Кинжал вошел в глазницу по самую рукоять, когда Ириссэ уже и не надеялась на спасение. Вторая тварь трусливо удрала, оставив эльфов лишь с одним жеребцом.

— Теперь мы будем в Химладе не так быстро, как хотелось бы, — проговорила она. — И… мне будет очень не хватать…

— Я понимаю. Давно ты с ним?

— С самого его рождения.

Даэрон обнял любимую:

— Мы живы. Сейчас это главное.

— И Турко… там… с этой!

— Он нолдо. Он выдержит.

Ириссэ обняла Даэрона за шею, уткнулась ему в грудь и наконец дала волю слезам.

Впереди их ожидали долгие месяцы пути.

— Химринг, Врата, Таргелион, — перечислял вполголоса Куруфин, сосредоточенно вглядываясь в линии на карте.

В распахнутое окно влетел резкий порыв ветра, взметнув пламя стоявшей на столе свечи. Искусник поморщился и, подойдя к окну, резким движением закрыл створки. На горизонте собрались низкие серые тучи, предвещая скорую грозу. Сидевшая в кресле у камина Лехтэ взяла кочергу и поворошила поленья. Пламя весело вспыхнуло, выбросив сноп искр. Курво обернулся к стоявшему у стола сыну:

— Итак, на очереди у нас Дортонион и Хисиломэ.

— Верно, — согласился сын. — Но мы не знаем, сколько времени нам отведено. Мне кажется, стоит ускорить события.

— Что ты предлагаешь?

— Пусть к Нолофинвэ установку отвезут мастера. Мы дадим им указания, как ее активировать. Они справятся.

Куруфинвэ нахмурился и вновь подошел к карте, некоторое время сосредоточенно размышляя.

— Хорошо, я согласен с тобой, — ответил он наконец. — А в Дортонион поедешь ты и…

Он оборвал себя на полуслове и обернулся к жене. Лицо Искусника неуловимо изменилось, отразив целую гамму эмоций, однако он быстро вновь овладел собой. Подойдя к любимой, он сел на корточки и взял ее ладони в свои:

— Мелиссэ, ты все же хочешь отправиться к Арафинвионам?

Лехтэ кинула в ответ:

— Да.

Подавшись вперед, она ласково улыбнулась мужу и бережно провела пальцем по его щеке. Тьелпэ деликатно отвернулся и, подойдя к окну, принялся вглядываться в надвигающуюся непогоду.

— Ну подумай сам, — продолжала тем временем Тэльмиэль, — что может со мной случиться? Ведь это тут, совсем рядом с Химладом. Можно сказать, у тебя на виду. Со мной будут верные и сын. А я еще ни разу не была в тех краях. Говорят, там необыкновенные сосновые леса.

Искусник тихонько хмыкнул и покачал головой:

— И все-таки мне не спокойно. Не знаю, почему. Но раз ты так сильно хочешь, то отправляйся. Только надень мифрильную кольчугу.

— Непременно, не переживай.

Искусник пружинистым движением встал и, наклонившись, поцеловал любимую.

— Мне кажется, — заговорил Тьелпэ, — что непогода к утру развеется.

— Тогда отправитесь с рассветом, — ответил ему отец. — Возьми усиленный отряд.

— Хорошо.

— Когда будешь подъезжать к Аглону, — распорядись выставить дополнительные посты, особенно на границе с Дортонионом.

— Мы справимся, отец. С мамой все будет хорошо.

Искусник промолчал. Подойдя к карте, он некоторое время невидяще вглядывался в очертания северной твердыни, а после вдруг резким движением смял и отшвырнул в сторону. Тьелпэринквар подошел к отцу и, уверенным движением сжав его плечо, посмотрел в глаза.

— С нами все будет в порядке, — уверенно сказал он.

Искусник некоторое время молчал, а затем кивнул.

— Пойду готовиться, — сообщил Тьелпэ и вышел, оставив родителей одних.

Лехтэ встала и подошла к мужу. Обняв его за шею, она спросила:

— Что тебя тревожит?

Тот только вздохнул и покачал головой:

— Не знаю.

Обняв жену, он прижал ее к себе. Тэльмиэль положила голову ему на плечо, и муж принялся безотчетным движением перебирать ее волосы.

— Мне жаль, что я не могу отправиться с вами вместе. Так я был бы гораздо спокойнее. Но Турко все еще нет, а дел в Химладе много. Я не могу сейчас оставить крепость на верных.

— В следующий раз мы непременно поедем вдвоем.

— Обязательно.

Он наклонился, и губы его, шершавые и сухие, коснулись мягких уст любимой. В окно ударили первые капли дождя, а несколько секунд спустя разразился ливень. Горизонт раскололи одна за другой несколько мощных, в пол неба, молний, но супруги уже не замечали их. Искусник целовал жену, ее глаза, губы, шею. Руки его ласкали знакомое до мельчайших черточек тело. Короткий шелковый плащ, что укрывал плечи Лехтэ, мешал ему, и он резким движением сорвал его, отшвырнув в сторону.

— Я люблю тебя, — прошептал он прямо в губы любимой.

— Я тоже, мельдо, — ответила она.

Куруфин огляделся и, не заметив ничего подходящего, подхватил жену на руки и понес в покои. Мягкая, теплая постель приняла обоих, но супругам было не до сна. Еще долго покои оглашали приглушенные вскрики, стоны и ритмичное поскрипывание кровати. Огонь камина рисовал на стене две тесно переплетенные тени. И лишь под утро Куруфин и Лехтэ забылись глубоким сном.

Разбудил их осторожный стук в дверь:

— Мой лорд, пора.

Искусник пошевелился и, крикнув: «Благодарю», поцеловал любимую.

Собралась Лехтэ быстро. Искупавшись и подкрепив силы теплым, придающим сил травяным отваром и лембасом, она достала кольчугу и охотничий наряд — удобные облегающие штаны и длинную, до колен тунику с двумя разрезами по бокам, перехваченную поясом. Муж ей помог облачиться в кольчугу и протянул свой плащ-сюрко:

— Вот, надень сверху. Он защитит доспех от нагревания, да и мифрил будет меньше привлекать внимание врагов своим блеском.

Нолдиэ, поблагодарив, закончила сборы и прикрепила к поясу пару кинжалов, за плечи же закинула лук и стрелы.

— Все, я готова, — сообщила она.

Муж оглядел ее внимательно и в конце концов согласился:

— Да, готова. Теперь послушай. Если у мастеров, что будут устанавливать систему для Ноло, вдруг возникнут сложности, они сообщат ему по дортонионскому палантру. Тогда сын отправится в Барад Эйтель сам. Но ты в любом случае возвращайся домой. Если захочешь, мы после съездим туда вдвоем с тобой.

— Хорошо, — кивнула она. — Все сделаю, не волнуйся.

Курво только головой покачал:

— Как же не волноваться, когда я тебя знаю?

Жена улыбнулась и быстро поцеловала любимого в щеку. Вместе они спустились во двор, где их уже ждал сын с верными. Куруфинвэ, дав Тьелпэ последние указания, приказал дозорным открывать ворота. Родные помахали ему на прощание и, пустив коней вперед, покинули главную крепость Химлада. Искусник, поднявшись на стену, некоторое время провожал их взглядом, но вскоре дела позвали его, заставив спуститься.

И все же за хлопотами мысли Искусника то и дело возвращались к двум самым дорогим ему существам, что ехали теперь на север, в Дортонион.

Дни сменялись днями, недели неделями, которые складывались в долгие месяцы. Келегорм напрасно пытался подкараулить того, кто приносил ему пищу. Пока он бодрствовал, ни еда, ни вода не появлялись.

Время, когда в порывах гнева Тьелкормо пытался выбить дверь, сменилось равнодушием и апатией, которые, к счастью, ненадолго овладели нолдо.

Устав от одиночества и не желая медленно сходить с ума, Охотник принялся вновь изучать свою комнату, хотя, казалось, ему в ней был уже знаком каждый изгиб камня, любая трещинка.

«А ведь Менегрот построили эльдар и наугрим. Их руки и песни договаривались с породой, — вдруг подумал Келегорм. — А что если…»

Он сосредоточился и потянулся осанвэ к камню. Поначалу тот молчал, не желая отвечать на зов. Нолдо просил, уговаривал, даже угрожал, пока не понял, что должен произнести.

— Прости, что мои дальние родичи, позволили тьме проникнуть в тебя, — мысленно произнес Тьелкормо. — Я здесь, чтобы остановить зло. Помоги мне выйти и обрести свободу.

И порода ожила. Тепло побежало по ее жилам, легкой вибрацией отдаваясь в ладони стоявшего рядом эльфа.

«Неужели получилось?» — обрадовался он.