— Мы заедем за Тьелпэ? — наконец спросила Лехтэ мужа.

— Нет, нам не по пути. Я ему пошлю письмо, пусть присоединяется, когда сможет.

— Новости о Ноло тоже сообщишь?

— При встрече. Такое свитку лучше не доверять. Пойдем отдыхать? Или посидим еще немного?

— Давай посидим, — предложила Лехтэ. — Успеем еще выспаться дома.

Курво вновь улыбнулся и, посмотрев на жену, взял ее лицо в ладони и поцеловал.

Лес был хмурым и мрачным. Часто растущие деревья и кусты преграждали дорогу, а высокие травы хватали за ноги, будто желали остановить. Свет Анара с трудом пробивался сквозь густую листву, а воздух, тяжелый и спертый, не желал проникать в легкие, словно превращаясь в густую вязкую субстанцию. Птицы молчали, лишь изредка доносилось хриплое карканье ворона, да монотонный стук дятла, облюбовавшего очередное мертвое дерево.

Лютиэн шла, не разбирая дороги, а фэа несчастной рыдала. Эльфийка не желала больше жить, осознав содеянное, однако ее вторая половина, доставшаяся от майэ, упорно цеплялась за фану, не давая прекраснейшей умереть. Изо дня в день ноги дочери Тингола и Мелиан проходили многие лиги, стирая обувь и кожу стоп. Некогда красивое лицо теперь было исцарапано ветвями деревьев, не желавших видеть убийцу рядом с собой. Нарядное платье скоро превратилось в лохмотья, и лишь длинные и густые волосы синдэ, словно плащ, сохраняли тепло и укутывали ее по ночам.

Мысли путались, порой Лютиэн казалось, что это вовсе не она бредет в ночи среди лесов, а проклятый ею Даэрон, посмевший некогда отказать. Былая заносчивость брала верх, и тогда очередная ветвь больно и хлестко ударяла ее по лицу. Слезы катились по щекам синдэ, и она просила Единого о милости. Был ли он глух к ее мольбам или же услышал, эльфийка не знала, продолжая скитаться.

Ручьи и родники давали ей воду, немногочисленные ягоды служили пищей, как впрочем и рыба, и птицы. Охотилась синдэ плохо, но голод одолевал ее с каждым днем все сильнее, и бывшей принцессе однажды пришлось впиться зубами в еще теплую тушку.

Алая кровь потекла по ее подбородку и закапала на грудь, но в своем безумии Лютиэн не заметила этого и не перестала пожирать добычу. Уставшая и перепачканная, она продолжила путь.

Сама того не ведая, бывшая принцесса шла вглубь леса, удаляясь от поселений эльфов и людей.

В сияющей золотом Анара дали послышалось долгое, протяжное пение боевого рога, и Армидель, рывком вскочив с кресла, подбежала к окну и распахнула створки. Там, на расстоянии меньше чем в половину лиги, виднелась быстро приближавшаяся группа всадников.

— Финдекано, мельдо! — она всплеснула руками и, тотчас выбежав из покоев, устремилась во двор.

Сердце гулко билось, то и дело норовя выскочить из груди. Одна-единственная мысль целиком заполняла сознание: «Живой!»

Послышалось ржание коней и звон оружия, залаяли собаки. Стражи торопливо открыли ворота, и лорд Ломинорэ в сопровождении отряда верных въехал и остановился посреди двора.

— Alasse, родная! — приветствовал он жену, и на хмуром, задумчивом лице его засияла улыбка. — Пусть звезды всегда освещают твой путь. Как же я рад тебя видеть!

Он спрыгнул с жеребца, поручив заботу о нем подоспевшим конюхам, и крепко обнял подбежавшую Армидель, прижав ее к сердцу. Зарывшись лицом в ее волосы, глубоко вздохнул и замер неподвижно, словно одна из мраморных статуй в парадном зале Барад Эйтель.

— Что-то произошло? — догадалась дочь Кирдана и с тревогой посмотрела в лицо любимого.

Тот вновь посерьезнел и отрывисто кивнул:

— Да. Но сперва сама расскажи, как твои дела.

Уже на ходу продолжая разговор, они направились в донжон. Финдекано по-прежнему прижимал ее к себе одной рукой, словно боялся отпустить, а на предложение привести себя в порядок и пообедать отрицательно покачал головой:

— Немного позже.

Он сел на диван в гостиной, сложив руки на коленях, и задумчиво уставился за окно. Там среди резной листвы играли лучи Анара, однако эллет сомневалась, что ее супруг что-то видит. Попросив верных принести медовухи, хлеба, яблок и сыра, она села рядом с мужем и взяла его за руку. Тот встрепенулся и, вновь слабо, словно через силу, улыбнувшись, спросил:

— Так как твои дела?

— Все хорошо, — ответила Армидель. — К нам сюда волнения не долетали. Хотя верные неизменно несли дозор, однако за все время на горизонте не показалось ни единой твари. Благодаря вам.

— Хорошо, — серьезно кивнул он.

— Еще письмо пришло.

— От кого? — удивился Нолофинвион.

— От леди Алкариэль, буквально позавчера. Она просит пару дюжин плащей, что делают носящих их почти невидимыми для посторонних глаз, и сообщает…

Тут дочь Кирдана Корабела, не сдержавшись, вздрогнула, и Финдекано понял, что произошло нечто серьезное.

— Что? — спросил он кратко, и в лице его на мгновение мелькнула застарелая боль.

— Твой кузен Макалаурэ погиб, — выдохнула она.

— Что?.. И он тоже?! Как же так?..

— Что значит «тоже»?! — воскликнула Армидель.

Беспомощно всплеснув руками, Финдекано вскочил и стремительно прошелся по залу:

— Отец не умер, но то, что с ним происходит, мало чем отличается от смерти. И…

Он вновь без сил опустился на диван, и жена крепко обняла супруга, положив его голову себе на грудь:

— Поделись со мной, мельдо, всем, с самого начала. Тебе станет легче.

С минуту Фингон молчал, а после начал рассказывать. За окном шелестела листва и пели взволнованно птицы, но он, казалось, не замечал этого.

— А после ускакал Аракано, — добавил он в конце. — И сердце мне подсказывает, что я уже вряд ли увижу брата живым.

— Ох, мельдо… — прошептала Армидель, и, погладив любимого по волосам, добавила: — Но, может быть, все еще обойдется.

— Посмотрим. Но на этом новости не заканчиваются. Турукано… Он настаивает, чтобы я принял корону нолдор.

— Как? — поразилась дочь Кирдана. — При живом отце?

— Именно. Он говорит, что спать так, как сейчас, атто может бесконечно долго. Приводит в пример Мириэль.

— Ох, мельдо…

— Признаюсь, мы с ним немного повздорили на эту тему. Я после того разговора прямо посреди ночи собрал верных и уехал к тебе. Но мне кажется, Турьо не отступит — он настроен весьма решительно.

— Где он теперь?

— Пока остался в Барад Эйтель, но вряд ли надолго задержится — он торопится домой, к дочери. И, может, я бы переубедил его, но очень много верных на его стороне.

— Они тоже хотят видеть тебя нолдораном?

— Да. Но я не знаю, что мне делать. А ты?

— Для начала, — Армидель вздохнула и серьезно посмотрела мужу в глаза, — необходимо сообщить Майтимо. Он должен знать такие новости.

— Ты права, — согласился Финдекано.

— А я пока позабочусь об ужине, — эллет чуть улыбнулась и, потянувшись, коснулась губами щеки супруга. — И ты отдохнешь. А после видно будет.

Нолофинвион кивнул и, обняв любимую, крепко поцеловал ее:

— Спасибо, сейчас и займусь.

Сев за стол, он придвинул к себе перо и бумагу, а тем временем Армидель неслышно выскользнула из комнаты и отправилась на кухню, по пути размышляя, чем она может помочь мужу.

«И еще нужно обязательно изготовить плащи для Алкариэль».

— Лорд Тьелпэринквар, вам письмо! — гонец протянул запечатанное послание, и Куруфинвион, сломав печать, торопливо пробежал глазами по строчкам короткой записки.

— Что там? — не выдержал стоявший поблизости Ангрод. — Хорошие вести?

— Более чем, — Тьелпэ поднял сияющий взгляд, и на лице его расцвела радостная улыбка. — Атака войск Моринготто на Хисиломэ отбита, а тот вместе с Майроном убрался назад в Ангамандо. Отец вместе с аммэ возвращается в Химлад.

— В самом деле, — не стал скрывать радости Арафинвион, — великолепные вести. Но это значит, что ты тоже уедешь?

— Да, — подтвердил Тьелпэринквар. — Пора. Отправлюсь, как только соберемся.