Они поднялись на холм и, миновав ворота, направились по все такой же тихой, будто сонной улице в сторону дворца. Они молчали, но никто из них не испытывал неловкости. Наоборот, молчание казалось таким уютным и родным, что хотелось, чтобы оно длилось еще очень долго.

Во дворе Туор спешился первым и, подойдя к Итариллэ, протянул руки, чтобы помочь ей сойти на землю. Потом они некоторое время стояли, не размыкая объятий, и прикосновение рук Туора казалось принцессе уютным и родным.

— Благодарю, — проговорила наконец она.

Туор неожиданно предложил:

— После обеда я хотел поехать погулять по окрестностям. Могу я пригласить тебя составить мне компанию?

— С удовольствием, — улыбнулась она.

— Благодарю.

Снег все падал, ложась на камни двора и заметая следы. Но далеко на юге сквозь прореху в облаках уже проглядывали лучи Анара, и свет двух пар глаз, устремленных друг на друга, вторил им.

— Ну вот, мелиссэ, — объявил Тьелпэринквар, — это твоя мастерская.

Ненуэль с неподдельным любопытством огляделась по сторонам. Столы, инструмент, шкафы для хранения всего необходимого, несколько самых разных по типу и размеру печей. Все, что ей могло понадобиться для дела.

— Благодарю, мельдо! — молодая мастерица подошла к мужу и порывисто обняла его, поцеловав в щеку.

Он тепло улыбнулся и, обняв в ответ, спросил:

— Погляди еще раз внимательней. Все есть, что нужно? Может, чего-нибудь не хватает?

— Обязательно посмотрю! — пообещала она. — Сегодня же вечером.

За окном мерно падали крупные хлопья снега, однако в воздухе уже чувствовался запах все увереннее подступающей к границам Химлада весны. Птицы пели так звонко и жизнерадостно, что Ненуэль не выдержала и приоткрыла одну из оконных створок.

— Мои родители не любят зиму, — сообщила она. — Говорят, такое у многих, прошедших через Хэлкараксэ. А мне она нравится — зимой больше времени для работы, к тому же можно покататься на санях, поиграть в снежки.

Куруфинвион осторожно присел на край стола и задумчиво почесал бровь.

— В конце концов, зима действительно подходит для того, чтоб творить, — согласился он. — Весной обычно сложнее собраться с мыслями. Особенно теперь.

В глазах его зажглись лукавые смешинки, и Ненуэль, перехватив его взгляд, тихо фыркнула:

— Согласна.

Она подошла к столу, и Тьелпэ обнял любимую. Ненуэль прижалась к нему всем телом и положила голову на плечо.

— Знаешь, — вскоре вновь задумчиво заговорила она, — меня почему-то не покидает чувство, что мы немного затянули со встречей, и теперь у нас с тобой осталось совсем мало времени до дней детей.

— Хм, — неопределенно протянул Тьелпэ и, задумчиво нахмурившись, посмотрел в окно.

Мысль его унеслась вперед. Туда, где сквозь смутную белесую пелену просматривались черты грядущего. Прикрыв глаза, он прислушался к голосу собственной фэа и скоро объявил:

— Пока время есть. Но ты права, его не так уж и много. Кое-кто явно не намерен ждать ни одного лишнего года.

Тьелпэринквар с удовольствием вдохнул аромат волос жены и погладил ее плечо, спину. Было хорошо и невообразимо уютно. Фэа счастливо пела, и он, наклонившись, поцеловал любимую в макушку.

— Как думаешь, с какого сюжета лучше начать? — решила посоветоваться Ненуэль.

— Ты про мозаику? — уточнил муж.

— Да. Хочется чего-нибудь такого, что будет радовать всех обитателей крепости. Может быть, твою бабушку?

— Нерданэль?

— Да.

— Учитывая то, что она осталась в Амане, я не вполне уверен, что это будет именно приятное воспоминание, а не болезненное.

— Верно, — огорчилась Ненуэль.

— Может, стоит изобразить какой-нибудь праздник? Например, Середины лета?

— Неплохой вариант, — кивнула юная мастерица и поцеловала мужа. — Благодарю!

Тьелпэ крепче обнял любимую, и рука его, ласково погладив ее поясницу, скользнула ниже. Подавшись вперед, он поцеловал шею Ненуэль, осторожно куснул мочку ее уха, и жена выдохнула, прикрыв глаза и запустив руку мужу под котту.

— Как думаешь, — спросила она, — может, этот стол стоит опробовать? Чтобы лучше служил…

Куруфинвион хохотнул:

— Так вот значит, как этот процесс теперь называется. Тогда действительно, опробовать его непременно надо!

Ненуэль кивнула и, протянув руку, расстегнула пряжку на штанах мужа:

— Надеюсь, он уцелеет.

— Должен, — глухо сообщил Тьелпэ. — Сам делал. Теперь принимай работу…

«Камни… они отнимут их у тебя. Подумай, стоит ли им верить. Обман, вокруг один обман», — голос настойчиво уговаривал Куруфина, который упорно не желал сдаваться.

Что ему тогда понадобилось в их с Лехтэ покоях, где он давно не появлялся, Искусник потом не мог ответить себе. Возможно, причиной тому стала сильнейшая головная боль, до пульсации в висках, и бесконечный тихий приторный шепоток, убеждавший его отправиться на север и взять сильмариллы самому.

— Курво? — удивленно и в первый миг радостно окликнула его Лехтэ. — Смотри, какую красоту мне подарил Тьелпэ.

Она застегнула браслет, и повернула запястье мужу.

— Он у нас потрясающий мастер, — восхищалась она скорее сыном, нежели украшением. — Какая оправа, как играют в ней камни!

— Камни! — взревел Куруфин. — И тебе нужны Камни! Как я ошибался. Вы все, все сговорились! Так знай! Знай, предательница! Ты! Не! Получишь! Камни!!! Никогда!!!

— Курво, — потрясенно ахнула Лехтэ. — Что ты…

— Камни! Никогда! Убирайся, дрянь! — он замахнулся на жену, но в последний миг удержался. Фэа боролась, но сил оставалось немного — ровно столько, чтобы, развернувшись, вылететь из комнаты и не посметь причинить вред жене.

Слезы скатились по щекам Лехтэ.

«Вот что он на самом деле обо мне думает. Что ж, раз так… Я долго боролась, но, может, мое присутствие ему в самом деле только мешает? Может, мне и не стоило покидать Аман и приезжать сюда? Не буду больше злить его и лучше куда-нибудь уеду», — горько подумала она, снимая серьги, вынимая из волос шпильки и зажимы, подаренные супругом. Рядом с ними на столик легли два кольца, третье же, простой золотой обруч, покидать палец отказалось.

«Так тому и быть, — решила она, принимаясь собирать вещи. — Кажется, когда мы с Таром беседовали там, в Тирионе, речь шла о домике в лесу?»

— Аммэ? — Тьелпэринквар удивился, увидев мать, выводившую из конюшни поседланного жеребца с притороченными довольно тяжелыми на вид сумками. — Ты куда?

— Так, прогуляюсь немного, — неопределенно пожала плечами она. — Спроси у отца.

«Атто знает. Значит, ничего опасного. Но почему же так тревожно? За них обоих…»

Проводив мать взглядом, он поспешил на поиски родителя, однако того нигде не было видно.

Покинув покои жены, Куруфин не отдавал себе отчета, куда идет, точнее, куда направляется его измученное роа. Все душевные силы были направлены на то, чтобы обуздать принесенную в темном Тирионе Клятву, так ловко искаженную Врагом в Дортонионе. Ноги словно сами по себе поднимали тело все выше и выше, пока обессиленный Куруфин не рухнул на камни одной из смотровых площадок крепости. Дверь захлопнулась, оставив его одного со своим извечным противником, что жил внутри.

Тьелпэринквару же все меньше нравился спешный отъезд матери и исчезновение отца, не отвечавшего даже на осанвэ. Решив самому поискать ответ, он направился в родительские покои. Что именно он хотел там найти, Тьелпэ не знал, а потому несколько раз прошелся по комнате, ища хоть малейшую подсказку, пока не увидел.

— Вот оно что! Как посмел! — воскликнул Тьелпэринквар, обнаружив украшения на столике. Сомнений не было — мать, не выдержав обид, оставила отца.

«Или же он выгнал ее?! — ужаснулся своей догадке Куруфинвион. — Но где он сам?»

Холодный северный залетал за ворот, сковывая тело, желая побыстрее покорить душу. Куруфин устало дернулся и медленно сел. Анар уже скрылся за горизонтом, а мрачные краски догоравшего заката наводили лишь на одну мысль.