— А как бы ты поступил, если бы ехал один?

— Переправился тут, — не задумываясь, ответил Куруфинвион.

— Тогда не стоит менять планы. Пусть синдар ищут спокойные броды, а я хоть и адан телом, но вовсе не слаб.

Тьелпэ оглянулся на спутника и улыбнулся понимающе:

— Только телом, да?

Туор с готовностью подтвердил:

— Так и есть.

Он чуть замялся, словно не знал, стоит ли делиться сокровенным с тем, кого знаешь, по сути, не так уж долго, а, может, сам для себя еще не до конца сформулировал мысли.

— Понимаешь, — наконец решился он, — меня ведь действительно воспитали нолдор. Я с самого детства привык называть Финдекано Астальдо «атто». Хотя я знаю, кто, в самом деле, произвел меня на свет, но все же, когда требуется сказать «Туор, сын кого-то», то душа, а вместе с ней и язык хотят произнести «…сын Фингона».

— Тогда, так и стоит поступать, — откликнулся после краткого раздумья Тьелпэ. — Уверен, он и сам бы нисколько не возражал.

— Наверняка, — охотно кивнул Туор. — Но не будет ли это предательством памяти моего человеческого отца? Ведь он не виноват, что его убили, и он не мог растить меня?

— А почему бы тебе, — заговорил внимательно слушавший диалог Асталион, — не говорить тогда «…сын Хуора и приемный сын Финдекано»?

Туор переменился в лице, и на нем поочередно отразились сначала удивление, а затем восторг.

— Как это я сам не додумался до такого? — обрадовался он. — Ты прав, я так и буду поступать.

— Тогда, быть может, мы устроим короткий привал, а после будем готовиться к переправе? — предложил Куруфинвион.

— Согласен, — откликнулся Туор.

Он с готовностью спешился и занялся конями. Верные принялись разводить костер, а Тьелпэринквар, подойдя ближе к берегу, всмотрелся в горизонт.

— Что-то случилось? — спросил подошедший Асталион и чуть нахмурился.

— Сам не знаю, — признался Тьелпэ. — Кажется, будто кто-то зовет на помощь, но этот зов слышит лишь фэа.

Он всматривался в подлесок на противоположном берегу, но все как будто было тихо. Лишь ласково шелестели травы, да парили в вышине две ласточки.

«И все же мне не примнилось», — подумал эльф.

Далеко на севере виднелась узкая полоска гор, но ее мог рассмотреть лишь взор эльфа. Для Туора, как он сам признался совсем недавно, Эред Ветрин уже был неразличим. Но и скалы не внушали никаких опасений.

И все же фэа не успокаивалась. Тьелпэринквар, убедившись, что его помощь на стоянке не нужна, решил пройтись вдоль берега, как вдруг из-за излучины показалось пятно.

— Лорд, что это? — воскликнул кто-то из верных, но тот уже и сам увидел.

Прямо посередине Тейглина плыл, испуганно прижавшись к стволу молодой березы, медвежонок. Еще совсем малыш, не старше шести месяцев от роду. Было похоже, что он играл, лазая по дереву, а то надломилось и упало в воду. Но все это нолдо отметил уже на бегу.

Задержавшись на земле лишь одно мгновение, Тьелпэринквар скинул сапоги с кольчугой и прыгнул в реку. Взволнованные верные бросились за ним, но все, что им оставалось, это лишь наблюдать и держать оба берега под контролем на случай внезапного нападения какой-нибудь твари. Однако все пока было тихо.

Тьелпэринквар активно боролся с течением, и все же его немного сносило. Дважды он забирал левее, стремясь не разминуться с деревом и сидящим на нем детенышем. А тот уже, заметив помощь, ревел во весь голос, на своем языке объясняя, как устал, как голоден и хочет к маме.

Наконец, сделав последний мощный рывок, Куруфинвион схватился за ствол и, взяв медвежонка в руки, посадил его себе на плечи.

— Держись крепче, — велел он мишке на языке зверей.

Тот обнял плечи нолдо передними лапами и всем продрогшим тельцем вжался в спасителя. Теперь обоим предстоял обратный путь, но он был уже не столь сложен.

Вышел из реки Тьелпэринквар значительно ниже стоянки. Вернувшись к костру, он ссадил на землю спасеныша и, наскоро обработав мазью оставшиеся после когтей отметины, принялся размышлять над двумя вопросами: чем кормить малыша и где найти его мать. И если над первым еще предстояло основательно подумать, то со вторым все оказалось гораздо проще.

Пока верные хлопотали около мишки, Тьелпэринквар поискал взглядом какую-нибудь птицу. На ветке сосны обнаружился дятел. Эльф подошел к нему и попросил:

— Пожалуйста, помоги нам. Найди медведицу, которая потеряла детеныша где-то выше по течению.

— Хорошо, — ответила птица. — Я найду ее!

И дятел улетел. Волнение, вызванное происшествием, улеглось, и эльфы вместе со зверем с удовольствием пообедали вяленым мясом. Медвежонок повеселел и принялся охотиться за сапогом Асталиона. Тот не мешал, с умилением наблюдая, как вдруг вдалеке послышался рев, полный муки и радости одновременно. Эльфы вскочили, и спустя недолгое время показалась спешащая со всех лап уставшая молодая медведица, которую вел к лагерю эльдар дятел. Увидев живого и вполне веселого детеныша в компании эрухини, она плюхнулась в траву, чтобы перевести дыхание. Малыш радостно заревел и кинулся ей навстречу, и эльдар стали невольными свидетелями их встречи. Мамаша облизывала малыша, обнюхивала, словно хотела убедиться лично, что с ним все в порядке, а после велела сидеть тихо и приблизилась к Тьелпэринквару.

— Спасибо тебе, эльф, — проревела она на своем языке.

— Я рад, что с твоим детенышем теперь все в порядке, — ответил ей Куруфинвион.

Медведица долго вглядывалась в его лицо, словно пыталась запомнить, а после кивнула, еще раз ревом поблагодарила и ушла, сопровождаемая радостным малышом. Эльдар и адан долго смотрели ей вслед.

— Мне почему-то кажется, — задумчиво проговорил Туор, — что эта встреча сулит нам удачу.

— Быть может, — согласился Тьелпэ.

Они еще отдохнули две четверти часа, а после свернули стоянку и принялись готовиться к переправе. Вещи тщательно уложили в седельные сумки и, взяв за повод коней, вошли в воду.

Анар светил в спины, вода была тепла, и только быстрое течение не давало отринуть мысли о возможной опасности. Хотя и эрухини, и лошадей немного сносило, однако берег все же становился с каждой минутой все ближе. Наконец, первый конь выскочил на траву и радостно заржал.

— Ну, с благополучной переправой нас, — поздравил вышедший последним Асталион.

— Тейглин говорил, что постарается нам не мешать, — признался Туор.

Тьелпэринквар бросил заинтересованных взгляд на адана:

— Скажи, а ты мог бы обучить этой науке меня?

— Слушать голоса ручьев и морей? — уточнил тот.

— Да.

— Вполне. Хоть сейчас. Или у следующей реки.

Куруфинвион задумался.

— Пожалуй, нам все же стоит немного обсохнуть, — объявил в конце концов он. — Продолжим путь завтра утром.

Скоро усталые после переправы кони с удовольствием отправились пастись, а Туор вместе с Тьелпэринкваром устроились на берегу. К тому моменту, когда на небо взошел Исиль, Куруфинвион уже умел достаточно хорошо понимать, о чем шепчет спешивший на юг Тейглин, что он видел и что хотел бы рассказать, если бы мог говорить на языке квенди. На лице нолдо светилась почти детская радость.

Костер уютно потрескивал, разгоняя мрак елового леса. От болота тянуло багульником и еще чем-то терпким и немного горьким. Берен поправил поленья, проводил взглядом взметнувшийся сноп искр и вновь задумался.

«Третий день в лесу, а чудища все нет. Тогда-то сразу показалось. Что ж теперь я делаю не так? То же ведь хочу найти», — думал он, порой лениво потягиваясь.

На этот раз лес не казался сыну Барахира ни зловещим, ни мрачным. Он скорее постоянно чувствовал чье-то присутствие, но опасности от невидимого наблюдателя не исходило.

«Может, зверь какой еду учуял», — подумал он и, быстро встав, подошел к краю болота.

Запах багульника усилился, а в тумане послышались не то чьи-то голоса, не то плач. Берен зябко повел плечами, но к огню не вернулся. Необъяснимая сила всегда манила его, звала за собой, заставляя восхищаться и одновременно ужасаться мощи болот.