— Ты прав! — охотно согласился с ним Туор и легко вскочил на ноги.
Оба брата отправились через парк во дворец, и юноша с легкой грустью смотрел на цветущие клумбы и раскидистые деревья.
«Когда еще теперь смогу сюда приехать, никто не знает», — думал он.
Они взбежали по мраморным ступенькам и спросили у ближайшего стража, где искать Владыку.
— Он был в своем кабинете, — ответил тот.
— Благодарю! — кивнул ему Туор и первый свернул в длинный, украшенный цветами и статуями коридор.
Должно быть, Кирдан ждал их. Во всяком случае, когда оба названных брата толкнули тяжелую деревянную дверь и вошли, тот с готовностью обернулся и отошел от окна.
— Уже все решил? — спросил он без предисловий.
— Да, Владыка, — ответил Туор и замер в ожидании ответа.
Однако Новэ лишь коротко покачал головой и надолго замолчал. Туор не решался его торопить, хотя, будучи малышом, не раз нетерпеливо дергал в подобных ситуациях старшего родича за рукав.
«Однако с тех пор я многому научился, — подумал он и сам же мысленно рассмеялся над своими словами. — Во всяком случае, надеюсь на это».
Корабел не стал их томить слишком долго. Заложив руки за спину, он заметил:
— Ты прав, что решил сперва поговорить с отцом. Возможно, он знает о том, что тебе нужно, не так уж много, однако уехать надолго и не сказать ни слова было бы по меньшей мере некрасиво.
— А я вернусь в Ломинорэ нескоро? Ты уверен? — голос Туора чуть заметно дрогнул.
Однако Новэ ушел от прямого ответа:
— Тут все зависит от тебя.
Адан вновь чуть заметно нахмурился, а Кирдан тем временем продолжал:
— Скажу тебе еще кое-что. Когда отправишься в путь, непременно навести берега Иврин.
— Зачем?
— Там узнаешь. И не медли, иначе в самом деле может стать поздно.
— Благодарю, дедушка! — порывисто воскликнул Туор и, подойдя к владыке, крепко обнял его.
— Все будет хорошо, — улыбнулся Новэ и, потрепав юношу о голове, поцеловал его в лоб. — Ты силен и умен не по годам. А теперь иди, собирайся. Мы будем ждать тебя.
— Я постараюсь вам прислать известия, — пообещал Туор и вместе с Эрейнионом стремительно вышел из комнаты.
На рассвете ворота Бритомбара распахнулись, выпуская молодого адана и часть воинов нолдор, вызвавшихся его сопровождать.
— Впусти меня, тут холодно, — тонкий, едва различимый голос, а точнее вибрация, заставили фэа Макалаурэ остановиться.
— Отец, ты слышал? — спросил он.
— Что именно? Здесь пересекается несколько мощных потоков. Подозреваю, что недоступные нам. Они и есть то, что валар назвали пути людей.
— Очень может быть. Я тоже думал об атани… жаль, ты их не видел.
— Еще успею.
— Ты так считаешь?
— Уверен.
Тоненький голос вновь вторгся в сознание менестреля:
— Забери меня! Я к вам хочу. К вам!
— Пути людей, говоришь, — задумчиво проговорил Макалаурэ и запел, стараясь выковать маленькую дверцу для крохотного создания, чья душа стремилась попасть к своим родичам.
Фэанаро помогал сыну, отсекая любые проявления тьмы, тут же проявившей себя, рассчитывая на легкую поживу. Однако эти фэар сопротивлялись, больно обдавая огнем, и вскоре темные нити решили поискать другую, менее опасную добычу.
— Ищи! — голос Намо эхом разнесся по залам Мандоса.
От одного из гобеленов, что закрывали стены, повеяло пылью и тленом, а в следующий миг призрачный пес возник перед владыкой Чертогов.
— Принеси ее мне! Полуэльф-получеловек. Нерожденная, не видевшая мира. Она станет моей лучшей слугой!
Гончая махнула полупрозрачным хвостом и устремилась вперед. Фэар уходили с ее пути — незримая для них, она пугала души холодом истинной смерти, заставляя тех менять свой путь. Майар видели ее, но встречаться тоже не желали — гончая смерти внушала ужас даже им, духам по происхождению и сути.
Тем временем Макалаурэ уже видел сплетенную из золотых нитей калитку. Он потянул было за ручку, но та не открывалась. Тогда он толкнул дверку, но результат остался неизменным.
— Кем бы ты ни была, малышка, открой дверь сама. Я не могу, — произнес он.
— Ты зовешь меня?
— Да, иди к нам, — одновременно ответили отец и сын.
— Я эльф? Я с вами?
— Конечно! Быстрее, пока калитка не исчезла.
Крохотная искорка пролетела в маленькую щель чуть отодвинутой створки.
— Кто ты? — спросил Фэанаро.
— Не знаю. Я не видела мира, — ответила душа.
— Нерожденное дитя? — удивился Пламенный.
— Возможно. Но почему тогда она сразу не попала в Чертоги? — удивился Макалаурэ. — Разве что…
— Сзади! — закричал Фэанаро, и волна пламени прожгла изнанку.
Невредимая гончая продолжала атаковать фэа его сына, закрывавшего собой душу малышки.
— Кано, уходи с ней. Быстро!
— Я не брошу тебя, отец!
— Значит, я сам вас туда отправлю!
Огненный смерч, теплый, не обжигающий, подхватил две души и внес их в Чертоги, не затрудняя себя созданием двери.
«Так вот как ты перемещаешься… встроиться в потоки самого мироздания! Это же… так просто и так великолепно!»
Макалаурэ запретил себе пока думать об этом — стоило поспешить на помощь отцу. Однако, как это сделать, он не знал.
— Кано, кто это с тобой? — раздался голос Индис.
— Пока еще не знаю. Но… ты поможешь ей? Она совсем малышка.
— Конечно. Мне кажется, — она замолчала на некоторое время. — Нет, я уверена, она мне не чужая!
— Тогда тем более. А я… я должен сейчас быть не здесь. Встретимся у дедушки!
Гончая смерти жгла холодом, дышала пустотой, грозя обратить в ничто фэа старшего сына Финвэ.
— Уйди с моей дороги! — хрипло пролаяла она. — Я есть конец, точка, итог. Твой огонь безвреден для меня. Он не движется во мне. Я — отсутствие всего сущего, отрицание всех миров и их изнанок, я…
— Ты излишне болтливая псина Намо! — Пламенный смог дотянуться до гончей своим огнем и оттолкнуть призрачного слугу валы.
— Зря! — собака твердо встала на четыре лапы и завыла.
Вибрации, колебания, волны затухали, замедлялись, останавливались, обращаясь в ничто. Душа Фэанора боролась, но уже не могла пошевелиться. Холод сковывал мастера, а назойливый шепот сообщал ему о скором конце. Мир мерк, тускнел и вдруг стал похожим на фэа брата.
— Очнулся?
— Ноло?! Ты как сюда выбрался?
— Это не я, а ты ко мне заглянул, — ответил Финголфин.
— Так, теперь мы оба тут застряли, — произнес Фэанаро. — Но хоть не по одному все же.
— Ты можешь хоть сейчас уйти. Но не советую.
— То есть?
— Тварь еще близко, — пояснил Нолофинвэ.
— Я не про то. А ты? Со мной?
— Не на этот раз. Я не хочу в Чертоги.
— Понимаю. Может, я смогу подтолкнуть тебя назад? И ты вернешься в свое тело, — предложил Фэанаро.
— Попробуй.
Пламенный приложил усилия, но лишь убедился в собственных предположениях, которые посещали его ранее:
— Прости, но я смогу это сделать, лишь когда вновь обрету роа.
— Если, ты хотел сказать, — поправил его Финголфин.
— Когда!
Тишина окутала две души, что находились в безвременье.
— Мне правда жаль, брат, — наконец произнес Фэанаро. — И благодарю, что укрыл меня от той гончей.
— Я не люблю холод. Огонь не должен замерзнуть.
— Я вернусь за тобой.
— Верю. И буду ждать.
А в далеком Белерианде Айканаро, стоя на высокой скале, вновь посмотрел вниз. Ему оставался всего лишь шаг, один, и все закончится для него. Навсегда. Но маленькие детские ручки крепко держали его фэа, не позволяя роа разбиться о камни.
— Прости меня, Андрет. Я… остаюсь здесь. Зачем-то.
Неожиданное тепло наполнило его тело, а в далеких Чертогах маленькая душа успокоилась на руках Индис и уснула.
— Мне необходимо срочно вернуться в Ондолиндэ! — запыхавшаяся Ненуэль вбежала в покои подруги и плотно притворила за собой дверь.
Идриль отложила вышивку в сторону и с удивлением посмотрела на кузину.