Ненуэль оказалась еще прекрасней, чем он мог представить ее когда-либо в своих мечтах. Он слушал дыхание дочери Глорфинделя, и оно теперь казалось ему красивейшей в мире музыкой.

— Счастье мое, — прошептал он и вновь замолчал, не в силах говорить.

Ненуэль приблизилась еще на шаг и положила ладони ему на плечи. Взошел на небо Исиль, посеребрив гладь озера и листья деревьев, а нэр и дева все так же смотрели друг на друга, не в силах разорвать эту связь.

Сердце Тьелпэринквара билось, отчаянно желая рассказать возлюбленной все то, что ему довелось пережить без нее. Тогда он вспомнил о флейте, играть на которой его научил много лет назад Асталион, и, достав инструмент, приложил к губам.

И музыка полилась. Чарующая, нежная, напоминающая перезвон колокольчиков на деревьях в саду поутру или пение птиц. Она летела ввысь, туда, где горели похожие на маяки звезды.

— Тьелпэ! — порывисто воскликнула Ненуэль, должно быть, поняв невысказанное, и прижалась щекой к его груди.

«Так вот она какая — любовь!» — подумал он, отчетливо ощущая, как душу обуревают чувства, такие мучительные, разрывающие ее на мельчайшие части, и, несмотря на это, упоительно прекрасные. Ничто испытанное им до сих пор не шло ни в какое сравнение.

«Отец был прав, — подумал он, вспомнив давний разговор с Искусником, — до сих пор, разумеется, была не любовь, а просто стремление фэа к единственной своей избранной половинке. А приход любви пропустить нельзя. Вот она!»

— Тьелпэ, — прошептала вновь Ненуэль, и в ее глазах увидел он отражение всей Арды и того, что находилось за пределами Кругов Мира.

«Как же оно умещается там, в ее глазах?» — подумал он, однако ответа так и не нашел.

Тогда он наклонился, прижав к себе тонкий стан девы, и осторожно поцеловал. Ненуэль ответила, обвив его шею руками, и чувство, родившееся в груди нэра, оказалось столь сладостным и мучительным одновременно, что он в голос застонал.

Тилион плыл по небу. Тьелпэринквар и Ненуэль все так же смотрели друг на друга, не в силах произнести ни слова. Однако фэар их говорили, и за эту ночь сказали друг другу больше, чем могли бы произнести уста.

Он и она сидели, обнявшись, на берегу Иврин и наблюдали, как постепенно гаснут звезды, изгоняемые с неба нарождающимся рассветом. Встающий Анар уже золотил восточный край небосклона. Ивы полоскали свои густые серебристые косы в воде. Тоненько пел камыш. Многочисленные цветы, росшие на берегу, раскрывали спрятанные на ночь алые, белые, голубые бутоны.

— Больше всего на свете, — заговорил Тьелпэ, — хотел бы я сейчас забрать тебя в Химлад и перед лицом родителей и остальной родни назвать своей женой.

Ненуэль вздрогнула в ответ и опустила глаза. Куруфинвион вскочил, глядя в лицо возлюбленной. Она потянулась к нему и, поднявшись следом, коснулась ласково его лица и прошептала, пряча подступившие слезы:

— Я бы очень хотела последовать за тобой, Тьелпэринквар. Но я не могу. Сбежать вот так, тайно, не спросив разрешения родни и не получив благословения отца? К чему приведет тогда наш союз? Ни к чему хорошему.

— Я люблю тебя, — порывисто проговорил он, не в силах подобрать иного ответа.

— Я тоже! — воскликнула в ответ дева. — Но мы еще будем вместе, я в это верю.

Они замолчали, и Куруфинвион вновь прислушался к голосу своей фэа. Она шептала ему, а сердце билось, и тонкую незримую нить, протянувшуюся между их сердцами, отныне невозможно было разрушить.

— Я найду тебя! — воскликнул он, поняв, что именно это все означает. — Возвращайся в свой тайный град и жди меня. Я найду его. Я приду и получу благословение Глорфинделя. Тогда ты пойдешь со мной?

— В тот же миг, мельдо! Я буду ждать тебя!

Тогда Тьелпэ вновь порывисто прижал возлюбленную и со всей страстью поцеловал.

— Теперь иди, — сказал он ей. — Уходи, пока я могу еще тебя отпустить.

— Побудь у озера еще месяц, — попросила она. — Закон Тургона запрещает нам приводить кого-нибудь в Ондолиндэ.

— Хорошо, — пообещал Тьелпэ. — Я подожду и через месяц тронусь в путь.

Уже у границы леса Ненуэль обернулась и несколько минут смотрела на возлюбленного, которого теперь должна была оставить.

— Я буду ждать тебя, — прошептала она еще раз дрогнувшим голосом и скрылась.

Тьелпэринквар сел на землю и уткнулся лицом в колени.

Эктелион застонал и, резким движением убрав меч в ножны, с силой ударил кулаком по ближайшему дереву. Дозорный нахмурился, не сразу поняв, должно быть, что происходит, но лорду Дома Фонтанов не было до свидетелей никакого дела.

Он без сил опустился прямо на влажную землю и ткнулся лбом в колени. Конечно, было очевидно, к кому побежала Ненуэль. К тому, кого любит. К тому, о ком все эти долгие сотни лет Эктелион предпочитал не думать. Но что теперь делать ему самому? Бороться? Но с кем? И главное — есть ли смысл?

Он поднял воспаленный, немного безумный взгляд и вгляделся пристальнее в знаки на щитах. Конечно, ни малейших указаний на имя лорда он там не обнаружил.

«А в Первом Доме их многовато, неженатых».

Приняв решение, он рывком поднялся и пошел в ту сторону, куда убежала не так давно дочь Глорфинделя. Из темноты, немного подсвеченной сверху звездами, полились звуки флейты, больно резанувшие по сердцу Эктелиона.

«Чем, интересно, ее не устраивала моя игра?» — подумал он с горечью.

Заметив его движение, дозорный выступил вперед и с поинтересовался негромко:

— Вы уверены, что вам нужно туда идти?

Рот Эктелиона скривился в чуть заметной усмешке:

— С вашим лордом будет все в порядке, можете не переживать, а мое сердце вас, кажется, волновать не должно.

Он двинулся сквозь ночь, уверенно ступая, и вскоре глазам его предстали берега озера, посеребренные светом Исиля. Ненуэль стояла, доверчиво прижавшись и глядя нэру в глаза с таким обожанием, что лорд Дома Фонтанов с трудом удержался, чтобы не застонать. Узнать в высокой фигуре Тьелпэринквара не составило труда. То, как эти двое смотрели друг на друга, не оставляло никаких сомнений — они действительно любят друг друга.

«Что ж, — подумал он и попятился назад, боясь неосторожным движением нарушить уединение влюбленных, — по крайней мере, она отдала сердце достойному. Он хотя бы не клялся. И он нолдо».

Вернувшись к дозорным, Эктелион принялся в тяжких раздумьях мерить шагами тропу. Фэа болела, и отчего-то было очень трудно дышать. Но любовь Ненуэль, что он видел на ее лице, накладывала на его собственные уста печать молчания.

«Ведь главное, — подумал он и, остановившись, обратил лицо к небу, — чтобы она была счастлива. Тогда я все смогу перенести. Значит, пусть Ненуэль будет женой того, кому под силу это осуществить. И если не я, а Тьелпэринквар, то так тому и быть».

Ночь тянулась медленно, никуда не торопясь, подобно равнинной реке. Дозорный вышел из-за ближайшего дерева и позвал:

— Лорд Эктелион, не хотите присоединиться к нашему костру?

Мгновение он раздумывал, а после с горечью кивнул:

— Хорошо. И благодарю.

====== Глава 97 ======

— Я думаю, мне все же стоит отправиться в путь прямо сейчас, не откладывая, — признался Туор.

Они с Эрейнионом сидели у самой кромки прибоя и глядели, как волны набегают на берег. В широкой водной глади отражались звезды, запах соли и водорослей волновал грудь. Уезжать из Бритомбара не хотелось, и все же фэа настойчиво звала молодого адана. И дорога эта была столь извилиста и длинна, что разглядеть ее окончания юноша не мог.

— Что ж, если так, то и в самом деле не стоит медлить, — ответил с легким вздохом его брат. — Подобным не стоит пренебрегать. Да и в гости в Гавани ты еще точно приедешь.

— Надеюсь на это.

— Куда ты направишься?

Туор немного нахмурился и, подобрав плоский камень, кинул его в море. Подумав, он наконец ответил:

— Сначала заеду к отцу, а после уже, не откладывая, отправлюсь на поиски Ондолиндэ.

— Это правильно, — согласился с предложением Гил Галад. — Может, атто сможет что-нибудь посоветовать. Но все же тебе стоит поговорить и с дедушкой.