Камень на носу корабля сиял все ярче, словно пытался разогнать тьму. Фэа неумолимо вела нолдо вперед. Турукано почти непрерывно пытался дозваться жену осанвэ, но пока у него ничего не получалось. И все же теперь он и сам чувствовал, что она жива. Какая-то невидимая, но при этом прочная нить соединила их, как прежде, и Нолофинвион ощущал биение ее силы в своей груди.

— По-видимому, нам нужно плыть в сторону острова Тол Эрессэа, — наконец заметил он вслух.

— Отлично, — кивнул капитан, — заодно и отдохнем там немного.

Наконец на горизонте показалась тонкая полоска земли, и вскоре она начала быстро приближаться. С этого мгновения ожидание стало для Турукано практически невыносимым. Хотелось перескочить через борт корабля и отправиться вплавь. Он до боли в побелевших костяшках сжимал фальшборт и все вглядывался и вглядывался в холмы острова.

— Как странно, — услышал он вскоре голос капитана.

— Что именно? — встрепенулся Тургон.

— Остров кажется совершенно безжизненным, хотя ты говоришь, что он населен.

— Верно, и даже есть гавань Аваллонэ.

— Отправляемся туда?

— Давай. Пойдем вдоль берега, может, увидим что-нибудь интересное.

Фалатрим быстро и ловко развернули корабль и направили его на север.

«Эленвэ, мелиссэ!» — звал Турукано, не переставая, и все отчетливее казалось ему, что слышит нечто, похожее на ответ. Точнее, это была не мысль, а лишь видение, очень смутное, напоминавшее тяжкий сон. Как будто птица, заключенная в клетке, томится и плачет.

— Что там? — кликнул капитана рулевой. — Будто корабль.

— Где?

— Там, выше по реке.

Турукано всмотрелся, но не смог понять, что же именно он видит.

— Подойдем ближе? — предложил капитан.

— Обязательно, — кивнул нолдо.

И юркий кораблик двинулся вверх по реке. Вскоре они смогли пристать около увиденного ранее судна, но, перескочив на него, нашли лишь спящую крепким сном команду из двух нэри и двух нисси.

Капитан фалатрим задумчиво оглядел каюту:

— Теперь я и сам уверен, что тут не обошлось без темных чар. И, знаешь, что?

— Что? — откликнулся Тургон.

— Меня и самого тянет в сон. Почти непреодолимо…

— Тогда я должен спешить.

Не слушая больше, он соскочил на берег и побежал к растущему неподалеку дереву. Теперь он отчетливо видел под ним фигуру спящей нис.

— Эленвэ, — срывающимся голосом прошептал он.

Добежав, он нагнулся, попытался поднять ее, но сил уже не хватало. Сон надвигался, подобно волне цунами, и казался столь же неотвратимым и разрушительным. Тогда Турукано снял свой теплый плащ, расстелил его на земле и не без усилия перетащил на него жену. Устроив ее поудобнее, он лег рядом с ней, обнял и сам быстро погрузился в сон. Вместе с прибывшей командой из трех фалатрим и теми телери, что уже ожидали назначенного им для пробуждения часа.

— Мне все же кажется, это будет дочь, — заметила Ненуэль и, потерев спину, переменила позу, удобнее устроившись в кресле. — Знаю, что для вашего семейства это не характерно, но…

Тьелпэринквар хохотнул и, сев рядом на подлокотник, обнял жену.

— Тебе точно не холодно? — участливо спросил он. — Может, шаль твою принести?

— Нет, — уверенно ответила жена. — Теперь ведь середина лета.

Муж скептически посмотрел на звездное ночное небо за окном, но спорить не стал. Только спросил:

— Так что там с дочерью? Мне показалось, ты хотела что-то добавить.

— Верно, — кивнула Ненуэль. — Понимаешь, я смотрела в будущее и видела там нашего сына, это правда. Но придет он не в Белерианде.

— А где? — удивился Тьелпэ. — Мы что, вернемся в Аман?

— Нет, — покачала головой она. — Я вообще не уверена, что это была знакомая нам часть Эа. Во всяком случае, небеса такого цвета тут вряд ли имеются.

— Тогда где же это?

— Не знаю. Но мне думается, на этот вопрос однажды ответишь ты. И весьма скоро.

— Вот как? — поднял брови Тьелпэринквар.

— Во всяком случае, разница в возрасте между дочерью и сыном будет не так уж и велика — не больше ста лет. А в Белерианд сын категорически не хочет приходить.

Одну долгую минуту будущий отец молчал. Наконец, он заметил в раздумье:

— Кажется, парень будет с характером.

Ненуэль весело рассмеялась:

— Возможно. Но сейчас я с уверенностью могу сказать только одно: дочери пришла пора появиться на свет.

— Тогда…

Тьелпэринквар протянул жене руку и помог дойти до кровати. Небо на востоке уже начало светлеть, птицы запели громче и звонче. Казалось, они исполняют какую-то новую песню, сложенную ими только что. Во всяком случае, Куруфинвион прежде не слышал ничего подобного.

Он сидел рядом, сжимая руку жены и по мере необходимости помогая ей, а выглянувший из-за горизонта Анар поднимался все выше. Наконец, когда восток окрасился в нежные розовые с золотом тона, молодой отец взял на руки своего ребенка.

— И правда дочь, — улыбнулся он и ласково погладил темный пух на голове малышки. — Индилимирэ…

Две нисси из верных, помогавших леди, привели в порядок новорожденную и ее мать и, поздравив молодых родителей, вышли. Тьелпэринквар наклонился к любимой и, поцеловав ее, послал осанвэ отцу:

«У нас с Ненуэль родилась дочка».

— Значит, ты именно так ее решил назвать? — спросила та.

— Да, — подтвердил он. — Признаться, другого имени я для нее просто не вижу.

— Тогда решено. Звучит оно, во всяком случае, очень красиво и мне нравится.

Куруфинвион взял малышку на руки и поднес к окну. Умом он понимал, что она пока еще ничего не видит вокруг себя и не осознает. И все же не удержался и сказал, повернув ее лицом к саду:

— Смотри, как красив тот мир, в который ты пришла. Когда ты подрастешь, мы уже наверняка победим Врага, и тогда мы с твоей аммэ покажем тебе его весь!

В груди эльфа росла и постепенно ширилась нежность, грозя захлестнуть его с головой. И он не сопротивлялся, только приветствуя это новое, такое необыкновенное и самую малость волшебное чувство.

Тьелпэринквар уложил дочь в заранее приготовленную для нее кроватку и вернулся к любимой. Тем временем на подоконник сел скворец, неся в клюве… цветок ромашки. Он поскакал немного, словно не решался залететь внутрь, но вскоре взмахнул крыльями и переместился на бортик люльки. Положив ромашку на подушку малышки, он улетел, а место его занял дрозд-рябинник с клевером.

Так продолжалось довольно долгое время. Птицы сменяли одна другую и оставляли в кроватке новорожденной полевые цветы. Вошедший вскорости Атаринкэ с женой некоторое время наблюдали эту необычную картину. Наконец, он заметил:

— Вновь, как и год назад, повторю — ты еще смелее, чем я думал о тебе, йондо. Я бы не рискнул привести в мир ребенка накануне битвы. И все же я рад за вас и от души поздравляю.

— Только за нас? — немного насмешливо прищурился тот.

Курво хмыкнул:

— И за себя тоже.

Он подошел к кроватке и взял внучку на руки:

— Что ж, вот еще одно существо, которое нам с твоим отцом предстоит защитить скоро любой ценой. Добро пожаловать в мир, малышка.

— Ада, ада! — среброволосая малышка-эльфиечка, примерно лет десяти или пятнадцати на вид, стремительно пробежала по коридорам Менегрота и, толкнув дверь, влетела в украшенный каменными дубами зал. — Ада, они не хотят расти!

Стоявший рядом с Трандуилом и командирами Келеборн обернулся и, увидев дочь, подхватил ее на руки.

— Кто, Келебриан? — поинтересовался он и, ласково улыбнувшись, потрепал ее по голове.

— Трава! — сердито выпалила та и нахмурилась. — И цветы.

— Ну-ка, — попросил Келеборн, — объясни поподробнее.

— Понимаешь, мама меня стала сегодня учить Песне, которая помогает травке и цветам расти. А они не растут!

Эльфиечка вновь гневно махнула руками, так что Трандуил с военачальниками не выдержали и рассмеялись.

— Да как они посмели, — прокомментировал кто-то, добродушно улыбаясь.