Движения юной нолдиэ еще не утратили юношеской порывистости, однако большие глаза необычного золотисто-медового оттенка приковывали внимание и удивительно гармонировали с локонами густого каштанового цвета, в которых прямо сейчас запутался лучик Анара. Поймав себя на мысли, что хочет протянуть руку и поймать его, лорд Химлада тряхнул головой и посмотрел вопросительно на собеседницу.

— Нет, — наконец ответила та. — То есть, да.

— Так нет или да?

— Она упала в воду! — вдруг совершенно по-детски пожаловалась дева и обличающе ткнула в мертвую птицу пальцем. — А, значит, я останусь без мяса к ужину. И еще тетива лопнула.

— Да, проблема, — покачал головой Турко. — У вас есть новая?

— Тетива?

— Да.

— Нету, — мотнула головой дева.

Она подняла руку и с сожалением посмотрела на две параллельно протянувшиеся ранки.

«Кажется, охотница она весьма неопытная», — понял Тьелкормо. И тем сильнее ему захотелось помочь.

Взяв ее пальцы в свою ладонь, он несколько секунд разглядывал повреждения, а после безотчетным движением погладил, стремясь таким образом немного утишить боль.

— Не расстраивайтесь, — наконец проговорил он, — сейчас что-нибудь придумаем.

Он вернулся к седельной сумке и, покопавшись там, достал запасную тетиву. Опершись спиной на ствол ближайшего дерева, принялся ее менять.

— Вы слишком сильно перетянули, — наконец заметил он вслух и протянул готовый лук деве. — Вот, держите.

— Благодарю вас! — воскликнула она, и в глазах ее зажегся огонь неподдельного восхищения. — Вообще, я прежде никогда не охотилась, но отец погиб, и… Мы живем теперь вдвоем с матерью…

Она смешалась и замолчала, а Фэанарион нахмурился, вспомнив рассказ братьев о шедших в ущелье Аглона жестоких боях.

— Скорблю вместе с вами, — наконец проговорил он и протянул пальцы к ее пораненной руке.

Достав мазь, он привычным движением обработал ранки и перевязал их тонкой полоской ткани.

— Вот, — прокомментировал он с улыбкой, — к вечеру заживет.

— Благодарю, — ответила дева и запнулась, — простите, не знаю вашего имени.

«Кажется, праздники в крепости она посещала не слишком часто», — понял Турко, сделав вид, что не расслышал вопроса. Вгонять незнакомку в еще большее смущение отчего-то не хотелось совершенно.

— Надо придумать, что делать с вашей уткой, — заметил он вслух. — Мою добычу вы, как я подозреваю, не примете.

— Разумеется, нет! — воскликнула дева, и в голосе ее мелькнули металлические нотки возмущения.

«А она крепка духом», — с восхищением подумал Турко.

— Если б здесь был мой пес, то все было бы намного проще. Но он убежал вперед за оленем. А это значит…

Решение пришло само собой. Нолдиэ наклонилась к воде и, пополоскав в ней руку, прокомментировала вслух:

— Уже холодная.

В глаза ее, обращенных к нэру, светилась надежда, что тот сейчас придумает что-нибудь, и Фэанарион не стал размышлять дольше. Кинув ремень в траву, он стащил сапоги и начал быстро раздеваться.

— Вы что делаете? — воскликнула растерянно его собеседница.

Турко не ответил. Скинув штаны и рубаху, он прыгнул в воду и поплыл к острову. Холод обжигал кожу, однако мысль об оставшейся на берегу охотнице согревала.

— Держите, — сказал он ей некоторое время спустя, кидая утку на берег.

Подтянувшись, Келегорм выбрался и огляделся в поисках того, чем можно вытереться. Дева стояла, широко раскрытыми глазами рассматривая его фигуру, и неловким движением прижимала к груди добычу. В глазах ее светился огонь, которому Фэанарион пока не мог подобрать названия и от которого кровь его быстрее бежала по жилам.

— Благодарю вас! — уже в который раз проговорила она и спохватилась: — Ой, вам же надо переодеться!

— Все в порядке, — ответил он, вспомнив о сменной рубахе, лежавшей в сумке. — Но благодарю за заботу.

Он вытерся и торопливо натянул штаны:

— Могу я вам еще чем-то помочь?

— Нет-нет, что вы! — мотнула головой та. — Я вас и так достаточно задержала. А я теперь пойду домой.

— Вы живете недалеко?

— Там, в поселении, — она махнула рукой, указывая направление, но в этот самый момент послышался лай Хуана, и Турко отвлекся, не заметив жеста.

— Простите, — сказал он, — мне и в самом деле пора догонять родичей.

Он вскочил на коня и махнул рукой:

— Рад был помочь!

— Удачной вам охоты! — крикнула на прощание та.

Тьелкормо умчался, всего через несколько минут обнаружив искавшего его Хуана. Пес приветственно пролаял и полетел вперед, показывая дорогу. Азарт охоты побежал по жилам, однако мысли нет-нет да и возвращались то и дело назад, к оставленной на берегу реки нолдиэ.

«Что, если ей понадобится еще какая-нибудь помощь? — подумал он с беспокойством, которого сам от себя не ожидал. — Раз отца ее больше нет…»

— Эй, ты где пропадал? — спросил Курво, немного отстав от основной группы и поехав рядом.

Ириссэ гналась за добычей, Лехтэ и Тэльво, похоже, устроили состязание и мчались куда-то наперегонки. Искусник хмурился, стараясь не выпускать из вида жену, однако терпеливо ожидал ответа.

— Понимаешь, — заговорил Тьелкормо, — там была дева. И утка. Она охотилась, в смысле дева, но стрела улетела, и еще эта утка… И вдруг ей еще понадобится помощь?

— Кому? — уточнил Курво. — Стреле или утке?

— Той деве. Ты понимаешь меня?

— Если честно, не очень, — признался Искусник. — Может, подробней расскажешь, что там произошло?

В этот момент раздались азартные крики охотников, и Тьелкормо махнул рукой:

— Ладно, дома все обсудим.

— Хорошо, договорились, — Курво кивнул и, шепнув что-то на ухо коню, умчался вперед, явно намереваясь догнать жену.

— Могу я войти? — Эрейнион тихо приоткрыл резную дубовую дверь и заглянул в покои, выделенные эльфами для Риан. — Аммэ?

— Конечно, йондо, — Армидель обернулась и, улыбнувшись, сделала приглашающий жест.

— Благодарю.

Неслышно ступая, он пересек комнату и приблизился к колыбели, принесенной из кладовых всего пару часов назад.

В окно проникал рассеянный, белесый свет. Хотя небо было затянуто высокими плотными облаками, однако нет-нет да и проглядывала временами яркая, почти летняя голубизна. Тогда птицы, жившие в яблоневом саду, начинали громко, с упоением петь, вселяя в сердца своих невольных слушателей радость.

Эрейнион наклонился, стараясь почти не дышать, и посмотрел на мирно сопящего ребенка.

— Это мальчик, да? — уточнил он на всякий случай.

— Верно, — подтвердила Армидель.

Она оглянулась через плечо и посмотрела на приоткрытую дверь, ведущую в соседнюю спальню, где отдыхала мать младенца. Сын понимающе кивнул и перешел на осанвэ:

— У него уже есть имя?

— Да, — подтвердила эллет. — Туор.

— Скажи, — Эрейнион вдруг запнулся, и взгляд его стал озорным, совсем как в далеком детстве, — я был таким же страшным, когда родился? Тоже красным и сморщенным?

— Йондо! — Армидель не выдержала и весело рассмеялась. — Как ты можешь так говорить? Но да, ты прав — ты выглядел почти так же.

— Какой кошмар, — улыбка сына стала еще шире. — Хорошо, что я не видел себя в ту пору. Наверное, нужно быть нис, чтобы разглядеть в новорожденном что-нибудь симпатичное.

— Ну почему же, — не согласилась мать, — твоему отцу ты тоже очень понравился.

— А дедушке Ноло?

Армидель махнула рукой:

— Тогда тебе исполнился уже почти месяц. Ты был розовощеким, улыбчивым маленьким нолдо. Дедушка Кирдан тоже увидел тебя уже подросшим.

Эльфы замолчали и принялись внимательно рассматривать лежавшего перед ними ребенка, словно изучая его черты, или, может быть, вглядываясь в его будущее.

— Как странно, — задумчиво проговорил уже вслух Эрейнион, — Хуор погиб, но его сын… Вот он тут, перед нами, его плоть и кровь. Мне кажется, это одно из чудес мироздания, его загадка.

Он протянул руку и осторожно дотронулся пальцем до золотистого пуха на голове. Младенец шевельнул кулачками, словно хотел поймать палец эльфа, но тут же оставил эту затею.