— Готова? — снова уточнил Тьелпэ.

— Да.

Он ловким движением подсадил ее и сам вскочил на коня, сев позади. Верные последовали примеру лорда, и тогда Куруфинвион, махнув на прощание стражу, пожелал:

— Пусть Анар всегда ярко светит над Дориатом.

— Благодарю, государь! — ответил тот. — Легкой вам дороги.

Тьелпэринквар скомандовал отправление, и небольшой отряд сорвался с места, вскоре растворившись среди деревьев и высоких трав.

— Еще немного, и будет брод через Арос, — проговорил Тьелпэ, с удовольствием вдыхая запах волос любимой. Сердце его часто колотилось, и казалось, готово вот-вот выскочить из груди. Близость девы манила и немного кружила голову.

— Ароссиах? — уточнила Ненуэль, и ее ладонь накрыла руку Телпэринквара. Пальцы переплелись, и она с удовольствием откинулась на его плечо.

— Да, — подтвердил он и ощутил, как пересохло во рту. — И тогда начнется Химлад.

Говорить было трудно, мысли разбегались, и Куруфинвион просто слушал легкое дыхание мелиссэ, время от времени шептал ей что-нибудь ласковое и внимательно вглядывался в горизонт, опасаясь пропустить хотя бы малейшую опасность. На лице нолдиэ горело волнение.

— Я люблю тебя, — прошептала она взволнованно.

— Я тоже! — ответил он горячо. — Melmenya…

Мысль стрелой летела вперед. Туда, где уже совсем скоро, когда сойдет снег и на деревьях развернется листва, их ждет счастье, и фэа стремилась за нею вслед. Серебряная стрела осанвэ миновала просторы Химлада, и далеко в крепости Лехтэ вскочила, получив известие от сына:

— Аммэ, мы едем! Скоро будем дома! Вместе в Ненуэль…

— Ждем вас! — успела ответить мать прежде, чем разговор прервался. Было очевидно, что сыну трудновато сохранять сосредоточенность. Она улыбнулась, представив, что совсем скоро сможет обнять их обоих, и своего йондо, и его возлюбленную, и, бросив на стол инструмент и чашу, побежала на поиски мужа.

Куруфин отыскался среди верных, с которыми тренировался с оружием, и, может быть, поэтому не сразу понял, что происходит, когда жена воскликнула:

— Он возвращается! Вместе с ней!

Мгновение Искусник молчал, внимательно глядя на Лехтэ, а потом уточнил:

— Ты о сыне?

— Да!

Взгляд отца сразу переменился, обретя сосредоточенную серьезность:

— Где он сейчас?

— Миновал Ароссиах. Я пойду, позабочусь о покоях для Ненуэль и об ужине.

— А я предупрежу Турко и Ириссэ.

Верные разом зашумели, обсуждая новость, и на лицах их ярко светилась радость. Лехтэ выбежала и отправилась искать искусных в кулинарии нэри. Те охотно согласились помочь с угощением, и тогда мать отправилась в башню готовить для невестки комнаты, которыми та будет пользоваться до свадьбы.

Лехтэ едва успела закончить с делами и переодеться в нарядное красное с золотом платье, когда в покои вошел Курво.

— Дозорные говорят, они уже близко, — сообщил он, рывком распахивая створки шкафа.

Он проворно переоделся в расшитую рубашку и нарядную котту, надел венец, и в этот самый момент послышалось далекое пение рога.

— Скорее! — встрепенулся Искусник и, подойдя к жене, взял ее за руку.

Лехтэ посмотрела ему в глаза, и ей показалось, что в них быстрой легкой тенью промелькнули просторы Амана, где они сами так часто гуляли женихом и невестой.

— Поедем встречать невесту сына, — прошептал муж и, наклонившись, поцеловал жену.

Они спустились по лестнице на первый этаж и, миновав широкий длинный холл, вышли во двор. Закат едва успел позолотить западный край неба. На мощеную камнем площадь высыпали, должно быть, все верные, что находились в этот час в крепости. Звонкое пение серебряного рога все еще эхом вибрировало между башен, а стражи уже распахивали ворота.

— Айя, лорд Тьелпэринквар! — крикнул первым кто-то из воинов, и остальные с готовностью подхватили.

Выбежал Тьелкормо, поспешили к родичам и Ириссэ с Даэроном. Створки ворот наконец широко распахнулись, и Тьелпэринквар въехал во главе отряда, остановившись посреди двора.

Все замерли, разглядывая его самого и красавицу невесту, в расшитом золотом платье и с бриллиантами в волосах казавшуюся еще прекрасней. Взгляд Куруфинвиона остановился на родителях, он широко улыбнулся им и воскликнул:

— Alasse, атто, аммэ!

Он соскочил с коня и, протянув руки, помог сойти любимой. Установившуюся звенящую тишину, казалось, можно было пощупать руками. Ненуэль бросила на Тьелпэ сияющий, взволнованный взгляд, и он взял ее за руку. Вдвоем они подошли к Искуснику и Лехтэ. Сын посмотрел родителям в глаза и сообщил:

— Знакомьтесь, это моя любимая. Ненуэль Аркуэнэ, дочь Глорфинделя.

Лехтэ порывисто обняла обоих по очереди и оглянулась на мужа. Тот стоял, выразительно глядя на сына, и тот, должно быть, поняв этот взгляд, кивнул:

— Да, атто, ее отец дал свое благословение. Я не похищал ее.

С этими словами он снял с пальца перстень и протянул Куруфину. Тот принял и, оглядев, сжал в ладони. Мгновение, пока длилось сосредоточенное молчание, казалось бесконечным. Наконец, лицо Искусника ощутимо расслабилось, и он вернул перстень сыну:

— Да, он действительно отдан добровольно и с пожеланием счастья. Я это чувствую. И рад приветствовать вас обоих.

— Ты нас благословишь? — не удержался сын от вопроса.

Куруфин, тоже не удержавшись, хмыкнул:

— Можно подумать, ты теперь отступишься, если я вдруг скажу сейчас «нет». Я тебя тогда сам уважать перестану. Конечно, благословлю, не переживай.

Лехтэ с волнением поглядела на мужа и увидела мелькнувший в его глазах отблеск стали. Впрочем, Искусник тряхнул головой, и тот сразу исчез, однако она даже не догадывалась, каких усилий это стоило ее мужу.

Родные, а следом и верные поспешили, не дожидаясь официальной помолвки, поздравить молодого лорда и его любимую, и тогда Тэльмиэль с удовольствием позвала Ненуэль и всех остальных внутрь.

«Теперь и у меня будет дочь, — подумала она и улыбнулась. — Хотя уже и взрослая».

====== Глава 106 ======

Тьелкормо спрыгнул с коня и, отряхнув плащ, огляделся.

На восточном крае небосвода занималась прозрачная, нежно-розовая заря. Однако накануне вечером и большую часть ночи шел дождь, и Фэанарион, как раз вернувшийся из дозора, успел порядком подмокнуть.

— Как у нас, все спокойно? — спросил он подошедшего командира стражи.

— Да, лорд, — ответил тот.

— Хорошо.

Верный протянул руку, без слов предлагая увести жеребца на конюшню, однако задумавшийся Турко не заметил его жеста. На душе его было неспокойно. Еще вчера он думал, что отдохнет в крепости до полудня, а после отправится к Тинтинэ. Ее стоило пригласить на помолвку Тьелпэ. Однако сейчас, как бы сильно ни манили его огонь в камине и подогретое вино со специями, развернуться и бежать к жилищу любимой хотелось куда сильнее.

— Что? — встрепенулся он, заметив наконец подошедшего конюха. — Да, конечно, забирайте. И приведите мне мою кобылу.

— Вы разве снова куда-то уезжаете? — удивился командир стражи.

Турко решительно кивнул:

— Да. Передайте брату, что я вернулся и отправился к Тинтинэ.

— Обязательно, лорд.

Уставший жеребец принялся жевать сено, а занявшая его место Ветла нетерпеливо гарцевала, сообщая, что порядком застоялась и не прочь размяться.

Ворота вновь распахнулись, и Тьелкормо свистнул Хуану:

— Вперед, дружище!

Оба стремительно покинули крепость, быстро растворившись в прохладных утренних сумерках.

Фэанарион слушал свою фэа, и тихий, встревоженный голос ему совершенно не нравился.

«Однако не похоже, чтобы случилось что-то страшное», — думал он. Когда смертельно ранили атто, когда попал в засаду Майтимо, ощущение беды было гораздо острее и ярче. Теперь же…

Тьелкормо нетерпеливо тряхнул головой и, наклонившись к уху Ветлы, попросил:

— Если можно, давай поедем быстрее!

Кобыла послушно прибавила, практически летя по хорошо знакомой тропе. Хуан бежал рядом.