнул, и на лице заиграли желваки. Артанис набрала воздуха в легкие, явно намереваясь что-то сказать, но король предупреждающе поднял руку:

— Ты останешься здесь, в Менегроте. Деве не место в лесной чащобе. Тем более, что там у тебя не будет возможности исполнить мой приказ.

Галадриэль на этот раз ограничилась легким кивком.

— Повинуюсь, мой король, — наконец сказал Келеборн и стремительно вышел из тронной залы.

Стало ясно, что Элу не изменит своего решения. Только не сейчас, когда Мелиан была рядом, а она уже расположилась у супруга на коленях и, не обращая ни малейшего внимания на Нервен, немного задержавшуюся у трона, скользнула ладонью за пояс супругу.

Артанис нашла Келеборна в покоях. Тот собирал вещи в походную сумку и, хмурясь, что-то тихонько бормотал себе под нос, словно ругался.

— Уезжаешь? — спросила она, остановившись у дверей.

— Да, — ответил он. — Я не могу не подчиниться приказу владыки.

Он замер и, оставив в покое вещи, подошел к небольшому окну и распахнул его. Там, на темном небе, горели яркие звезды, было тихо и мирно.

«Интересно, — подумал он, — если я один незаметно отправлюсь на войну, это будет считаться нарушением приказа?»

Вслух он разумеется ничего не сказал, только плечи его напряглись, да взгляд потяжелел.

— Что ж, побуду немного строителем, — наконец проговорил он и, подойдя к сумке, застегнул ее и закинул на плечо. — До свидания, мелиссе. И … терпения тебе — Элу никогда не забывает своих распоряжений.

Он хотел еще что-то добавить, но только выдохнул и, махнув рукой, стремительно вышел из покоев.

Галадриэль побежала следом и увидела, как любимый вскочил на коня и оглянулся на спутников.

— Я буду ждать тебя! — прокричала она, и ее мельдо, обернувшись, наконец улыбнулся ей.

Вскоре отряд растворился в ночи.

До Сириона Келеборн с мастерами ехали вместе. Они торопились, стараясь делать как можно меньше привалов. Однажды вечером, когда до реки оставался всего один переход, родич Тингола расстелил карту и подозвал спутников.

— Переправы наведете здесь, на южной границе, и выше, где поток разделяется на несколько рукавов.

Он водил пальцем по листу, и мастера сосредоточенно слушали, запоминая. Наконец, самый старший из них поднял взгляд и посмотрел на того, кто должен был бы стать их предводителем.

— А вы? — наконец спросил он.

— Я присоединюсь чуть позже, — туманно ответил Келеборн.

Рассказывать, что намерен отправиться на войну с Морготом, он не собирался. Еще не хватало, чтоб разболтали по глупости.

С утра, едва взошедшее светило разогнало легкий туман, он вскочил на коня и, попрощавшись с товарищами, отправился искать брод.

Путь его теперь лежал на северо-запад через лес Бретиль. Дни сменялись днями, граница становилась все ближе. Иногда тропка становилась слишком узкой, или приходилось объезжать упавшие деревья.

Келеборн твердо решил отправиться туда, где обосновались пришедшие из Амана эльдар. Если они с Галадриэль правы, то еще один лучник лишним не будет.

Он вызвал перед мысленным взором карту нолдорских земель, которую однажды показывала ему Артанис, и решил, что до Барад Эйтель добраться он сможет. Конечно, еще была крепость на острове, но встречаться с братьями любимой он пока не желал.

Границу Дориата он преодолел под покровом темноты и в плаще, который позволял укрыться от излишне любопытных глаз. Такими часто пользовались стражи, что нередко совершали вылазки за Завесу, истребляя подобравшихся слишком близко орков.

«Когда вернусь — займусь вами», — мысленно пообещал он ничего не заподозрившим пограничникам. Но ему не суждено было узнать, что в этот самый момент беззвучно зазвенела нить-паутинка, невидимая основа колдовской защиты Дориата, сообщая Мелиан об уходе Келеборна.

Дальше он ехал берегом реки. С неба падали хлопья снега, устилая поля тонким белым ковром. Конь недовольно пофыркивал, а всадник размышлял, что о его решении Артанис, скорее всего, ничего и не услышит. Дориатцы были не в курсе его планов, а нолдор даже не подозревали о его существовании — мелиссе до сих пор им ни слова по своему видящему камню не рассказала, и сейчас ему это было даже на руку. Кто он для них? Синда и синда.