Стоявший рядом Глорфиндель кивнул:

— Это одно из тех искажений, которые невозможно перенести.

Люди, бывшие теперь на северных рубежах, собирались во дворе крепости и, понурив со скорбью головы, спускались вниз. Туда, где должна была пройти церемония и где уже лежало на носилках тело Хуора.

Двое крепких молодых аданов вынесли из Палат Исцеления Хурина и с ним на руках отправились туда, где должен был найти последнее успокоение его брат. Оба лорда шли вслед за остальными людьми и эльфами, и, когда уже остались позади склоны гор, прозвучал рог, протяжный и тонкий, словно пение первых весенних птиц. Прибыл принц Финдекано.

Тургон вышел навстречу брату и, когда тот спешился, крепко обнял. Поняв, должно быть, что происходит, старший Нолофинвион снял шлем и, приблизившись, опустил голову.

— Прощай, Хуор, сын Галдора, — проговорил он тихо. — И благодарим тебя за все.

На лицах собравшихся читалась печаль и тоска. Плечи Хурина вздрагивали, а лицо его искажала гримаса страдания.

Эктелион и Глофиндель приблизились и, не сговариваясь, запели песню, что шла теперь из самых глубин их фэар, Песню прощания.

Легкий ветер трепал плащи и волосы воинов. Металл доспехов блестел, отбрасывая яркие блики. Финдекано наклонился, закрывая лицо Хуора краем плаща, и тогда двое воинов, стоявших рядом и ждавших сигнала, подхватили носилки с телом и, опустив в могилу, принялись закапывать.

А песня на квенья все лилась и лилась, и в ее звуках слышалась, вопреки всему, не печаль, а надежда.

«Быть может, песни знают гораздо больше, чем любой из живущих?» — подумал Эктелион и поднял глаза к небу. Там, в вышине, парил сокол.

====== Глава 84 ======

«…В широко распахнутые окна щедро лились звуки музыки, доносился смех, и аромат цветущего сада пленял воображение. Был Праздник Середины лета, поэтому в той части дворца Финвэ, где располагались библиотеки, стояла задумчивая, не нарушаемая почти ничем тишина. «Почти» — потому что некто тут все-таки был. Маленькая темноволосая эльдиэ на вид всего лишь лет восемнадцати распахнула резную ореховую дверь и, пройдя внутрь одного из залов, огляделась.

Радостно струящиеся серебряные лучи Тельпериона давали достаточно света, однако та, что скорее всего принадлежала к народу нолдор, явно решила, что этого недостаточно. Она взяла со стола переносной светильник и, постав его на одну из полок, немного пыхтя, перетащила высокую деревянную стремянку туда, где лежало множество свитков, помеченных надписью «баллады». Проворно вскарабкавшись наверх, она устроилась по возможности более комфортно и принялась рассматривать свои находки. Некоторое время ей никто не мешал, однако спустя четверть часа или немного больше в двери показалась фигура темноволосого юноши чуть постарше, лет около тридцати. Лицо его выражало крайнее удивление. Немного постояв на пороге, он прошел внутрь, приблизился к стеллажу, у которого сидела эльдиэ и, убедившись, что на него не обращают внимания, окликнул ее:

— Привет. А ты что тут делаешь совсем одна?

Малышка вздрогнула от неожиданности, подняла взгляд и, смотав свиток, ответила, смешно сморщив нос и наклонив голову на бок:

— Ну почему же одна? Вот ты пришел.

Ответ, должно быть, понравился юному нолдо. Весело улыбнувшись, он оперся локтем о шкаф и пояснил:

— Я просто не ожидал здесь кого-то встретить во время праздника. Почему я тебя не знаю?

Малышка в ответ посмотрела испытующе и чуть удивленно:

— А ты что, знаешь в Амане всех-всех?

— Нет, — покачав головой, признался он. — Конечно, нет. Но почему ты здесь, в библиотеке? Почему не танцуешь?

Его собеседница убрала свиток обратно на полку и достала новый:

— Решила воспользоваться случаем и посмотреть, не найдется ли тут, в королевском дворце, незнакомых баллад.

— Ты много их знаешь, да?

— Верно. Родители часто поют во время наших путешествий. Мой отец пробудившийся.

— Тогда вряд ли ты отыщешь здесь что-нибудь неожиданное — он наверняка знает все, сочиненное с тех времен.

— А вдруг мне повезет? — решила не сдаваться эльфиечка.

В глазах юного нолдо блеснуло одобрение. С минуту он молчал, а после вновь спросил:

— И все-таки, ты кто же такая? Как тебя зовут?

— Тэльмиэль Лехтэ Ильмониэль, — представилась малышка. — Я родственница Игнвэ.

Собеседник окинул ее оценивающим взглядом:

— Что-то ты не очень похожа на ваниэ.

Малышка весело улыбнулась:

— Мой отец нолдо, но аммэ из народа ваниар. Это правда, а ее родная сестра — жена Ингвиона.

В глазах юного нолдо наконец зажглось понимание:

— Кажется, я слышал о твоей семье. Твой отец архитектор, верно?

— Да.

— Король Финвэ его очень уважает.

Щечки юной эльдиэ зарумянились от похвалы. Еще некоторое время она перебирала свитки, и наконец, сердито затолкнув последний из них на полку, прокомментировала:

— И это все тоже знаю. Но я, наверное, мешаю тут тебе?

— Нисколько, — заверил ее собеседник. — Признаться, я тоже скучал и раздумывал, чем бы заняться.

Он покусал губу и вновь окинул новую знакомую внимательным взглядом, словно раздумывал, можно ли иметь с ней дело:

— Как ты относишься к предложению сбежать вдвоем прямо сейчас на прогулку?

— Куда? — заинтересовалась Тэльмиэль.

— Например, в Альквалондэ. Покупаемся, ракушек пособираем.

— Я за! — согласилась с готовностью малышка, и на лице ее собеседника зажглось одобрение. — Только предупрежу родителей.

— Не стоит, — махнул он рукой. — Просто скажем верным, и они сообщат, если нас начнут искать.

В глазах малышки зажглось веселье:

— Тару понравится такая выходка!

— «Тар» это кто? — уточнил он.

— Тарменэль, мой старший брат. Он учит меня таким вещам, которые добропорядочные эльфийские девы обычно узнать не стремятся.

— Например? — заинтересованно поднял брови юный эльда.

— Как лазать по скалам, как управляться с кузнечным молотом, как прыгать через ров, держась за тонкую ветку дерева.

— Он, должно быть, пошел в отца?

— Да. Мы с Таром получились нолдор, а наша старшая сестра Миримэ ваниэ, — пояснила Тэльмиэль и тут же поспешила заверить: — Но мы ее все равно любим!

Ее собеседник, не сдержавшись, в голос расхохотался и протянул руку, намереваясь помочь малышке спуститься, но та, подобрав юбку, спрыгнула на пол, и он успел только крикнуть:

— Осторожней!

Она улыбнулась и поправила одежду:

— Я готова.

— Тогда поспешим!

И они, сообщив верным о своих намерениях, выбежали из дворца.

— Эй, а как тебя все-таки зовут? — вдруг спросила Тэльмиэль. — Ты бы хоть представился.

— Куруфинвэ Атаринкэ Фэанарион, — ответил он. — Ну что, давай руку?

Он посмотрел на малышку почти ласково и крепко сжал протянутую ему ладонь…»

Лехтэ вздохнула тихонько, возвращаясь в реальный мир, и, оглянувшись, увидела стоявшего поблизости мужа. Прислонившись плечом к стволу высокой сосны, он зачарованно смотрел на игру бликов Исиля в озере. Издалека доносилось ржание лошадей и тихие голоса дозорных.

— Сколько же мы потом с тех пор не виделись? — спросила она у него.

— Что? — он встрепенулся, а затем, должно быть поняв, о чем идет речь, ответил: — Тридцать два года. А почему ты вспомнила?

Лехтэ с улыбкой пожала плечами:

— Звезды сегодня точно такие же, как тогда.

Искусник улыбнулся ласково и, сев рядом, обнял Лехтэ, прижав к себе:

— Я вспоминал тебя все эти годы. Может, не слишком часто, но с теплотой. Когда мы встретились в следующий раз, тебе уже исполнилось пятьдесят. И я полюбил тебя…

— Был Праздник Имянаречения Амбаруссар, — поддержала она.

— И мы танцевали.

— Ты еще удивился, почему на мне нет никаких украшений.

— А ты продемонстрировала подаренное отцом кольцо и сказала, что остальными драгоценностями не успела обзавестись, потому что в путешествии они тебе не нужны.

Трещали кузнечики, и супруги, сидя на берегу лесного озера, еще долгое время предавались воспоминаниям.