— Да! — совершенно серьезно согласилась Келебриан.

Келеборн сам с трудом сдерживал улыбку. Заметив вошедшую следом за дочкой жену, он бросил ей отчетливо ехидный взгляд.

— Понимаешь, малышка, — заговорил он, поглядывая то на Келебриан, то на Галадриэль, — мама твоя… немного не по цветам. Вот когда ты подрастешь, и она приведет тебя на тренировочную площадку, то тут она наверняка сможет обучить тебя различным премудростям. В мастерских она тоже неплохо управляется. А цветы пусть лучше оставит нам, синдар.

— Да, — снова согласилась Келебриан и, широко улыбнувшись, крепко обняла отца за шею и прижалась щекой к его щеке.

Галадриэль тихонько фыркнула и усмехнулась, сложив руки на груди и покачав головой:

— Вот уж папина дочка.

— И раз уж мы с государем закончили, то пойдем, разберемся с твоими цветами, — закончил Келеборн.

— Да, ступай, — откликнулся Трандуил и в свою очередь погладил маленькую принцессу по серебристой головке. — Мы уже все решили.

Келеборн кивнул королю и членам совета и, подойдя к жене, быстрым движением поцеловал ее:

— Ну что, пойдем, обеих вас поучу?

— Я согласна, мельдо, — Галадриэль обняла мужа и вместе с ним направилась к выходу из Менегрота.

Анар уже успел проделать две трети своего дневного пути. Тени стали немного длиннее, а золотой свет под лесными кронами гуще. Когда впереди показалась поляна, Келеборн поставил дочь на траву и присел на корточки:

— Смотрите…

Келебриан тут же расположилась рядом с ним, и даже Галадриэль наклонилась, чтобы не пропустить объяснение.

Жужжали шмели, в кронах пели птицы.

— Какому цветку ты бы хотела сейчас помочь расти? — спросил отец.

Дочь задумалась на мгновение и наконец выбрала ромашку, росшую неподалеку:

— Этому!

— Хорошо, — кивнул он. — А теперь представь, как ты ее любишь. Да, именно этот цветок. Нет, дочка, так грозно хмуриться не надо, это же не провинившийся воин.

Галадриэль хихикнула, должно быть, вспомнив выговор, который накануне устроил муж Белегу, когда его отряд умудрился опоздать к точке сбора на учения. Келеборн обернулся и посмотрел вопросительно через плечо.

— Все хорошо, — ответила жена и, воспользовавшись случаем, поцеловала мужа. — Я вся во внимании.

Тот кивнул и вернулся к объяснению.

— Цветку помогает расти именно эта сила, Келебриан, — говорил он, помогая дочке найти необходимые токи в своей фэа. — Пропусти ее через себя, направь на цветок. И ни на секунду не забывай, как ты его любишь. Все время направляй эту любовь на него. И пой.

Малышка сопела от усердия, впрочем, поначалу все шло не слишком успешно. Однако, когда после очередного объяснения ей удалось расслабиться, нужные струны в фэа в самом деле нашлись. Листья цветка заблестели, аромат усилился, и сразу две бабочки прилетели, привлеченные этим ярким медвяным запахом.

— Папа, получается! — закричала довольная Келебриан.

— Разумеется, — согласился Келеборн. — Скоро он начнет расти бодрее. Пока отдохни немного, а вечером проверим. И не забывай — любовь и терпение. Это практически универсальное средство. Слова — только форма, в которую ты их облекаешь. Пойдем теперь домой, ужинать пора.

Келебриан первая побежала к мосту, а Галадриэль, взяв мужа под руку, спросила чуть слышно:

— Что вы решили на совете, мельдо? Бой скоро?

Келеборн кивнул:

— Да, мелиссэ. Я отправлюсь с большей частью войск на север, а Трандуил с оставшимися воинами на границу. На случай, если понадобится защитить Дориат.

Галадриэль кивнула сдержанно и лишь сильнее сжала руку любимого. А он чуть заметно нахмурился и посмотрел вдаль. Высоко в небе на фоне полыхавшего заката летали ласточки.

====== Часть 8. Дагор Таэр. Глава 114 ======

— Папочка, смотри! — маленькая Индилимирэ протянула руку и указала на ветку, за ночь украсившуюся крупными бело-розовыми цветами, — яблоня совершенно такая же, как на мозаике аммэ!

Стоявший рядом Тьелпэринквар подхватил дочку и посадил ее к себе на плечи. Малышка тут же притянула к себе ветку поближе, с видимым удовольствием вдохнула аромат.

— Верно, милая, — заговорил отец. — Именно оно и послужило моделью.

Мозаика, о которой теперь шла речь, была закончена совсем недавно, и накануне днем Тьелпэ с верными повесили ее в обеденном зале крепости, где семья чаще всего собиралась по вечерам или на праздники.

С юга дул теплый, ласковый ветер. Рассветное небо играло в кронах деревьев золотыми лучами. Малышка сладко зевнула, и ее отец спросил:

— Не хочешь пойти поспать?

— Нет, — решительно покачала головой она и обернулась к матери, стоявшей рядом. — Аммэ, а ты научишь меня делать мозаики?

— Обязательно, — улыбнулась в ответ Ненуэль. — А ты уверена, что хочешь заниматься именно этим делом?

Малышка чуть нахмурилась в раздумьях и через некоторое время призналась:

— Нет.

— Тогда почему бы тебе не попробовать все по очереди? — предложил Тьелпэ. — У аммэ научишься искусству мозаики, у бабушки Лехтэ резьбе по дереву.

Глаза эльфенка загорелись восторгом, и Ненуэль рассмеялась.

— У тебя научусь делать украшения, — с энтузиазмом подхватила Индилимирэ, — а у дедушки управляться в кузнице.

Тьелпэринквар усомнился, станет ли Куруфин учить чему-то подобному деву, но вслух этого говорить не стал, а просто ответил:

— Верно. А после уже выберешь, чем именно хочешь заниматься, и освоишь ту науку до конца.

Он оглянулся и посмотрел на ворота, хорошо видимые с того места, где они все сейчас стояли. Стражи сосредоточенно всматривались в даль, и в воздухе, словно туго натянутая струна, висело напряжение. Но это было не уныние, не печаль, а нетерпеливое желание броситься в бой. Тьелпэ перехватил серьезный, внимательный взгляд жены и, отвечая на ее невысказанный вопрос, кивнул. Она подошла ближе, положила руку ему на плечо, и он, пользуясь случаем, наклонился и поцеловал любимую.

— Все будет хорошо, — прошептал он.

— Я знаю, — просто ответила Ненуэль.

Вдруг в этот самый момент крикнула Индимирэ, хотя, разумеется, не могла видеть того, что происходит за воротами. Однако родители ее не усомнились — малышка хорошо чувствовала всех тех, кто был ей дорог. Тьелпэринквар вновь подхватил дочку и поставил ее на землю, и она со всех ног побежала к уже распахивающимся воротам.

Отряд Атаринкэ и Тьелкормо въехал во двор, тут же наполнившийся звоном оружия и ржанием лошадей.

— Дедушка! С приездом!

Курво вслед за братом спрыгнул на землю и, подхватив внучку на руки, поцеловал ее:

— Здравствуй, моя хорошая. Как вы тут?

— Отлично! Столько всего произошло, — ответила довольная малышка и принялась рассказывать о мозаике аммэ и о том, как родители ее возили с собой на конную прогулку.

Подоспевшие верные занялись лошадьми, а Тьелпэ, подождав, пока дочка выдохнется, поцеловал жену в щеку и отправился к отцу.

— Alasse, атто, дядя.

Искусник кивнул, приветствуя сына, и поставил Индилимирэ на землю:

— Беги к аммэ. Мы с твоим отцом скоро присоединимся.

Малышка умчалась, а Тьелпэринквар, проводив дочку взглядом, спросил отца:

— Ну как, вы виделись с дядей Майтимо?

— Да, — ответил Курво. — Выступаем через три дня. Только, сын, прежде чем мы направимся к вратам Ангамандо, нужно будет сделать еще кое-что важное.

Тьелпэ вопросительно поднял брови:

— Что именно?

Искусник сделал приглашающий жест, и оба отправились не торопясь по дорожке вглубь сада. Некоторое время Курво молчал, должно быть еще раз обдумывая свою идею, а после ответил:

— Нужно отвезти твою аммэ, Ненуэль, Индилимирэ и Тинтинэ в Химринг.

— Вот как? — не сдержал удивленного возгласа сын.

— Да, — кивнул отец. — Эта крепость лучше всех защищена, хотя и находится близко к северу.

Тьелпэ кивнул:

— Понимаю. Хотя сам желал бы отправить их на Амон Эреб.

— Ты же знаешь, что на это они не согласятся, — ответил Куруфин.