Когда густой золотой свет Анара и Лаурелин мерк, уступая место Тельпериону и Исилю, супруги останавливались и разжигали костер. Они жарили овощи, добытую в течение дня в каком-нибудь бурном протоке рыбу, а дым от огня плыл по воздуху, свиваясь кольцами, образуя причудливые фигуры. И Нерданэль улыбалась, наблюдая.

Когда же впереди стало видно ущелье Калакирья, а в небе зажглись крупные серебряные звезды, Фэанаро потянулся к жене, и они впервые за многие и многие сотни лет открыли друг другу объятия.

Спустя несколько дней очередной корабль отплыл от пристали Альквалондэ, унося еще одну группу эльдар из тех, кто желал соединиться со своими близкими в смертных землях, и старший Финвион со своей женой находились в этот момент на его борту. Они смотрели на удалявшийся причал, и Нерданэль вдруг попросила:

— Пожалуйста, мельдо, когда увидишь Тьелпэ, не проклинай его.

— За что? — не понял сначала муж.

— За то, что он отдал один из твоих Сильмариллов валар.

Фэанаро коротко вздохнул, обнял ее за плечи и пообещал:

— Не буду. Он все правильно сделал.

Тем временем Махтан стоял на берегу, провожая отплывавших, и долго глядел кораблю вслед. Фэа говорила ему, что больше дочери своей он никогда не увидит.

====== Глава 130 ======

— Осень в этом году не спешит наступать, — заметила Алкариэль и, обернувшись через плечо, бросила на Кирдана вопросительный взгляд. — Дожди не начались, дороги не развезло, и даже листва еще только слегка побледнела. Почему, владыка?

— Должно быть, все дело в падении Мелькора, — ответил Новэ и, подойдя к окну, посмотрел на виднеющийся вдалеке берег залива, озаренный серебристым светом Исиля. Шептались волны, и звуки эти вместе с криком чаек залетали в укрытую ночными тенями гостиную. — Он больше не искажает, и природа дышит спокойнее. Так, как повелел ей на заре времен Эру.

— Но зима все равно однажды придет? — не сдавалась нолдиэ. — Было бы грустно больше никогда не увидеть снега, не покататься на санках.

Владыка тепло, по-отечески улыбнулся:

— Разумеется. Смена времен года останется, не беспокойся. И они доплывут. Успеют. Сегодня ты вновь пойдешь на берег?

— Да, — подтвердила Алкариэль, и в темных глазах ее зажегся ослепительно-яркий огонь вдохновенного ожидания. — Умом понимаю, что это бессмысленно, ведь от моего местонахождения ничего не изменится, однако там, у воды, мне немного легче. Словно корабль из-за этого, в самом деле, чуть быстрее дойдет до Белерианда.

— Понимаю тебя, — кивнул Новэ. — Меня самого море успокаивает. Раз так, то не буду тебя больше задерживать — беги.

— Благодарю, владыка.

Алкариэль кивнула на прощание и, подобрав юбки, вышла в украшенный цветами и статуями коридор. Сбежав по широкой мраморной лестнице, она ступила в сад и с непроходящим удивлением огляделась вокруг.

Стояла середина осени, однако на клумбах все еще цвели астры, очитки и даже васильки. Обвивший колонны беседки плющ лишь слегка поблек, а звезды сияли по-летнему высоко и ярко.

«Какой необычный год», — подумала нолдиэ и ступила на дорожку, ведущую к морю.

Ладья Тилиона плыла в вышине, озаряя окрестности густым серебряным светом. Дно частично обнажилось, и Алкариэль, ступив на песок, пошла вдоль берега, на ходу разглядывая витые изгибы ракушек и прилепившиеся к камням густые водоросли. Однако взгляд ее нет-нет да и устремлялся вперед, к горизонту. Туда, где небо смыкалось с водой, куда стремились все ее мысли и фэа.

Плеск волн отсчитывал убегавшие безвозвратно минуты, как вдруг пронзительный крик птиц привлек внимание нолдиэ. Она в очередной раз подняла взгляд и вдруг увидела вдалеке стремительно увеличивавшуюся в размерах темную точку. Алкариэль вскрикнула, поняв, что именно это может для нее означать. Стоявшие у причала стражи заволновались, и вскоре один из них отделился, направившись в сторону дворца.

«Должно быть, с докладом к владыке», — догадалась нолдиэ.

Она прижала ладони к груди, словно надеялась таким образом унять вдруг начавшееся бешено колотиться сердце, и неподвижно застыла, не сводя взгляда с приближавшегося корабля. Вот он замедлил ход, и нис вздрогнула.

«Неужели им придется ждать?» — подумала она, и печаль тонкой темной пеленой накрыла фэа.

Она уже не сомневалась, кто именно приплыл сюда, к ней, в смертные земли, и, почти не думая, послала вперед тонкий серебряный луч осанвэ.

«Мелиссэ!» — последовал бурный, похожий на радостный крик ответ, и вскоре Алкариэль увидела, как от борта корабля отделилась лодка.

Далеко за спиной нолдиэ распахнулись широкие парадные двери дворца, и две фигуры, Оростеля и самого Кирдана, стали быстро приближаться, однако Алкариэль не обращала на них никакого внимания. Она вообще уже ничего не видела, кроме белоснежной, немного напоминавшей лебедя, лодки и до боли знакомой фигуры на ее носу.

— Макалаурэ! — громко крикнула она, протянув вперед руку.

— Алкариэль! — донес ответ ветер.

И тогда нолдиэ, не выдержав, сбросила легкие туфли и забежала в море. Вода обняла ее, сразу стало труднее двигаться, однако леди Врат все шла и шла. Сперва она зашла по щиколотку, затем по колено. Было видно, что муж то и дело оглядывается на гребцов фалатрим и что-то говорит им, резко и быстро. В конце концов, он просто перемахнул через бортик лодки и поплыл к ней навстречу.

Алкариэль уже зашла по пояс, когда муж, должно быть, достигнув ногами дна, распрямился, сразу оказавшись в воде по грудь, и она стремительно, насколько могла, побежала к нему.

— Melmenya, — прошептал он, заключая совершенно мокрую жену в объятия. — Алкариэль, родная…

— Наконец-то, — ответила эхом она и крепко, до боли в руках, сжала супруга. — Любовь моя…

Несколько мгновений он рассматривал ее, а после наклонился и, обхватив ладонями лицо, принялся целовать. Жена смеялась от разрывавшего ее грудь счастья, грозившего выплеснуться наружу и смести все на своем пути подобно цунами, и зарывалась пальцами в его мокрые длинные пряди. А ласковые, теплые губы мужа касались ее губ, шеи, глаз, щек, а после снова возвращались к губам. Фэанарион обнимал любимую, ласкал ее плечи, грудь, тонкий стан, и было видно, что он и сам еще с трудом верит, что все происходит наяву, а не во сне.

Море волновалось, то и дело накрывая влюбленных с головой, а после, сдавшись, отступало. Мокрая одежда облепила их тела.

— Любимая, — шептал Макалаурэ.

В конце концов, он зарылся лицом в волосы жены, она спрятала лицо на его груди, и оба так застыли, слушая дыхание друг друга и частое биение сердец.

— Да ты совсем мокрая! — наконец спохватился он.

— Ты тоже, — рассмеялась в ответ жена.

— Оба хороши, — ответил ей муж и, подхватив любимую на руки, понес ее к берегу.

Подошедший Оростель подал другу плащ, и Макалаурэ, поблагодарив, закутал в него жену.

— С возвращением в Белерианд, — приветствовал его Кирдан. — Ясной ночи и долгого дня.

— Благодарю, владыка, — ответил Фэанарион. — Признаюсь, рад вас всех видеть.

Тот посмотрел понимающе, а нолдо обвел новым взглядом побережье с заставленными кораблями пристанями, зеленые сады и далекий дворец.

Исиль стремительно катился к горизонту, однако звезды сияли по-прежнему густо и ярко.

— Я захватил тебе кое-что из одежды, — сообщил Оростель.

— Благодарю, — откликнулся Фэанарион. — Очень кстати, ибо мои скудные пожитки пока на корабле и прибудут, я полагаю, не раньше утра.

Владыка фалатрим заметил:

— Вы можете отдохнуть в своих покоях.

Макалаурэ поблагодарил его и, бросив счастливый взгляд на жену, взял ее за руку и вместе с ней пошел ко дворцу. Деревья шелестели, словно вместе со всеми радовались его прибытию, верные спешили навстречу и, поприветствовав, останавливались неподалеку, не желая мешать.

Алкариэль с мужем миновали длинные залы, вышли в ведущий к их временным покоям коридор и, в конце концов, остановились перед тяжелой дубовой дверью. Сердце нолдиэ снова гулко забилось, она сглотнула густую слюну, а муж, простившись до утра с Кирданом и друзьями, просто толкнул створку, пропуская ее вперед.