Облака плыли по синему небу, а рядом шелестела трава. Знакомый с юности свет Лаурелина вновь озарял Благой край. Феанор сделал вдох. И выдох. И снова вдох. Потянулся и медленно встал на ноги.

Тело было его, но словно чужое, напрочь забывшее все навыки, что когда-то имело.

— Так вот что ты хотел, Намо, — подумал он, разгадав злой умысел вала. — Оторвать часть души и дать роа, неспособное творить! Да чтоб…

Он вдруг остановил гневный поток мыслей и в голос рассмеялся.

— Намо, благодарю! Я заново смогу ощутить радость познания мира! — рассмеялся Мастер и направился туда, где, как он помнил, располагались владения Аулэ.

— Нерданэль, любимая моя, если ты еще ждешь меня и не отправилась вместе с сыновьями, то потерпи немного, я… — закончить мысль он не успел. Навстречу ему спешил один из майар Йаванны.

— Приветствую вас, Мастер, — проговорил он. — Ваш отец просил сообщить, что всегда ждет вас у Древ, где теперь его дом до конца Арды. Он также передал это.

Майа протянул Феанору сверток с одеждой, принадлежности для письма и небольшой ящик с инструментами.

— Благодарю, атто, — мысленно потянулся он к Финвэ и мгновенно ощутил искреннюю радость бывшего нолдорана.

Итиль уступил место Анару, потом они вновь поменялись местами. Дни шли за днями. Нерданэль по-прежнему путешествовала, не выбирая цели, и ноги сами несли вперед. В памяти ее вставали счастливые годы юности, когда они вместе с будущим мужем исходили Аман практически вдоль и поперек. В ушах ее звучал звон молота о наковальню в мастерских Аулэ, шелест листвы на деревьях во владениях Оромэ, глухой стук откалываемого камня. Сердце часто билось от радости, на фэа было легко и светло, так что хотелось бежать, неважно куда — лишь бы ощутить привычное счастье движения.

По ночам она ложилась спать, завернувшись в плащ, и ее обнимали травы. Птицы пели над головой, даря утешение и спокойствие фэа. Нерданэль все шла и однажды поняла, что, миновав леса Оромэ, где некогда любил охотиться ее третий сын, пришла во владения Аулэ.

Она остановилась на пороге ведущей вглубь пещеры и долго стояла, не решаясь пройти дальше. В памяти, словно наяву, звучал веселый смех, оживленный гул голосов, перестук молотов. Нерданэль протянула руку и коснулась холодного, чуть влажного камня стен. Фэа живо откликнулась, рванулась навстречу, и тогда нолдиэ глубоко вздохнула и уверенно пошла внутрь горы, где располагались мастерские.

Ей вдруг показалось, что не было этих бесконечно долгих, мучительных лет, что она вновь юна, а в будущем ее ждет нечто удивительное и прекрасное, а с Фэанаро они еще не успели отдалиться друг от друга.

Нерданэль осторожно ступала на влажном каменном полу. Она то и дело останавливалась, брала в руки лежавший поблизости инструмент и принималась работать. Пару раз она сделала несколько крохотных фигурок и оставила их тут же, на столе.

«Может, кто-нибудь найдет их и порадуется», — подумала она.

Однажды зубило неловко выскользнуло из рук, сломав заготовку. Однако нолдиэ не расстроилась — вместо одной крупной фигуры она сделала две поменьше и, как прежде, оставила их на месте.

Дважды она ложилась спать, а просыпаясь, подкрепляла силы лембасом и водой из фляги. Иногда ей казалось, что она слышит удары молота наяву, и шла на этот звук. Наконец, в один из дней, перешагнув порог очередного зала, каменные колонны которого терялись в вышине, она увидела в дальнем его конце знакомую фигуру и вздрогнула от неожиданности.

«Фэанаро!» — хотела крикнуть она, но не смогла — в горле пересохло, а язык прилип к гортани.

Муж сидел спиной к ней на неудобном стуле, опершись о собственные колени, и, похоже, думал о чем-то. Через несколько мгновений, должно быть, услышав ее тяжелое дыхание, медленно обернулся и, увидев жену, переменился в лице. Столь же неторопливо, не произнося ни слова, он встал и замер, глядя в глаза той, что некогда была его женой и отказалась разделить его судьбу, оставшись в Амане. Брови Фэанаро чуть заметно нахмурились, но Нерданэль не дрогнула — упрямо стояла она, и в памяти ее вставали бесконечные сцены прежних счастливых лет. Свадьба, рождение сыновей, совместные прогулки. Она чувствовала, ощущала всей кожей, всем своим существом, что муж думает о том же, а еще задает себе многочисленные вопросы. Как и она сама.

Ей вдруг показалось, что за несколько коротких мгновений пролетели столетия. Отгремели весенние дожди, миновало жаркое лето. Вдруг Фэанаро, по-прежнему не произнося ни слова, сделал десяток шагов вперед и протянул руку. Нерданэль, не сомневаясь ни мгновения, преодолела оставшееся расстояние и вложила пальцы. Муж крепко сжал их в ответ, и они, все так же не произнося ни слова, направились вперед, к свету. Плечо к плечу они шли через бесконечно длинные залы, а когда забрезжили яркие дневные лучи, Фэанаро остановился и, наклонившись к жене, коротко, со всей сдерживаемой страстью, поцеловал.

Супруги вновь молчали, потому что уста не могли произнести больше того, что говорили вместо них фэар. Они брели плечо к плечу через поля, и высокие травы обнимали их, ласкали ноги. Наконец, когда Нерданэль начала уставать, они сели прямо в траву. Фэанаро обнял жену, и она устроила голову у него на плече.

Над ними пели птицы, Анар ярко светил в вышине, и Тирион был бесконечно далек. Так же как и былые размолвки.

— Значит, теперь ты будешь здесь жить? Да, атто? — спросил Фэанаро и обвел взглядом приготовленный для работы камень, сложенный посреди поля недалеко от Древ.

— По большей части да, — подтвердил Финвэ. — Путь из Валимара или Тириона слишком далек. С мастерами я договорился — обещали возвести дом поскорее.

Некоторое время сын молчал, а после ответил:

— Понимаю. И, наверное, ты прав. Раз уж все так сложилось… И все же мне отчего-то немного грустно.

— Что делать, — пожал плечами бывший нолдоран. — Ты сам-то как? Чем теперь намерен заняться?

Финвэ и Фэанаро одновременно посмотрели на Нерданэль, и та ответила:

— Мы обсуждали недавно этот вопрос и решили отправиться в Белерианд, к детям. Слишком многое нас теперь связывает с этими землями. Да и с новыми членами семьи хотелось бы познакомиться.

— С какими? — удивился Финвэ.

— У нашего внука Тьелпэринквара родилась дочь, а я ее до сих пор не видела. И еще есть новая невестка, жена Кано, с ней тоже хочу воочию познакомиться.

— А что скажет Махтан?

— Не представляю, — призналась Нерданэль. — Но он в любом случае не изменит моего решения. Я пошлю ему осанвэ.

— А мы прямо от тебя отправляемся на корабль, — добавил Фэанаро.

— Палантир заберете? — спросил его отец.

— Не надо, оставь себе. Ведь это теперь единственный видящий камень на весь Аман. Будем беседовать с тобой.

— Хорошо, согласен.

Нолдор замолчали, не зная, как выразить все те эмоции и мысли, что теперь обуревали их фэар. Любого короткого разговора было бы недостаточно, а на долгий не оставалось ни времени, ни сил.

— Сообщи, как доберетесь, — попросил бывший нолдоран.

— Обязательно, — ответил сын.

Над головами их летали стрижи, о чем-то громко беседуя меж собой на птичьем языке. Пышные серебристые метелки ковыля склонялись, будто прощаясь. Фэар было светло и немного грустно.

— Не будем оглядываться назад, — в конце концов сказал Финвэ. — Что было, то прошло. Передавай от меня привет Тьелпэ. Скажи, я скучаю по нему.

— Обязательно, — пообещал Фэанаро. — Прощай.

Отец и сын обнялись, и супруги, взявшись за руки, отправились на восток, к далеким вершинам Пелори.

Дни сменяли друг друга, похожие на жемчужины в ожерелье нис — на первый взгляд одинаковые, но каждый все же уникальный и неповторимый. Фэанаро и Нерданэль разговаривали, делились тем, что с ними происходило на протяжении минувших столетий, и вскоре обоим начало казаться, что они понимают друг друга так же хорошо, как прежде, в былые юные годы.