«И Тьелпэ тоже там родился», — подумала она, и на чело ее набежала легкая тень тоски.

Тем временем стражи их заметили и вышли, чтобы приветствовать. Створки распахнулись, и две путешественницы вместе со своими сопровождающими въехали туда, где начинались владения среднего Нолофинвиона.

С неба ярко светил Анар, впереди виднелась густая зелень полей. Девы пустили своих коней быстрее, и вскоре взорам их предстал далекий холм и белоснежный мраморный город.

— Вот мы и дома, — прошептала Итариллэ с восторгом.

— Значит, моя миссия подошла к концу, — откликнулся ехавший рядом Эктелион.

— Благодарю вас, лорд! — искренне произнесла принцесса.

Нэр в ответ чуть заметно нахмурился.

— Мне, — он внезапно запнулся и, обернувшись, с печалью и затаенной болью посмотрел в сторону Ненуэль. — Не скажу, что это путешествие оказалось легким для меня. И все-таки я ни о чем не жалею.

Позади захлопнулись с глухим стуком Врата, и дочь Глорфинделя вздрогнула, как от удара плетью.

— Лорд, — окликнул командира один из сопровождавших их в дороге верных, — не возражаете, если я задержусь тут не надолго у брата?

— Конечно, оставайся, — разрешил он. — В принципе, вы все уже можете быть свободны.

Он отъехал в сторону, чтобы дать воинам последние распоряжения, и Ненуэль заметила, уже не пытаясь скрыть охватившее фэа смятение:

— Странно, этот город часть меня, я помогала строить его и не знаю иной родины. И все же теперь он кажется мне чужим.

— Твое сердце и мысли далеко? — догадалась Идриль.

— Да. Они с мельдо. Как он там? Чем занят сейчас? О чем думает? Очень надеюсь, что у него все хорошо.

Ненуэль судорожно вздохнула и порывисто прижала руки к груди. Обернувшись, она посмотрела на скалы так, словно могла видеть сквозь камень. Сердце девы часто, неровно билось.

— Это так непривычно, — продолжила вскоре она, — когда один-единственный нэр становится вдруг целым миром. Так необычно и… волшебно.

Некоторое время тишину не нарушало ничего, кроме далеких голосов верных и шагов стражей.

— Дороги Белерианда сейчас безопасны, как никогда прежде, — вскоре задумчиво заговорила Идриль глубоким, немного напевным голосом.

Ненуэль подалась вперед:

— Ты что-то видишь?

— Да. Он дойдет, — Итариллэ обернулась к подруге и широко улыбнулась. — Он дойдет. Ни о чем не волнуйся.

Ее кузина облегченно выдохнула, и обе девы, наконец, пустили коней по тропе, спускавшейся в долину.

Теплый летний ветер обдувал разгоряченные лица. Высокие травы ласкали ноги лошадей. Всадницы торопились, и все же временами им казалось, что Ондолиндэ растет невыносимо медленно. Однако вскоре показалась ведущая на вершину Амон Гварет тропа, и стражи, стоявшие на стенах, протрубили дважды в серебряный рог, возвещая о прибытии дочери и племянницы короля.

— Ты теперь домой? — поинтересовалась Идриль у кузины.

— Да. Хочу, не откладывая, поговорить с отцом. Надеюсь, он там.

— Если нет, то скажи, я поищу во дворце.

— Хорошо.

Взгляд Ненуэль упал на камень, украшавший подаренный Тьелпэринкваром перстень и делавший осанвэ безопасным, и вновь она почти физически ощутила его поцелуй у озера, ласковое прикосновение сильных рук. Пальцы непроизвольно коснулись губ, а сердце часто забилось.

— До встречи, — махнула рукой Итариллэ.

— Хорошего вечера! — ответила Ненуэль и, дождавшись, пока кузина скроется за поворотом, направила коня к дому.

Анар уже успел позолотить западный край небосклона, однако до заката оставалось еще достаточно времени. Дочь Глорфинделя оглядывалась по сторонам, но радостно взмывавшие ввысь струи фонтанов, стены мастерских, шпили башен — все казалось каким-то призрачным, нереальным. Все чудилось, что стоит ей дунуть посильнее — и видения развеются, как туман в летний полдень.

«Тьелпэ», — то и дело неосознанно звала она, и ей казалось, что она слышит, сердцем ощущает ответ.

Вскоре за поворотом показался знакомый до мелочей дом, и на его порог вышел отец.

— Я ждал тебя, — приветствовал он, подходя ближе и принимая повод коня. — Стражи предупредили. Отчего так рано? Я думал, вы еще задержитесь у Финдекано.

— Здравствуй, атто, — ответила Ненуэль и, чуть нахмурившись, потерла переносицу. — Я все расскажу, сегодня же. Но это долгий разговор.

— Тогда не тороплю.

Тихонько шелестели яблони, словно здоровались. Из окон вкусно пахло свежим хлебом, который пекла аммэ.

Глорфиндель увел коня, а Ненуэль отправилась в свои покои. Когда же вечер сгустился, а ладья Ариэн почти скрылась за пиками гор, отец и дочь снова вышли в сад.

— Как быстро летит время, — заметил Глорфиндель и, остановившись под ближайшим деревом, коснулся ветки, — смотри, яблоки уже почти совсем созрели. Еще недавно ты была смешной пухлощекой малышкой, и вот теперь собираешься выйти замуж. Так значит, вы повстречались?

Он изучающе, пристально и одновременно ласково посмотрел на дочь. Ненуэль подтвердила:

— Да. И он скоро придет за мной.

Отец едва заметно покачал головой:

— Первый дом… Что ж, я рад, по крайней мере, тому, что это Тьелпэринвар, а не кто-то иной.

— Почему?

— Он не связан Клятвой, как его родичи.

— Это так важно?

— Да.

Несколько долгих мгновений царило молчание. Ненуэль смотрела в укрытую тенями даль, словно пыталась разглядеть на тропах Белерианда фигуру любимого.

— Ты дашь благословение? — наконец спросила она у отца.

— Сначала мне надо услышать, что он скажет, — откликнулся Глорфиндель.

— Атто!

В голосе дочери послышалось искреннее возмущение, однако ее отец оказался настроен решительно:

— Не волнуйся, малышка — обещаю не забывать, что люблю тебя и желаю счастья. Однако выслушать твоего избранника все же хочу. И лишь потом принимать решение.

Ненуэль вздохнула, и Глорфиндель крепко обнял дочь за плечи, поцеловав в макушку:

— Пойдем в дом, расскажем обо всем аммэ. Вот уж кто точно будет на твоей стороне. В отличие от меня, злодея.

Он рассмеялся, и дочь, с облегчением подхватив, пошла вместе с отцом к крыльцу.

«Убе-е-ей!» — отчаянный голос лесного существа преследовал Берена повсеместно. Мысли юноши постоянно возвращали его в тот день в мрачную чащу.

«Кем изначально ты являлось, и кто смог сотворить подобное?» — думал, ужасаясь, юный охотник, постепенно понимая, что не обретет покоя, пока не разберется с этим странным созданием.

— Сынок, с тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила его мать.

— Да, а что? — удивился тот.

— Я уже тебя третий раз окликаю, а ты молчишь, — с легким упреком произнесла женщина.

— Прости, задумался, — ответил сын Барахира. — Что ты хотела?

— И кто же она?

— Ты о чем?

— Та, о которой думаешь, — ответила мать.

— Сам хотел бы понять, — произнес Берен. — Не чудищем она была когда-то, но кем…

— Опять ты за свое! — в сердцах воскликнула женщина. — А я уж надеялась, что скоро внуков нянчить буду. Вот и иди опять в свой лес!

— А это мысль! — воскликнул юноша и быстро обнял мать. — Я так и поступлю. Быть может оно… она сама мне все и расскажет.

Барахир с тяжелым сердцем отпустил сына и, простившись с ним на опушке, вдруг произнес:

— И помни, где-то есть тайный город Нарготронд. Его король волшебством владеет немалым. Коли и правда то не чудище лесное, а красна девица, заколдованная, идите к нему, он поможет. Он всем помогает. Сам. Странный король. Теперь ступай.

Берен пристально посмотрел в глаза отцу, кивнул, развернулся и шагнул в лес — навстречу своей судьбе.

— Значит, ты предлагаешь идти на запад, эльф? — князь Хастара, молодой мужчина с резкими чертами лица, широкими плечами и почти по-девичьи тонкой талией, крутанул в пальцах кинжал, поймав лезвием отблеск солнца, и, цокнув языком, нахмурился.

— Именно так, — подтвердил Келеборн.

Легко поднявшись с мягких подушек, он прошелся по комнате и выглянул во двор. Стража князей, пришедших в Талханну на переговоры, сидела под раскидистой пальмой и очевидно скучала. Время от времени появлялись женщины с кувшинами воды или корзинами хлебов и фруктов. Князь Рханна обещал устроить к вечеру грандиозный пир, но до тех пор многое еще предстояло решить.