Долгий путь продолжался.

====== Глава 137 ======

Тьелкормо откинулся на спинку стула и немного устало потер глаза.

Первый утренний золотой луч лениво, даже несколько вальяжно полз по столу. За окном пронзительно заливались синицы и пеночки.

«Пожалуй, мелиссэ может проснуться от этих трелей», — подумал Турко, и на душе у него сразу стало теплее, а усталость отступила.

Подарок для жены к празднику Имянаречения сына был наконец готов. Новый охотничий пояс с серебряными кольцами для необходимых в походе мелочей, с петлями для ножен, с небольшой сумкой и с украшениями в виде костяных пластин и тиснения. Тьелкормо подался вперед и, взяв его в руки, еще раз придирчиво оглядел. На нем по полю, среди высоких трав, бежала лань, а позади нее лозы хмеля и вьюнков сплетались, образуя причудливый, замысловатый узор. Рядом на столе лежала широкая кожаная повязка для волос с более простым тиснением в виде листьев березы, однако мастер был убежден, что Тинтинэ оба дара непременно понравятся.

В памяти его вновь сами собой всплыли горячие объятия любимой, которые так не хотелось покидать, даже ради готовившегося сюрприза, и сладкое посапывание Элемара в кроватке.

«Нет, все же ей и правда должен понравиться подарок», — без видимой связи с предыдущими мыслями подумал он и начал поспешно собираться, пока Анар не успел подняться достаточно высоко.

Завернув повязку и пояс в мягкую ткань, он сунул сверток за пазуху и поспешно вышел из мастерской.

Пряный запах меда и свежести ударил в грудь. Голова немного закружилась от радости и предвкушения грядущего праздника.

«Сын, — подумал Фэанарион с нежностью. — Когда я покидал вслед за отцом и братьями Аман, то даже подумать не мог, что встречу здесь, в смертных землях, свою судьбу и приведу с нею в мир ребенка».

Малыш родился уже три месяца назад и более всего лицом и необычными, красивыми медовыми глазами походил на мать. От отца же ему достались золотые волосы и немного ехидная улыбка, о которой Турко несколько раз говорила Тинтинэ. Сам он себя со стороны все время видеть не мог, а потому не получалось и сравнить. Когда же Тьелкормо подходил с малышом к зеркалу, то ни о каком ехидстве речь и не шла — его лицо светилось абсолютным счастьем. Однако Лехтэ подтверждала слова своей родственницы, и обеим нисси Охотник безоговорочно верил.

Он спешным шагом шел по усыпанной гравием тропинке, когда из-за куста жимолости показалась Индилимирэ. Увидев Тьелкормо, она тут же остановилась и придала лицу как можно более невинное выражение:

— А я что? Я ничего. Я уже взрослая, а потому не шалю.

Однако лукавый блеск глаз выдавал эльфиечку, потому старший родич только весело рассмеялся:

— Да уж, взрослая, сам вижу. Поверить не могу, что менее чем через пятьдесят лет буду выдавать замуж внучку младшего брата.

Лицо юной эллет неуловимо переменилось, и уже другим, совершенно серьезным взглядом он заглянул в ее зрачки и увидел на дне их недетскую вдумчивость, мудрость столетий, а так же предчувствие грядущего. Фэанарион даже головой тряхнул, отгоняя наваждение.

— Эрейниону привет передавай, — невпопад буркнул он и пробормотал: — Еще бы Нельо с Амбаруссами женить.

Последняя фраза была сказана тихо, однако Индилимирэ услышала. В голос фыркнув, она охотно затараторила:

— Насчет близнецов не знаю, а Майтимо женится еще не скоро, не раньше чем через три сотни лет, скорее даже от пятисот до тысячи. Прошу прощения, я на такие далекие расстояния еще не очень хорошо вижу.

От серьезности слов малышки Турко пробрал озноб, и он ответил деланно шутливым тоном:

— Ну ты и предсказательница! Признаться, я надеялся, что это произойдет быстрее.

Дочка Тьелпэринквара пожала плечами:

— Ты сам подумай: сначала он вырастил шестерых младших братьев, потом были плен и несколько столетий практически непрерывных битв. Ты серьезно считаешь, что он скоро захочет брать на себя новую ответственность? Он же еще и в новом мире будет одним из первых исследователей…

— А Амбаруссы? — не удержался от вопроса Турко.

— Не знаю, — беспечно пожала плечами Индилимирэ. — Но их же с детства двое! Им и без жен не скучно.

Теперь Фэанарион уже расхохотался в голос:

— А ты считаешь, что семью заводят только потому, что больше нечем заняться? Какая же ты еще малышка! По твоей логике, я тоже не должен был бы жениться, потому что и на охоте могу вполне неплохо развлечься. А твой дедушка Курво себе может найти занятие в мастерской.

На лице Индилимирэ отразилась напряженная работа мысли, и Турко, сжалившись над нею, добавил:

— Не думай сейчас об этом — ты, в самом деле, еще молода и в силу возраста не можешь понять кое-чего.

— А Эрейнион понимает?

— Убежден, что да, хотя это, конечно, еще не любовь. Но вы оба квенди, а для эльфа нормально сперва сделать выбор, а лет через тридцать или пятьдесят полюбить.

— А это произойдет? — уже с надеждой спросила она.

— Без всяких сомнений, раз ваши фэар выбрали друг друга.

Они некоторое время молчали, обдумывая все, что было сказано, а после Турко на всякий случай решил уточнить:

— А Майтимо точно женится?

— Я уверена, — подтвердила Индилимирэ. — Я вижу это. И потом, он же эльф, а не какой-нибудь там адан.

— Вот теперь ты говоришь как взрослая нис, а не как ребенок, — вновь рассмеялся он. — Ладно, беги и передавай от меня привет Эрейниону. А я пойду, надо успеть еще кое-что сделать до праздника.

Он помахал рукой юной родственнице и быстро пересек двор. Взбежав по лестнице донжона, он толкнул дверь покоев и вошел в спальню.

В золотистом утреннем свете танцевали пылинки. Неуловимо пахло свежестью. Тинтинэ сладко спала, положив ладонь под щеку. Тьелкормо улыбнулся с нежностью и, заглянув в колыбель и убедившись, что сын еще не проснулся, он проворно разделся и забрался под одеяло. Бережно обняв жену одной рукой, он прижал ее к своей груди и поцеловал в затылок. Любимая улыбнулась во сне и тихонько заворочалась.

— Melmenya, — прошептал Турко, обдав ее шею горячим дыханием, и, проведя ладонью по уже вновь плоскому животу, остановился на груди.

Тинтинэ обернулась, еще не сморгнув с длинных золотисто-карих ресниц сон, и потянулась к мужу.

Мягкие изгибы тела жены, ее жаркие, ласковые объятия кружили ему голову. Тьелкормо все целовал и целовал ее и чувствовал, что никак не может насытиться. Душу до конца, до самых отдаленных уголков, затопляло счастье.

За окном оглушительно пели птицы, и обоим казалось, что их качает на мягких морских волнах, а верх и низ поменялись местами.

Страсть накрывала, подобно бурному шторму, а двое, слившись воедино, все двигались, убыстряя темп и грозя провалиться в неведомые, такие притягательные и манящие пучины.

Вырвавшийся из горла Тинтинэ крик поглотил поцелуй мужа. Прошло немало времени, прежде чем оба смогли прийти в себя и отдышаться. Турко гладил плечо и спину любимой, уютно пристроившейся у него на груди, и чутко прислушивался к доносившимся из колыбели звукам. Однако Элемар спокойно спал, сладко посапывая.

— С добрый утром, мелиссэ, — наконец прошептал Тьелкормо жене.

— С добрым, — весело фыркнула та в ответ.

— Жаль это говорить, но пора собираться.

— Да, пожалуй.

Он потянулся и еще раз поцеловал жену. Затем проворно вскочил и, приведя в себя в порядок, оделся в заранее приготовленные вещи.

Пока Тинтинэ кормила проснувшегося наконец Элемара, он просто стоял, любуясь и предвкушая, как скоро вновь будет ходить на охоту вдвоем с женой. А, может, затем и вместе с сыном. В последнем он, правда, не был уверен — Тинтинэ говорила, что силы их малыша, когда он вырастет, будут направлены на созидание, хотя, подобно родителям, он будет любить все живое — и келвар, и олвар.

«Что ж, поглядим, — подумал Тьелкормо и, взяв эльфенка из рук любимой, принялся его одевать. — В любом случае, с такими талантами у нас в семье еще никого не рождалось, а, значит, будет очень интересно наблюдать».