— Благодарю. Что скажешь, отец?

Тургон помрачнел. Сцепив руки за спиной, он прошелся по тронному залу, и лишь шорох длинных белых одежд нарушал установившуюся тягостную тишину.

В распахнутые окна долетал медвяный аромат с далеких лугов, мешавшийся с тяжелым запахом раскаленного металла из мастерских.

— Ветер гонит с севера низкие серые облака, — певучим голосом проговорила Идриль, словно лесной ручей прожурчал на опушке в полдень, — однако жар в жерлах Тангородрима до времени стих. Дороги безопасны.

— Это пока, — ответил резко Тургон. — Но кто знает, как долго продлится мир?

— Ты не доверяешь доблести дяди Финдекано или отваге воинов Ондолиндэ?

— Я не о том, — упрямо дернул головой Турукано.

— Тогда о чем же? — не сдавалась Итариллэ.

— Враг может вызнать дорогу к нашему граду.

— Мы будем очень осторожны. У воинов есть опыт скрытного передвижения. Ломинорэ совсем рядом с нами.

Нолофинвион прерывисто вздохнул, напряженные скулы его побелели.

— Ты ведь понимаешь, — настаивала Итариллэ, — что мы не можем вечно жить, подчиняясь твоей прихоти?

— Воле вашего короля, — уточнил Тургон.

— Одного из нолдор. Ты понес потери. Тяжелые, я не спорю. Но они не означают, что ты должен лишать нормальной жизни всех прочих. Мы с Ненуэль хотим навестить своих родных. Одних мы не видели уже много столетий, с другими даже не знакомы.

— Ты про Эрейниона?

— В том числе.

Дева стояла, глядя родителю прямо в глаза, и было ясно, что она не отступит. Турукано вздохнул и обернулся к Эктелиону:

— Ты ведь присмотришь за ними?

— Конечно, государь. Все будет хорошо, не волнуйся. Мы возьмем с собой небольшой отряд.

— Тогда отправляйтесь.

Тургон обреченно махнул рукой, и Идриль, улыбнувшись, тихонько приблизилась и поцеловала отца в щеку:

— Благодарю.

Он не пошевелился, только на лицо его набежала тень. Принцесса стремительно покинула зал и, оглянувшись, поискала глазами лорда Дома Фонтанов. Тот осторожно притворил двери в тронный зал и отдал застывшим по обе стороны стражам распоряжение не тревожить короля без срочной необходимости.

— Когда выезжаем? — уточнил он у Итариллэ.

— Через два дня.

— Хорошо, тогда мы с воинами начинаем готовиться.

Суровый взгляд принцессы смягчился и теперь стал почти ласковым:

— В этом мы с Ненуэль полностью полагаемся на вас и ваш опыт, лорд Эктелион. Распоряжайтесь. А мы пока сложим личные вещи.

— Только не берите много, — сразу порекомендовал он. — Лишь то, что поместится в две седельные сумки.

— Хорошо.

— В Минас Тирит заедете? — решил Эктелион сразу уточнить маршрут.

— Пожалуй, нет, — покачала головой дева, — во всяком случае, не теперь. Возможно, на обратном пути. Мы в самом деле больше соскучились по дяде Финдекано, чем по сыновьям Арафинвэ.

— Понял. Тогда я продумаю наш маршрут в обход островной крепости.

Они попрощались, и Итариллэ отправилась в мастерские на поиски подруги. Миновав площадь, она свернула в переулок, откуда доносился звон молотов. Теперь она почти бежала, ощущая в груди небывалую легкость. Фэа пела и хотела поделиться радостью со всем миром.

— Мы едем! — воскликнула Идриль, широко распахивая дверь мастерской.

— Отличные вести! — Ненуэль стянула с головы широкую налобную повязку и небрежным жестом вытерла руки о кожаный фартук. — Неужели дядя Туркано согласился?

— Ему пришлось. Он понял, что иначе бы мы просто-напросто уехали сами, без сопровождения.

Итариллэ подошла к огромному столу, на котором мастерица набирала очередную мозаику. Вглядевшись в блеск глаз и улыбку изображенного на ней эльда, покачала головой и заметила:

— Сказать по чести, не помню, чтобы Тьелпэ мне при встречах в Амане и после у Митрима казался настолько красивым. Хотя, возможно, я просто не обращала на него внимания. Это какой-то новый способ делать мозаику, да? В этот раз больше тонов, чем прежде, и переходы более плавные.

— Да, — подтвердила Ненуэль. — Хотя так выходит гораздо медленнее. Но с этим ничего не поделаешь.

Она сняла фартук и наскоро привела себя в порядок, заметив между делом:

— Работу придется оставить. Но знаешь, я почему-то не жалею, хотя прежде было невыносимой пыткой прервать сбор мозаики на середине. Как будто что-то случится… Не знаю, что именно, но фэа подсказывает…

Ненуэль замолчала, задумчиво вглядываясь в сад за окном, а Итариллэ ответила:

— Тогда тем более стоит поторопиться со сборами.

— Ты права.

Подруги вышли из мастерской и отправились к дому Глорфинделя, на ходу обсуждая, что именно стоит захватить в дорогу.

— И куда же ты направляешься? — спросил Куруфин и, сложив руки на груди, смерил сына внимательным, изучающим взглядом.

— Не знаю, — признался Тьелпэ. — Не имею ни малейшего представления, куда заведут меня поиски.

Он сокрушенно покачал головой и, подойдя к окну, распахнул створки. Закат догорал, золотя окрестные поля. Цветущие маки отдаленно напоминали капельки крови. Куруфинвион запустил пальцы в волосы и, обернувшись, посмотрел на отца:

— Семнадцать лет…

— Проще отыскать доблесть в сердцах ваниар, чем место, куда запрятался Турьо, — пробормотал тот, чуть заметно усмехнувшись уголком рта. — Ты хотя бы верных с собой берешь, я надеюсь?

— Да, — подтвердил сын. — Небольшой отряд.

— Хорошо. А впрочем, что может быть во всем этом хорошего?

— О чем ты? — не понял Тьелпэ, удивившись внезапно появившемуся в голосе отца раздражению.

Он подошел к шкафу и принялся перебирать лежащие на полке карты, решая, какие именно стоит взять в дорогу. Окутанная полумраком библиотека казалась непривычно таинственной. Блики Анара на полировке дерева напоминали огоньки далеких свечей.

Курво пояснил:

— Турко днями напролет пропадает в лесах со своей девой. Теперь ты уезжаешь на поиски нис. Совсем Клятву забыли!

Тьелпэринквар обернулся и внимательно поглядел в лицо отца. С минуту он молчал, обдумывая услышанное, а после тихо напомнил:

— Я не клялся, если ты помнишь. А дядя любит Тинтинэ.

— Ему об этом скажи, — не остался в долгу Искусник.

Тьелпэ пожал плечами:

— Они не так уж долго встречаются, еще и двадцати лет не прошло. Он непременно осознает свои чувства.

— Атани бы с тобой не согласились.

— Но мы не они. Или ты не рад, что он нашел, наконец, свою судьбу?

— Разумеется, рад, — буркнул Искусник.

Куруфинвион вздохнул и, подойдя к отцу, обхватил того руками за плечи и заглянул в глаза:

— Что с тобой, отец? Ты лучше меня знаешь, что дядя многое сделал для победы над Врагом. К чему эти упреки?

Тот в ответ покачал головой и уже совсем другим тоном ответил:

— Не знаю, сын. Возможно, мне немного жаль, что еще одна часть моей жизни уходит безвозвратно.

— Ты уже давно никуда не уезжал вдвоем с аммэ, — заметил сын. — Пригласи ее на прогулку.

— Может быть, — не стал спорить Курво и похлопал Тьелпэ по руке: — Я в порядке. Ты лучше береги себя в пути и возвращайся. Помни — мы с твоей матерью любим тебя, йондо.

— И я вас тоже, отец.

Тьелпэринквар крепко обнял Искусника и, захватив несколько свитков с картами, вышел из библиотеки. Отъезд был назначен на ближайшее утро, а сделать предстояло еще многое.

«И перво-наперво, — подумал он, — поговорить с матушкой».

Сбежав по лестнице на первый этаж, он прошел по коридору в восточное крыло, где в одной из просторных и светлых комнат располагалась мастерская Лехтэ. Распахнув дверь, он застыл на пороге, рассматривая работу аммэ, а потом подошел ближе и уточнил:

— Что это будет? Деревья, небо…

— Пробуждение эльдар у озера Куивиэнен, — пояснила та и, обернувшись, улыбнулась сыну: — Ну что, готов к отъезду?

— Да, аммэ, — подтвердил он.

— Надеюсь, тебе удастся найти свою единственную. Мы будем ждать тебя. Вас обоих.

Тэльмиэль встала и положила ладони на лоб сына: