— Отлично, — обрадовалась жена, и глаза ее блеснули азартом, который, не замедлив, передался и мужу.

Он задорно улыбнулся ей, и оба, не сговариваясь, пустили коней в галоп. Те летели вперед, словно несомые ветром, грудью разрезая мягкое море трав, и ветер свистел, путаясь в гривах, а так же в волосах всадников.

Ближе к лесу нолдор вновь поехали рысью, а после и шагом.

На горизонте уже успели показаться первые лучи Анара, позолотив восток. Природа просыпалась, и пернатые, прочистив горлышки, завели свою ежедневную радостную песнь. Журчал вдалеке родник, и Лехтэ заметила чуть задумчиво:

— Немного жаль в такое утро лишить зверя жизни.

Курво только головой покачал. Как в жене уживаются столь противоречивые чувства — любовь к охоте и любовь к зверям, он до сих пор понимал с трудом. Однако, несмотря ни на что, обе они мирно сосуществовали в груди нолдиэ и друг другу не мешали.

— Если хочешь, — ответил он, — мы просто погуляем.

— Посмотрим, — откликнулась она.

Спешившись, она приподняла ветку ели и скользнула вглубь леса. Мягко ступая знакомыми, много раз хожеными тропами, Лехтэ с удовольствием вдыхала аромат утра. Курво шел рядом, а верные держались на несколько шагов позади. Наконец, когда до солонца оставалось не более полулиги, Лехтэ заметила на дереве след кабана.

— Мельдо? — она остановилась и взглядом указала на находку.

Тот покачал головой, но жена не сдавалась:

— Все-таки оленя мне жалко.

— А без добычи ты уехать не можешь никак? Я угадал?

— Верно.

Раздался тяжелый вздох. Наконец, спустя несколько минут, Искусник решил:

— Хорошо. Но я буду рядом.

Лехтэ поцеловала его с благодарностью в щеку и скользнула вперед, двигаясь параллельно следу. Вскоре оный вывел их на небольшую полянку, окруженную дубами, и стало ясно, что кабан тут кормился. Взяв у одного из верных копье, нолдиэ обошла ее по периметру и заняла позицию с подветренной стороны.

Анар постепенно понимался, и вскоре умытые росой травы засеребрились, окрасившись в яркие изумрудные оттенки. Стояла тишина, нарушаемая лишь пением птиц и стрекотом кузнечиков. Наконец, вдалеке послышался шум.

Один из верных скользнул в темноту и, вернувшись несколько мгновений спустя, махнул рукой.

— Это он, — пояснил Искусник жене. — Наш кабан.

Лехтэ напряглась и перехватила поудобней копье. Зверь вышел и принялся завтракать. Нолдиэ резко поднялась в полный рост и послала оружие в полет.

— Что ж, по крайней мере теперь ясно, что в кольчуге ты чувствуешь себя превосходно, — подвел он итог, глядя на безжизненно упавшего зверя.

Верные остались разделывать тушу, а Куруфин с женой направились к ближайшему ручью. Тот весело прыгал по камням, и Лехтэ, сев на берегу, любовалась. Курво же, встав чуть поодаль, не сводил взгляда со своей мелиссэ. С блестящими глазами, в которых еще светился азарт, с немного растрепавшимися волосами, она сейчас была удивительно похожа на ту юную, порывистую Тэльмэ, которую он полюбил в Амане. Сев рядом, он бережно провел немного шершавой ладонью по ее щеке и, отведя в сторону темную прядь, поцеловал в шею.

Над их головами раскинули ветви скальные и черешчатые дубы, образуя шатер.

Лехтэ вздрогнула от неожиданности и обернулась к мужу:

— Мельдо…

Тот прислушался, как гулко бьется в груди сердце, а после подался вперед и поцеловал супругу. Та ответила ему с пылом, запустив пальцы в волосы, и тогда Искусник, решив на время забыть, что он лорд и должен бы помочь верным, отбросил в сторону сомнения и, отодвинув подол платья Лехтэ, провел рукой по ее нежной коже и увлек за собой на траву.

«В конце концов, наши спутники еще не скоро справятся с тушей, а дозорные хорошо охраняют границы Химлада».

Мысль растворилась, уступив место страсти.

====== Часть 6. Битва темного пламени. Глава 72 ======

— Теперь надо планировать наступление. Я могу рассчитывать на поддержку Химлада? — скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес Маэдрос.

— Конечно. Не думаю, что кто-то из братьев откажется, — ответил Куруфин. — Когда планируешь?

— Не прямо сейчас, — позволил себе улыбнуться Нельо. — Тебе же еще надо поставить защиту остальным.

Искусник кивнул и напомнил о своем обещании Нолофинвэ и Ангарато уберечь и их северные рубежи от пламени.

— Год-два, думаю, уйдет на подготовку, — после некоторых размышлений ответил Майтимо.

— Мы с сыном управимся намного быстрее.

— Я все же хочу, чтобы приказ шел от Ноло… и не криви лицо, тебе не идет! Раскол будет лишь на руку Моринготто.

— А если… если он завладеет нашими Камнями? — неожиданно даже для себя спросил Куруфин.

— Отдаст после, — пожал плечами Маэлрос.

— А если…

— Что ты заладил? Он же должен понимать, что, присвоив себе сильмариллы, устроит резню, после которой Альквалондэ покажется детской забавой.

— Майтимо! Что ты говоришь! — ужаснулся Искусник.

— Пришел в себя, — улыбнулся старший. — А то напридумывал себе уже раукар знают чего!

Братья повернули коней к югу, к грозной крепости на холме, и никто из них не заметил, как над Тангородримом вспыхнуло и тут же погасло колдовское пламя, оставив после себя ставший уже привычным черный дым.

— Мой лорд, — по возвращении приветствовал Маэдроса Норнвэ. — Дозорные видели пламя.

— Где?

— Над Железными горами.

— Плохо. Надо усилить гарнизоны северных фортов, — распорядился он. — И, Курво, кажется, у нас не будет пары лет. Я рад видеть тебя и Тьелпэ…

— Понял. Сегодня же отправимся во Врата к Кано.

— Не опоздать бы нам, торон.

— Успеем. Морготу тоже нужно время, — заверил его Куруфин.

Ангарато тяжело вздохнул и непроизвольно сжал ладонь стоявшей рядом Эльдалоттэ, когда его брат, призвав в свидетели самого Эру, надел золотое кольцо на палец Андрет.

— Вот и свершился первый брак между эльдар и атани, — тихо произнес Ангрод.

— Первый? — удивилась его супруга. — Я полагала, единственный.

— Что-то подсказывает мне, что это не так.

Счастливых мужа и жену поздравляли и люди, и эльфы. Только брат медлил, не желая огорчать Айканаро обуревавшими его эмоциями и чувствами.

Глаза Андрет сияли, лучась от счастья, Аэгнор не замечал никого и ничего, кроме любимой, лишь изредка бросая взгляд на перстень отца, что в знак благословения передал с гонцом Финдарато.

«Где ты сейчас сам, брат? О каких срочных делах говорил мне посланник? Или же… ты просто не желаешь со мной знаться? Впрочем…» — он вновь взглянул на Андрет, поцеловал и закружил в танце. Девушке было нелегко успевать за ловким нолдо, а потому тот подстроился под привычные людям ритмы и движения.

Счастье супругов не могло не передаться гостям, и вскоре к ним присоединились почти все эльфы и многие атани.

— Как думаешь, их ребенок получит бессмертие отца? — неожиданно спросила Эльдалоттэ мужа.

— Не знаю, — тяжело ответил он. — Надеюсь. Или пусть уж лучше у них и вовсе не будет детей. Айкьо не сможет вынести еще и уход сына или дочери.

Ангрод порывисто обнял жену:

«Слава Единому, что ты… ты будешь со мной до конца Арды».

— Гонец из Барад Эйтель?

Армидель вбежала и, притворив за собой дверь, замерла на пороге кабинета. Финдекано обернулся и, задумчиво нахмурившись, кивнул:

— Да. Но я бы так не радовался — вести не самые радужные. Вот, почитай.

Он протянул любимой письмо Нолофинвэ, и дочь Кирдана, устроившись в кресле у окна, принялась вглядываться в строки. Лорд Ломинорэ сложил руки за спиной и принялся мерить шагами комнату.

— Тангородрим… дым… — бормотала Армидель. — Усиление крепостей… Майтимо… Но это значит, что надвигается война?

Она нахмурилась и, сердито покусав губу, нашла взглядом мужа, ожидая от него ответа.

— Да, — уверенно ответил Фингон. — Мир закончился. И я хочу отправить нашего сына в Гавани к твоему отцу.