«Так вот как, оказывается, верные называют новое укрепление», — если бы Фэанарион мог, то непременно бы покачал головой.

Валганг ощетинился боевыми и защитными орудиями, как уже знакомыми Макалаурэ, так и совершенно новыми. Мысль, что все это дело рук его мелиссэ, вызвала одновременно гордость и острый приступ боли, словно что-то внутри фэа скручивалось в спираль.

«Не так я представлял ее будущее, когда предлагал стать моей женой», — подумал он и, выбрав один из потоков, полетел к дому.

То и дело он замечал в полях тщательно спрятанные ловушки, которые должны были существенно осложнить армии противника продвижение в случае прорыва. Миновав крепостную стену, Фэанарион первым делом устремился в покои, но там Алкариэль не оказалось. Не обнаружилось ее и в других комнатах донжона. Он начал искать ее во дворе, и вскоре звон мечей на тренировочной площадке привлек его внимание. Любимая была там. Она тренировалась с Оростелем.

«Должно быть, что-то в этом роде я и ожидал увидеть», — подумал Макалаурэ, поняв, что совершенно не удивлен.

Движения жены были точными и умелыми. Она отражала удары его друга, нападала сама, и Канафинвэ откровенно залюбовался. Впрочем, то и дело появлявшиеся поблизости воины не выказывали признаков удивления, и стало ясно, что это картина им уже привычна. Душу Фэанариона снова болезненно кольнуло.

«Не этого я хотел для тебя, — подумал он и с покаянием добавил, словно любимая могла его теперь слышать: — Прости!»

Алкариэль вздрогнула, опустила меч и беглым, цепким взглядом осмотрела двор.

— Что-то случилось, госпожа? — поинтересовался Оростель.

— Нет, ничего, — ответила она спустя пару мгновений. — Должно быть, показалось.

Она устало провела ладонью по лицу, и муж наконец разглядел под ее глазами тени. Приглядевшись, он увидел и другие изменения — более резкие черты лица, острый взгляд, словно эллет ежесекундно готова была отреагировать на опасность. Под коттой угадывались крепкие мышцы.

— Моя леди, — окликнул Алкариэль спешащий через двор верный.

Та резко обернулась на зов:

— Что случилось?

— Палантир!

— Уже иду.

Она передала боевой меч Оростелю и поспешила в донжон. Взбежав по лестнице в библиотеку, нолдиэ положила руку на видящий камень, и фэа Макалаурэ скользнула к окну, чтобы лучше видеть происходящее. Оказаться внутри он опасался, справедливо предполагая, что мелиссэ снова может почувствовать его присутствие, а отвлекать ее ему сейчас не хотелось.

Скоро в палантире показалось лицо Галадриэли, и Алкариэль приветствовала родственницу. Дочь Арафинвэ принялась рассказывать про вастаков, про переговоры, что вел с ними ее муж, и в конце спросила:

— Если харадрим согласятся отправить воинов нам на помощь, Врата примут часть из них?

— Мы будем рады любой помощи, но что говорит аран? — поинтересовалась Алкариэль.

— Финдекано заверяет, что будет рад поддержке, и что Дор Ломин примет часть людей востока на своих землях.

— В таком случае, не о чем говорить. Место у нас найдется.

— Благодарю.

Ведущая в библиотеку дверь приоткрылась, и в комнату вошел Вайвион. Разговор скоро завершился, и Алкариэль обернулась к нэру. Тот оперся плечом о косяк и, сложив руки на груди, спросил:

— Значит, вастаки?

— Еще ничего не решено. Ответ харадрим будет известен к следующему лету.

— Это хорошо. Значит, у всех нас есть время обдумать происходящее.

Вайвион подошел к столу и положил перед леди несколько свитков. Она развернула их и принялась рассматривать.

— Пусть сделают побольше этих новых механизмов, — проговорила наконец она, — и расставят везде, не только на стене.

— Слушаюсь.

— Но мне кажется, мы что-то упускаем.

— О чем вы, госпожа?

Алкариэль отодвинула от себя чертежи и устремила сосредоточенный взгляд в пустоту. В глубине ее глаз мелькнули стальные искры, и Макалаурэ показалось, что она видит сейчас перед мысленным взором грядущее сражение.

«Прости», — вновь подумал он с глухой тоской в сердце. Или в том, что оное ему теперь заменяло.

Алкариэль же наконец заговорила:

— Мы сделаем все, чтобы отбить атаки с земли и с воздуха. Но, Вайвэ, может статься так, что Песня, сложенная Тьелпэринкваром, станет нашей единственной защитой.

— Она не в силах уничтожить Тьму, — напомнил верный.

— Знаю. И все же она в состоянии существенно испортить тварям жизнь, а нам облегчить сражение. Прошу вас, передайте Нарсиону мою просьбу. Пусть сделают механизм, многократно усиливающий звук.

— Хорошо, моя леди, — ответил Вайвэ.

«Я постараюсь вернуться сразу же, как только смогу, — подумал Макалаурэ, обращаясь к жене. — К тебе».

В памяти его вновь встали их короткие счастливые годы.

«Я сделаю все, чтобы вернуть счастье в твои глаза!»

Алкариэль вновь вздрогнула и посмотрела прямо на него, словно могла видеть.

— Знаете, Вайвэ, — заметила она. — У меня сейчас странное чувство. Словно за мной наблюдают.

— Кто? — встрепенулся верный. — Враг?

— Нет, — уверенно покачала головой эллет. — Похожее ощущение было прежде, когда муж был жив и, бывало, смотрел на меня…

По лицу ее скользнула тень, и Алкариэль глухо закончила:

— А, может быть, я уже просто схожу с ума от усталости.

— Вы много делаете для Врат, госпожа, — ответил сочувствующим голосом Вайвион. — Конечно, вы устали. Но однажды все кончится, и наши усилия вознаградятся.

— Когда Враг будет побежден? — улыбнулась она.

— Да.

— Я эллет. Я дождусь.

— Уверен.

— Благодарю вас.

Макалаурэ чувствовал, что пора возвращаться, и все же фэа по-прежнему рвалась к той, что стала однажды его судьбой. Он подлетел ближе к жене и, обняв невидимыми руками, мысленно поцеловал.

«Я люблю тебя, — подумал он. — Я вернусь к тебе».

И уловил мысленный ответ:

«Я тоже тебя люблю!»

«Почудилось или нет?» — еще долго гадал он, уже вернувшись в Чертоги Намо.

— Идите сюда, государь, — позвал дозорный Тьелпэ, и тот, взяв любимую за руку, первый шагнул в извилистый узкий проход. Густо разросшиеся ветки шатром сомкнулись над их головами.

— И все-таки, я никогда не видела ничего подобного, — заметила Ненуэль, и неподдельным любопытством оглядываясь по сторонам. — Когда мы проезжали границу в первый раз, я, признаться, от волнения и усталости обратила мало внимания, однако теперь… это потрясающе! Но не страшен ли ей огонь?

— Нет, леди, — ответил дозорный. — Эти растения имеют очень прочную и совсем не смолистую древесину. К тому же наши песни помогут им быстро восстановиться, пустив новые побеги, если все же Враг сумеет убить их.

Тьелпэ на мгновение обернулся, словно проверял, не потерялась ли его мелиссэ, и та, перехватив его взгляд, улыбнулась с нежностью и легко погладила его пальцы, а он крепко сжал ее ладонь в ответ.

За их спинами молча шли верные, мерно похрапывали кони, осторожно ступая по мягкой траве.

— Мы на месте, — объявил в конце концов пограничник, и нолдор невольно вздохнули с облегчением, увидев над головами широкое, пронзительно-голубое небо.

Куруфинвион погладил по шее своего коня и, обернувшись к Ненуэль, спросил:

— Ты готова?

— Да, — ответила охотно дева.

— Быть может, дать вам коня? — поинтересовался сопровождавший их пограничник. — Отпустите его после, он найдет дорогу домой.

— Благодарю, но не стоит, — отказался Тьелпэринквар. — До Химлада теперь не так уж много лиг. Я сам отвезу невесту. Как самую большую драгоценность.

Он смерил Ненуэль взглядом, в котором ясно читалось волнение, ожидание и тщательно спрятанный до поры огонь. Синда кивнул понимающе, а дева подошла к жеребцу жениха, погладила его по шее и, достав из кармана кусочек специально припасенной моркови, угостила. Стоявший рядом Тьелпэ быстрым движение обнял любимую, и Ненуэль с удовольствием прижалась к нему, наслаждаясь теплом его роа и ощущением безграничной близости.