— Ты приехал как нельзя более вовремя, — начал он, задумчиво прищурившись и посмотрев вперед, туда, где дорога, минуя поля, скрывалась в подлеске. — Ты сам, вероятно, знаешь, что решающая битва близка.

— Ты прав. И ради этого мы уговорили наших союзников-харадрим прибыть в Белерианд.

Король кивнул:

— Воинство Дориата тоже выйдет сражаться, но есть проблема. Мне некому поручить командование армией. Маблунг и Белег, конечно, хороши, но это не их масштаб, они не справятся. Ты — другое дело. К тому же у тебя из всех дориатцев самые лучшие отношения с нолдор, что тоже немаловажно. Поэтому я прямо теперь, не откладывая, спрашиваю тебя — согласен ты стать командующим армией Дориата в грядущей битве?

Келеборн слегка нахмурил брови и поглядел на жену.

— Признаться, мы, отправляясь домой, собрались здесь привести в мир наше дитя. Но думаю, одно другому не помешает.

— Мы с самого начала знали, — поддержала его супруга, — что время теперь неспокойное, и не собрались прятаться. Мы оба справимся.

— Тогда решено, — ответил Келеборн. — Я согласен.

— Отлично! — не стал скрывать радости Трандуил. — Тогда на днях я познакомлю тебя с твоими воинами. Многих из них ты уже знаешь, но появились и новые. Теперь же, если вы не возражаете, я бы хотел вас обоих познакомить со своей женой.

— С радостью, — ответила нолдиэ, и всадники ступили на мост, ведущий к главным воротам Менегрота.

Время стремительно бежало вперед, словно вода сквозь клепсидру. Пир по случаю возвращения Келеборна домой затянулся в Менегроте почти до утра. Наконец, когда верхушка Анара показалась из-за деревьев, разогнав тени и окрасив небо в нежные золотисто-розовые тона, принц обнял любимую, и оба отправились в их общие покои. Несшие дозор в коридоре стражи затворили двери, и синда признался, скидывая расшитую серебром куртку и подходя к окну:

— Наверное, именно этого мне не хватало в пути. Мы ночевали под открытым небом, под сводами леса, среди скал. Мы видели пустыни и оазисы. Нам отводили лучшие гостевые покои. И я буду скучать по каждому из всех тех мест, что мы повидали. Но только здесь я наконец дома. И мы сможем, впервые за много лет, поспать на своей кровати.

Галадриэль подошла к любимому со спины и обняла, положив голову ему на плечо.

— Мой дом теперь там, где ты, — ответила ему она. — А иного у меня и нет.

Она провела ладонью по груди мужа и запустила пальцы ему под рубашку. Келеборн обернулся и, взяв лицо жены в руки, прошептал:

— Я люблю тебя.

Их губы встретились в жадном, ищущем поцелуе. Нолдиэ нетерпеливым движением расстегнула пряжку на поясе мужа, и тот, скинув рубашку, подхватил любимую на руки и отнес на ложе. Их роар переплелись, словно стремились слиться воедино. Стоны становились то тише, то громче. Крик счастья дважды успел разорвать тишину, когда наконец оба ощутили, как две крохотных искры, отделившись от их фэар, слились воедино, образовав нечто новое и чарующе-волшебное.

— Наше дитя, — прошептала Галадриэль, глядя в потолок, и по вискам ее стекали бисеринки пота, — оно пришло.

— Да, — ответил Келеборн и, поцеловав любимую еще раз, обнял ее.

Жена устроила голову на плече мужа, и оба долго лежали так, слушая биение сердец друг друга и впитывая незабываемое мгновение всей кожей, без остатка.

— Я люблю тебя, — прошептала она, погладив супруга по груди, и в этот самый момент под окном их покоев запела птица, славя новый день.

====== Глава 113 ======

— Последние воины харадрим переправились через Большой Гелион, моя леди, — доложил разведчик и, коротко кивнув, отошел на два шага в знак того, что ему больше нечего добавить к сказанному.

Алкариэль нахмурилась и, устремив свой взор на горизонт, вгляделась в пока еще тонкую живую ленту, поблескивавшую доспехами и ощетинившуюся копьями.

Резкий северный ветер налетал порывами, словно ярился и хотел сбросить нолдор с коней. Травы склонялись к земле, деревья тревожно шелестели листьями. Широкое небо было затянуто плотной серой пеленой.

— Благодарю вас, — ответила она гонцу и, обернувшись к Оростелю, добавила: — Надеюсь, с тем, что я нис, проблем не возникнет.

Советник в очевидном раздумье пожал плечами:

— Право, не знаю. На востоке подобное не принято, это так, но если князь Хастара отправился в столь длинный путь, то есть шанс, что он достаточно благоразумный человек и сумеет принять чужие обычаи.

Вайвион погладил своего тревожно всхрапнувшего коня по шее и кивнул в знак того, что согласен со сказанным.

— Нам всем понадобится время, чтобы привыкнуть друг к другу, — добавил он. — Но прибытие вастаков компенсирует потери нолдор в последней битве, а потому мы должны быть им благодарны.

— Согласна с вами, — откликнулась Алкариэль.

За их спинами выстроилась сотня эльдар. Воины то и дело бросали на приближающееся войско беспокойные взгляды, явно не зная, чего именно им ожидать от новых союзников. Было видно, что они готовы в любой момент броситься на защиту госпожи, однако оба советника искренне надеялись, что этого не потребуется.

В небесах парил беркут, острым глазом высматривая добычу. Харадрим приближались, и наконец настал момент, когда ехавший впереди воин остановился и поднял руку. Его войско, повинуясь жесту, послушно замерло. Командир окинул внимательным, быстрым взглядом встречавших и, вновь тронув коня, не спеша приблизился и коротко склонил в знак приветствия голову, прижав ладонь к груди. Алкариэль вернула жест, и Вайвион заговорил:

— Приветствую вас, князь Хастара, и ваших воинов в землях нолдор. Позвольте представить владычицу Маглоровых Врат, вдову нашего лорда Канафинвэ Макалаурэ Фэанариона, леди Алкариэль.

Предводитель харадрим опустил закрывавший нижнюю половину лица платок, столь необходимый в его родной пустыне, и вновь кивнул:

— Мое почтение, госпожа Алкариэль.

Та отстегнула в ответ тончайшую кольчужную вуаль из мифрила:

— Надеюсь, путешествие прошло благополучно?

— Более-менее, — признался князь. — Думаю, несколько унесенных на переправе мешков с припасами можно не считать. Те, кто их уронил, уже получили плетей.

Нолдиэ внутренне вздрогнула от того, каким спокойным, даже равнодушным тоном это было сказано, однако вида постаралась не подать. Она еще раз пригляделась к молодому предводителю вастаков и отметила его острый взгляд, черты лица, напоминавшие хищную птицу, и нарочито расслабленную позу, в которой, однако, ощущалась сила.

«И все же фэа не чувствует в нем опасности», — подумала леди.

За спинами воинов виднелись женщины и дети, со сдержанным интересом ожидавшие окончания встречи. Алкариэль невольно отметила отсутствие бестолкового гама и суеты, которые она не раз наблюдала в деревнях людей. Там женщины громко кричали, пытаясь друг друга переорать и создавая тем самым почти невыносимый фон, чумазые оборванные мальчишки и девчонки носились, где хотели, сновали между ног лошадей и норовили ухватить оружие нолдор. Здесь же, в отряде князя Хастары, женщины стояли молча, не жестикулировали, и даже малыши как будто вытянулись по струнке, стараясь вести себя смирно.

«Что это, иное воспитание? — подумала Алкариэль. — Или же князь им тоже пообещал плетей, если они будут его позорить своим поведением?»

Ответа, впрочем, ей узнать было не суждено, поэтому она вновь сосредоточилась на беседе. Оростель объяснял гостям, где именно им выделена для проживания земля. Хастара слушал внимательно, а после ответил:

— Благодарю за заботу, танна. Воинам не нужно многого, но семьи наши устали и с радостью отдохнут.

— Идти им осталось совсем недолго, — вставила Алкариэль. — Всего несколько лиг. Оттуда можно быстро доехать до Артахери.

— Это важно, — кивнул Хастара.

— Чуть позже, когда вы и ваши командиры отдохнете, Вайвион покажет вам Врата подробнее. Пока же я заранее приглашаю вас и ваш народ на Праздник сбора урожая, который пройдет в конце лета.

Лица харадок вдалеке заметно оживились, глаза заблестели веселее, и Алкариэль поняла, что поступила верно.