— Не друзья, уж точно. Но все или только некоторые из них, пока можно только гадать. Имей это в виду, Туор, ведь однажды мы расстанемся, и тебе придется начинать действовать в одиночку.

— Благодарю от души за совет. А ты? Зачем ты хочешь идти в потаенный город?

Он совершенно по-детски склонил голову на бок и поглядел с любопытством. Тьелпэринквар улыбнулся:

— Чтобы найти одну деву, которая ждет меня.

— Тогда прими еще раз мою благодарность за то, что согласен взять меня с собой. Когда мы отправимся?

— Через несколько дней.

— Я постараюсь быть полезным, — пообещал горячо юноша.

Сидевший рядом Асталион тепло, по-отечески улыбнулся и принялся раскладывать по тарелкам кашу из котелка.

— Это вовсе не обязательно, — заверил Туора Тьелпэ.

На несколько мгновений установилось молчание, и стало слышно далекое пение ночных птиц.

— Скажи, — заговорил вновь юноша, — почему эльфы не слышали прежде этой вести?

— О возрождении Эленвэ? — уточнил Куруфинвион.

— Да.

— Могу предположить. Понимаешь, даром слушать голоса морей и рек владеют телери и, соответственно, их родичи фалатрим. Ты сам говоришь, что тебя научила этому искусству твоя приемная мать Армидель.

— Верно.

— Возможно, фалатрим и слышали прежде, но не обратили внимания. Какое им, по большому счету, дело до одной из жен нолдор? Вот если бы речь шла о телерэ, они бы наверняка заинтересовались. Мы же не владеем подобным искусством.

— Как жаль, — откликнулся Туор. — Выходит, Эрейнион тоже мог бы услышать весть?

— Вполне. Но в ту ночь первым в дозоре был ты.

— А что, если, — адан оживился, глаза его заблестели еще ярче, чем прежде, — ты сам передашь Тургону новость о его жене, раз уж ты все равно идешь в Гондолин, а я вернусь в Бритобмар?

— И будешь кататься с Эрейнионом на лодках? — Тьелпэринквар рассмеялся. — Ну, нет. Тебе открылась песня, тебе и нести ее.

— Совсем недавно я уже подобное слышал, — признался юноша.

— Вот видишь, значит, это правда.

— Прости, — повинился его собеседник. — Наверное, я проявил малодушие.

— Ни в коем случае. Просто ты еще очень молод, поэтому тебе, разумеется, интереснее кататься с братом, чем искать тайные тропы. Это скоро пройдет, не волнуйся.

— Когда?

— Через пару лет, или даже быстрее. А теперь, давай-ка ужинать и спать, завтра начнем собраться в дорогу. Нужно будет навялить побольше мяса.

— Я готов! — Туор вскочил на ноги и принялся помогать верным.

Тьелпэринквар сперва наблюдал за ним, а после с улыбкой покачал головой и присоединился к разделке уже совсем готового мяса.

Лехтэ внимательно оглядела деревянную чашу и, удовлетворенно кивнув, поставила ее в центр стола.

За окошком уже успели обильно высыпать звезды. Пели соловьи, и теплый ветер, залетавший в широко распахнутое окно, доносил ласковый шелест листвы.

Смахнув стружки со стола, она подумала, что стоит, пожалуй, наложить на готовое изделие защитные чары, но этим можно будет заняться уже утром.

Чаша вышла красивой — из древесины поваленного первой весенней бурей дуба, полированная, с высокими краями и сквозным узором в виде ягод и цветов вишни.

«Потом поставлю ее на стол, — подумала Лехтэ, — положу внутрь фрукты. А осенью украшу желтыми и красными листьями».

Представшая в воображении картина понравилась нолдиэ, и она вновь широко улыбнулась. Однако теперь пора было заканчивать работу. Сложив инструменты, она погасила светильники и вышла из комнаты.

«Интересно, как продвигаются поиски сына?» — подумала она, и на душе на мгновение стало легко и светло. Мысль, что скоро Тьелпэринквар, быть может, приедет домой с возлюбленной, что следом будут помолвка и свадьба, согрела сердце.

Лехтэ быстрым шагом пересекла мощеный двор и, подняв глаза, увидела в окне библиотеки свет.

«Может, это Курво?» — мелькнула мысль.

Эллет проворно взбежала по винтовой лестнице и толкнула дверь.

«Так и есть», — подумала она, переступая порог. Муж сидел перед разожженным камином и, положив подбородок на переплетенные пальцы, о чем-то думал.

Стараясь не мешать, Лехтэ осторожно села на подлокотник дивана и несколько мгновений молча любовалась профилем Курво.

— Что-то случилось? — наконец спросил он.

— Нет, ничего, — ответила жена. — Просто так. Соскучилась.

Короткий разговор завершился, и Лехтэ принялась с улыбкой разглядывать весело пляшущие язычки пламени.

«Как быстро все пролетело, — подумала она. — В юности казалось, что время детей будет длиться долго-долго. Но вот и сын уже совсем взрослый. Теперь будем ждать внуков».

Отчего-то мысль, что они непременно родятся, не вызывала сомнений. Закрыв глаза, нолдиэ прислушалась к шепоту фэа и расслышала два голоса — старшей девы и младшего нэра.

«Хотя, кто знает, как оно на самом деле сложится», — напомнила себе Лехтэ и тряхнула головой.

В памяти всплыло детство сына и то, с каким удивленно-сосредоточенным выражением на моське он сидел перед камином, пытаясь разгадать, почему огонь горит так ярко и жарко. Потом он настойчиво просил родителей научить его пользоваться огнивом и в ближайшем путешествии долго тренировался. Сначала кремень выскальзывал из неловких маленьких пальчиков, потом малышу не хватало силы. Наконец, когда первая искра вспыхнула и, упав на сухой трут, разгорелась, счастью эльфенка не было границ.

Птицы за окнами все так же пели, огонь камина согревал, радуя взор и сердце, Курво по-прежнему сидел, думая о чем-то своем, и краткое мгновение покоя и радости казалось полным и насыщенным.

Не зная, можно ли беспокоить мужа, Лехтэ встала и подумала, что стоит, пожалуй, пойти приготовить горячего напитка с последними летними травами, а еще посмотреть, не осталось ли чего-нибудь на ужин. Взгляд снова упал на огонь в камине, и в голове эллет мелькнула мысль:

«Пожалуй, следующий гобелен будет изображать свадьбу сына».

Мысль, подобно пламени, согрела сердце, и Лехтэ все так же тихо, стараясь не мешать, покинула комнату и осторожно закрыла за собой дверь.

Куруфин же вздохнул и позволил себе расслабиться — ему вновь удалось удержать гнев, всегда рвущийся наружу при появлении супруги. Это жуткое искажение мешало и одновременно пугало Искусника. Опасаясь причинить Лехтэ вред, он сделался холодным и замкнутым, предпочитая избегать ее общества или же ограничивать общение короткими, ничего не значащими фразами. Конечно, долго так продолжаться не могло, ведь ему самому порой нестерпимо хотелось обнять любимую, целовать, всюду, медленно освобождая ее от одежд, и… отхлестать до крови, ударить, сломать!

«Нет, — почти с рычанием прохрипел Куруфин. — Этому не бывать! Я не сдамся. Я найду способ победить тебя, найду!»

Взгляд Искусника устремился на север и одновременно внутрь себя. Волна гнева в очередной раз утихла, чтобы потом бушующим прибоем вновь попытаться опрокинуть и утянуть за собой Куруфина.

«Нет!» — упрямо повторил он, не желая сдаваться, и устало прикрыл глаза. Еще одна одинокая ночь в библиотеке ожидала Искусника.

====== Глава 101 ======

— Смотри, Итариллэ, — окликнула Ненуэль ехавшую позади подругу, — Седьмые Врата уже стоят. Последние, титановые.

Принцесса миновала, наконец, Золотые и, догнав спутников, с интересом посмотрела на две гигантские створки с башнями по бокам, последними перегородившие Орфалк Эхор.

— Значит, наш город теперь действительно достроен, — заметила она и широко, приветливо улыбнулась, словно при виде старого друга.

— Какой красивый узор, — восхитилась дочь Глорфинделя. — Чем-то напоминает сам Ондолиндэ.

— Это Тирион, — ответила Итариллэ. — Такой, каким он представал со стороны ущелья Калакирья. Видишь, тут скалы изображены по бокам.

— Так вот он какой…

Ненуэль подъехала ближе и принялась с неподдельным интересом всматриваться в черты города, который был родным для ее отца и матери, и который она ни разу в жизни не видела.