Светильники мерцали в глубине нежным голубоватым светом. Алкариэль подошла к сундуку и, подняв крышку, достала штаны мужа и пару рубашек. Он подошел и, молча прижав к себе, поцеловал и принялся одеваться.

«Должно быть, ему тоже сейчас трудно говорить», — поняла она.

Сменив платье, она расположилась в кресле и принялась расчесывать порядком спутавшиеся пряди. Когда же с этим было покончено, Алкариэль подняла голову и увидела, что муж стоит у камина, скрестив руки на груди, и глядит на нее внимательным, тяжелым взглядом.

— Кано, — окликнула она, кладя щетку для волос на столик рядом. — Как же ты там?..

Голос ее прервался. Муж вздрогнул, словно выныривая из задумчивости, и стремительно пересек разделявшее их расстояние.

— А ты? — спросил он и, став перед женой на колени, взял ее руки в свои и принялся рассматривать.

Под ногтями нолдиэ виднелись полоски въевшейся угольной золы. Кожа обветрилась и покраснела, ладони покрывали мозоли от меча. Муж тяжело вздохнул и, поцеловав по очереди каждый из пальцев на руках любимой, ткнулся лицом ей в колени и, крепко обняв ее за талию, так и замер.

Алкариэль глубоко вздохнула и, запустив пальцы в волосы мужа, начала их перебирать. Фэа пела, стремясь к любимому и заново его узнавая.

— Пойдем, пройдемся? — наконец предложил он, поднимая взгляд.

— Давай, — охотно согласилась жена.

Тогда Фэанарион вскочил и протянул ей руку. Жена вложила пальцы, и тогда оба покинули комнату, вновь отправившись на берег моря.

Звезды постепенно бледнели. Море пело им о чем-то своем, однако нолдиэ никак не могла разобрать его голоса. Зато она чувствовала, как постепенно и неумолимо, словно прибой, стираются все бесконечные годы, что пролегли между нею и мужем. Уходят, будто их и не было никогда. Две фэар тянулись навстречу друг другу, и нолдор не могли, да и не хотели разомкнуть объятий.

Остановившись у самой кромки воды, стояли они, глядя на светлеющее небо, и Макалаурэ крепко, но бережно и ласково обнимал любимую.

И вдруг он, обернувшись к Алкариэль и глядя ей в глаза, запел. Голос его, чистый и звонкий, победно взмыл в предрассветные небеса и поплыл над морем, и чайки с ветром понесли эту песню вдаль.

— Как красиво, — с восхищением выдохнула жена.

— Мелиссэ, жизнь моя, — прошептал он, — наконец-то я дома. С тобой.

И Фэанарион, наклонившись, со страстью поцеловал любимую.

Спустя какое-то время окончательно поднявшийся над горизонтом Анар осветил гостевые покои, отведенные лорду Врат и его супруге. Золотой луч, скользнув по мраморным прозрачным колоннам, по сорванной впопыхах и беспорядочно раскиданной на полу одежде, взбежал по спинке кровати и осветил две тесно переплетенные ритмично двигавшиеся фигуры. Тяжелое дыхание Макалаурэ, смешавшись с жарким стоном Алкариэль, эхом разносилось по покоям. Капли пота стекали по их телам, по вискам и спинам.

— Мелиссэ, — шептал муж, целуя уже порядком искусанные губы жены.

— Кано, — шептала она в ответ, и жизни их, судьбы, разорванные когда-то надвое злым дыханием севера, вновь сливались, сплетались воедино.

И прежде, чем Анар поднялся в зенит, а лорды Врат вышли, наконец, к своим друзьям, общий крик бесконечного, бескрайнего, словно море за стенами дворца, счастья, не единожды успел огласить покои, рисуя общую судьбу.

— Никак не могу привыкнуть, что с тобой теперь можно связаться осанвэ, — улыбнулся Кирдан Туору и обвел взглядом родичей. — Рад видеть вас всех.

— Мы тоже, владыка, — ответил Финдекано и, спрыгнув в лошади, помог спешиться жене.

— Бабушка Анайрэ уже прибыла? — в свою очередь поинтересовался Эрейнион.

Ветер доносил с моря знакомый запах йода и водорослей. Сын Фингона прищурился и бросил вопросительный взгляд на названного брата:

— Покатаемся? Как когда-то в детстве?

— Почему бы и нет? — охотно согласился Туор. — Я скучаю по тем временам.

— Я тоже, братишка, — признался нолдо.

Конюхи фалатрим увели лошадей, и Кирдан, сделав приглашающий жест, повел всех в сторону гавани, на ходу поясняя:

— Корабль из Амана прибыл сегодня ночью, однако на берег сошел пока только Макалаурэ.

— Вот как? — удивилась Армидель.

— Да. Точнее, добрался вплавь, потому что спешил. Теперь же судно как раз заходит в порт. Так что вы вовремя.

— Рад слышать это, — откликнулся Финдекано. — Однако не уверен, что приезд в Белерианд принесет аммэ радость.

— Что, Нолофинвэ до сих пор не проснулся? — понимающе спросил Киндан.

— Увы. После битвы я навестил его, надеясь, что чары Моринготто спадут, и отец придет в себя, но увы. Теперь, должно быть, надежды в самом деле нет.

Нолофинвион опустил взгляд, и шедшая рядом Армидель взяла мужа за руку и легонько сжала его пальцы.

— Благодарю, мелиссэ, — улыбнулся он ей в ответ и, на мгновение остановившись, быстро поцеловал в изгиб шеи.

Море волновалось. Холодный ветер трепал верхушки деревьев.

— Осень все-таки приближается? — полюбопытствовала Армидель.

— Это неизбежно, — ответил ей отец. — Однако непогода не помешает мореходам достичь цели.

— В этом я убеждена.

Скоро они подошли к причалу, и Эрейнион, приставив руку к глазам, стал вглядываться в очертания подходившего к пристани корабля.

— Похоже, путешествие, несмотря ни на что, не было для него легким, — прокомментировал в конце концов нолдо. — Царапины у ватерлинии весьма глубоки, одно крыло носовой фигуры отломано…

— Так и есть, — согласился Новэ. — Да иначе и быть не могло. Договор заключен, это правда, однако Оссэ по-прежнему остается морским майя.

— Р-р-р-рыба ползучая, — вполголоса обругал упомянутого майю Эрейнион, и было видно, что лишь присутствие матери удерживает его от того, чтобы высказаться более резко.

И все же судно, заходившее в порт, выглядело величественно и прекрасно. Казалось, что лебедь вот-вот горделиво расправит крылья и спросит: «Ну не молодец ли я?»

Были отданы швартовы, сброшен трап, и на палубе показалась высокая темноволосая фигура.

— Аммэ! — крикнул Финдекано и, птицей взлетев наверх, обнял Анайрэ.

— Сынок, — прошептала она, обнимая его и целуя. — Наконец-то…

Они стояли так некоторое время, словно вернувшись в те благословенные времена, когда вся семья жила в Амане и зло казалось далеким, а после Нолофинвион сделал приглашающий жест и помог матери спуститься вниз.

— Познакомься, — начал он, — это моя жена Армидель, дочь владыки Кирдана, и сыновья.

Он не стал уточнять, что один родной, а второй приемный — Анайрэ и сама об этом знала. К тому же, теперь это уже не имело никакого значения.

— Рада видеть вас всех воочию, — со слезами на глазах улыбнулась нолдиэ и приветствовала каждого из родичей.

На палубе показался Турукано рука об руку с Эленвэ, и старший брат с удовольствием обнял младшего:

— Рад, что твои поиски увенчались успехом. Хотя, признаться, и не надеялся.

— Я тоже в какой-то момент перестал в это верить, — признался тот. — Но все закончилось хорошо.

— Я вижу.

— Здравствуй, государь, — приветствовал подошедший Туор тестя.

В глазах того зажглась неподдельная радость, когда он увидел зятя:

— Здравствуй, мой мальчик. Эленвэ, познакомься…

— Виньямар ждет, чтобы приветствовать своего короля, — добавил муж Итариллэ после того, как с первыми радостными объятиями было покончено.

Однако, к его удивлению, Турукано лишь покачал головой:

— Не думаю, что снова приму корону — ты уже привык править, а я и без того слишком много времени потерял. Пока у меня на будущее другие планы. Мы прибыли в Белерианд не для того, чтобы вернуть власть над эльфами Виньямара, а к своей семье.

Турукано обернулся к жене и вопросительно посмотрел на нее. Та кивнула в ответ, и Туор, почесав задумчиво бровь, ответил:

— Что ж, в любом случае, мы все ждали вас.

Следом спустилась Амариэ, и все прибывшие направились, наконец, во дворец Кирдана. Перед новой долгой дорогой следовало хорошенько отдохнуть.