— Еще не решил. Хотя намерение такое было.

— Ну, разве так можно! — всплеснула руками дева. — Такой чудесный вечер, а вы скучаете!

— А вы что, хотели меня пригласить на танец? — рассмеялся он.

Однако дева не смутилась и, решительно вскинув подбородок, ответила:

— Да! Пойдете?

Она чуть склонила голову на бок и посмотрела на него изучающе. А молодой король вдруг подумал, что не простит потом себе, если откажется, и уверенно проговорил:

— Пойду.

Он улыбнулся тепло и ласково и протянул руку. Дева вложила пальцы, и он, прежде чем отправиться танцевать, спросил:

— Как же тебя зовут?

— Тилирин, — с готовностью ответила она.

— «Сияющая королева», — перевел Трандуил. — Хорошее имя для…

Он не договорил, оборвав себя на середине мысли, и повел спутницу в танце. Она улыбалась ему, и в улыбке этой Ороферион видел чистый и ясный свет. Рука его с удовольствием ощущала сквозь ткань изгиб тонкой талии девы.

— Расскажи о себе, — попросил он.

Тилирин охотно заговорила:

— Я дочь Серегона, самая младшая из всех.

— Вот как? И сколько у тебя братьев?

— Один. И две сестры. Наш дом теперь на берегу Ароса.

Они все говорили, и когда мелодия закончилась, Трандуил не стал торопиться расставаться, а пригласил спутницу на следующий танец. Итиль плыл по небу, заливая поляну и лесные тропинки серебристым светом. Наконец, Ороферион заметил:

— Кажется, теперь моя очередь проявить гостеприимство. Хочешь перекусить? Тут есть замечательные десерты.

— С удовольствием, — откликнулась она.

Они подошли к одному из столов, и Трандуил, выбрав вазочку со взбитыми сливками и ягодами, протянул ее Тилирин.

— Летняя ночь короткая, — заметил он задумчиво.

— Да, государь.

Дева посмотрела вопросительно, и он продолжил:

— Перед рассветом я должен буду петь.

— Гимн Света.

— Именно так. Ты поможешь мне?

— Ты просишь меня об этом? Гимн поет только король.

— Я знаю.

Они замолчали, глядя друг другу в глаза, и обоим показалось вдруг, что за несколько мгновений успели промелькнуть много часов.

— Я помогу, — ответила уверенно Тилирин.

— Благодарю, — чуть склонил голову Трандуил и поинтересовался: — Когда праздник закончится, вы вернетесь домой или останетесь в Менегроте?

— Еще не решили, — призналась дева.

— Я был бы рад, если бы вы задержались.

Небо над их головами чуть посветлело, окрасившись на востоке в нежно-розовые тона. Тилирин улыбнулась:

— Я передам отцу. Не думаю, что он будет возражать.

Трандуил молчал, не зная, что еще сказать, и, наконец, заметил:

— Мне пора.

— Да.

Он отставил в сторону кубок с мирувором и, глубоко вздохнув, вышел на поляну.

«От того, кто задержится до конца праздника, зависит многое, — говорил ему накануне Голлорион. — Любопытство может привести на Лаинглад многих, однако только те, кто принимает тебя, задержатся до рассвета».

Теперь король обвел внимательным взглядом лица гостей и понял, что остались все. И тогда он запел.

Гимн, сложенный еще до восхода светил, звучал в его устах естественно и легко. Он летел над поляной, поднимаясь все выше к небесам, и фэа готова была воспарить вслед за ним. Теперь, под конец этой долгой ночи, он отчетливо понимал — что-то изменилось и в нем самом, и дело было не только в улыбке девы. Нечто невидимое, и в то же время прочное соединило его самого и всех квенди, кто нынче доверился ему.

«Может быть, именно так и становятся королями?» — подумал он и, отыскав взглядом Тилирин, протянул ей руку.

Дева вышла и вложила пальцы в его ладонь. Трандуил сжал их, и ее голос, высокий и нежный, присоединился к его, зазвучав в унисон.

— Финдарато, как это понимать?! — Артаресто вошел в покои брата, тут же сбросив маску вежливо-радостного приветствия.

— Ты о чем, торон?

— Вызываешь меня к себе, не объясняя причины. Твои верные ведут меня и отряд с завязанными глазами…

— Меры предосторожности, — быстро ответил Финрод.

— Хорошо. Но как понимать то, что я видел?

— Уточни.

— Эол и моя дочь. Они шли, держась за руки!

— Думаю, жених и невеста могут себе это позволить, — спокойно ответил Финдарато.

— Этот… этот… жених Финдуилас?! — воскликнул Ородрет.

— Остынь, брат. Я говорил с ним. И не раз. Эол ни в чем не виновен, — произнес Финдорато.

— Ты не знаешь всего! Он выковал дурные мечи! Он…

— А ты все ли знаешь? Или поверил Гвиндору? — воскликнул Финрод.

— Но он… — Ородрет замолчал. — Рассказывай, торон.

Финдарато поведал историю, услышанную от племянницы и подтвержденную словами Эола. Артаресто слушал, пытаясь примирить противоречивые чувства, что возникали в его фэа.

— Ты хочешь поженить их? Как государь Нарготронда? — наконец спросил он.

— Ты против?

Ородрет молчал.

— Ресто, я жду ответ, — произнес Финрод.

— Знаешь, — начал тот, — у тебя нет дочери. И вряд ли уже будет…

— Ресто!

— Ты и правда надеешься вновь увидеть Амариэ?

— Это не относится к делу! Почему ты против брака Финдуилас и Эола?

— Я… я желаю дочери лишь счастья! — воскликнул Ородрет.

— Тогда почему против? — настаивал Финрод.

— Да не против уже…

— Отлично! Тогда через неделю свадьба?

— Финдэ! Почему ты так?

— Как?

— Как король.

— Хочешь примерить венец? — Финдарато снял с головы золотой обруч.

— Нет, но…

— Но? Так примерь! Пойми, каково быть королем сокрытого города и старшим среди… среди очень эмоциональных братьев.

— Финдэ, я…

— А я говорю, примерь! — с этими словами Финрод надел золотой венец на голову Ородрета.

— Что скажешь? — спросил он через несколько долгих минут.

— Ты прав, брат и король. Я благословлю брак дочери и синды Эола. Пусть живут счастливо в твоем королевстве! — произнес он, снял венец и вышел из покоев брата.

«Нет, только не это! — тряхнул в очередной раз головой Артаресто, отгоняя видения рушащегося Нарготронда. — Я не допущу ничего подобного!»

Неделю спустя состоялась свадьба. Финдуилас, счастливая и радостная, она искренне благодарила отца и жалела, что мать не может быть с ней рядом в этот день.

— Поверь, дочка, аммэ все знала заранее, отпуская меня в поход, — сказал Ородрет и передал ей шкатулку. — Возьми, на счастье!

— Благодарю!

Танцы сменились застольем, за которым последовали песни и поздравления. Нолдор радовались и славили любовь, а вскоре Финдуилас и Эол покинули гостей, чтобы праздник завершился, как должно — для них двоих звучала музыка и благословение Эру, танец их фэар стал единением их роар, финальным аккордом гимна их любви.

— Значит, Эленвэ возродилась? — Куруфинвион нахмурился и, выбрав палку потолще, поворошил поленья в костре. Искры весело взмыли ввысь, даря ощущение умиротворения и защиты.

Над их головами тихонько шелестели ивы, звезды дарили скудный, рассеянный свет. Время от времени тихонько фыркали пасшиеся поблизости кони.

Один из сидевших поблизости верных проверил жарившееся над огнем мясо и перевернул вертел.

— Да, лорд Тьелпэринквар, — подтвердил Туор.

— Можешь звать меня просто Тьелпэ, — разрешил тот.

— Хорошо. Благодарю тебя. Однако вот что меня в данный момент занимает — ты уже второй, кому я сообщаю эту весть с тех пор, как покинул Бритомбар, и ты тоже не проявляешь признаков радости. Это случайно? Или есть причины?

Нолдо рассмеялся чуть слышно:

— Что, аран Финдекано тоже заподозрил неладное?

— Именно.

Тьелпэринквар вздохнул:

— Понимаешь, мой юный родич, все дело в том, что замолчали аманские палантиры. Как раз тогда, когда, по твоим словам, жена Тургона вышла из Мандоса. В подобные совпадения я не верю, но кому под силу осуществить такое?

— Валар? — предположил Туор.

— Верно. И это значит, что они…

— Наши враги?