Когда же государь Нарготронда завершил песнь, гонец перестал быть мертвенно-бледным, и страж по приказу Финрода внес его в град.

Кристалл на этот раз молчал.

Теплый воздух поднимался от разогретой за день земли, наполняя вечер ароматами клевера и медуницы. Ладья Ариэн скрылась за соснами, разукрасив небо золотым и розовым.

Айканаро медленно шел, наслаждаясь красотой, тишиной и таким же сладким, как аромат цветов, умиротворением. Неожиданно безмолвие пронзил чистый голос, певший о птицах, что искали счастья в далеких краях. И хотя мотив был незамысловатым, а слова простыми, сердце Аэгнора вздрогнуло и забилось быстрее. Он поспешил туда, куда позвала его фэа — навстречу песне и своей судьбе.

Андрет, завершив мелодию, вздохнула и начала новую, полную тоски и несбывшихся надежд. Ее голос то взлетал к самым небесам, то срывался на дно ущелий. Он мчался по всему Белерианду, зовя того, кто однажды зимой забрал ее сердце.

Айканаро появился из высокой травы как раз в тот момент, когда дева умоляла в песне Единого послать ей знак, подсказать, может ли сбыться ее мечта. Завидев эльфийского лорда, она замерла, не веря своим глазам, а Аэгнор, приблизившись к ней, спросил:

— Кто ты, счастье мое?

Андрет зарделась от такого обращения, однако нашла в себе смелость ответить вопросом:

— Неужели совсем не помнишь?

Айканаро замер, пытаясь понять, где и когда мог встретить ее раньше. Он нахмурился, гневаясь на собственную память, которая решила подвести его в столь важный момент, но мгновение спустя, взял ее тонкие пальцы и прижал к своим губам:

— Я не знаю, где были мои глаза тогда, в первую встречу, но сейчас… сейчас они видят прекраснейшее создание Эру!

— Лорд, не пожалеете ли вы потом об этих словах?

— Никогда. Даже если ты сейчас рассмеешься и убежишь, исчезнешь в летнем мареве, растворишься в дивных ароматах этого вечера. Я всегда буду помнить нашу встречу. Андрет. Я ведь прав?

— Вспомнил! — обрадовалась девушка и потянулась к нему всем телом. Аэгнор обнял ее и долго не желал отпускать от себя ту, что так долго искал — сначала в Амане, потом в Белерианде. Он стоял и вдыхал запах ее волос, радуясь, что много после их первой встречи в овраге случайно услышал ее имя, а сейчас вспомнил его. Или же это его фэа подсказала ему, как зовут любимую.

Аэгнор нежно провел рукой по волосам Андрет, и когда та подняла голову, чтобы взглянуть на него, наклонился и поцеловал ее.

Неожиданный раскат грома заставил их обоих вздрогнуть, но не разорвать объятия и поцелуй. Ветер трепал и переплетал им волосы, травы склонялись к ногам, и молния с громким треском расколола небеса над их головами — знак был дан.

====== Глава 71 ======

— И кто она? — остановил брата Ангарато.

— Ты о чем?

— О ком, — поправил тот Айканаро. — Я же вижу. И, поверь, рад за тебя. Когда представишь свою возлюбленную?

— А должен? — несколько жестко спросил Аэгнор, однако отрицать очевидное не стал.

— Конечно, это твое… ваше дело, но я не понимаю, к чему вся эта скрытность. Через пару лет на помолвке ведь все равно…

— Пара лет! — горько усмехнулся Айканаро. — Мы не можем так… так долго тянуть.

— Тогда через год. Все же приличия соблюсти стоит, даже если она синдэ, — недовольно ответил Ангарато.

— Все намного… сложнее, брат.

— То есть?

— Она человек.

— Что?! Ты в своем уме, Айкьо?! Как такое возможно?!

— Представь себе, возможно, — рявкнул Аэгнор. — И заметь, не я первый начал этот разговор! Ты бы вообще первый раз ее увидел свадьбе.

— Но подумай, пройдет полвека или чуть более…

— И я останусь один. Навсегда.

— Именно!

— Но у нас будут эти пятьдесят лет! Будут!!!

— Финдарато знает?

— Нет. Еще его мне не хватало сейчас выслушивать — как правильно, как неправильно любить. Ему-то откуда об этом знать?! Он уже и Амариэ свою забыл давно. Наверное.

— Ну-ну, — покачал головой Ангарато. — Ему, главное, так не скажи.

— В общем, ты теперь все знаешь. Поддержишь меня или нет — решать тебе, но свадьба через месяц.

— Что?

— Ее родители дали согласие. Остальное… остальное меня не волнует!

Дверь оглушительно хлопнула, выпуская Аэгнора из комнаты.

«Да какое мне дело, что скажет Артафиндэ! Может, еще личного разрешения Нолофинвэ испросить?! А если отрекутся от родства со мной, то что ж, уйду к ней в леса. Но… Эру, как бы я хотел дать ей свое бессмертие! За что ты так поступил со вторыми твоими детьми?» — с этими мыслями он спешил вдоль поля, где золотые колосья, подобно дорогому его сердцу морю, колыхались на ветру.

— Андрет! — ликующе вскричал он, завидев любимую. Подхватив девушку на руки, он закружил ее и долго потом не выпускал из объятий.

Наконец, поставив ее на землю, Аэгнор достал из кармана небольшую шкатулочку.

— Я понимаю, что мне следовало сделать это раньше, когда я просил твоей руки, но я не успел тогда закончить его. Прими же сейчас этот дар, мелиссэ, — он откинул крышечку и протянул Андрет кольцо. Золото разных оттенков переливалось и создавало неповторимую игру света, огранка камней, их размер и форма дополняли, но не подавляли собой металл.

— Любимый! Это же… это же цветы на поле, — ахнула дева.

— Те самые, что окружали нас в тот вечер. Ты позволишь? — Айканаро взял кольцо и надел на палец своей невесте.

Поцелуй их был долгим и сладким, летним и жарким, словно и не чувствовалась в воздухе скорая осень.

«Кажется, получилось», — подумал с удовлетворением Куруфин и, поднеся мифрильную кольчугу к окну, еще раз внимательно оглядел.

Длинная, чтобы закрывала роа жены до середины бедра, а руку до самого локтя, она была по вороту отделана витиеватым узором из того же металла, выполненным в виде побегов вьюнка:

«Идеально подходит для нис».

Рядом на столе лежали наручи, тоже сделанные из мифрила. Теперь, если любимая надумает куда-нибудь нежданно отправиться, ему будет гораздо спокойнее — такой доспех практически не пробить.

«Хотя, лучше бы ей не довелось испытать его на себе», — подумал Курво.

Закатное небо полыхало всеми оттенками алого, отбрасывая на металл тревожные блики. В памяти Искусника не замедлил всплыть эпизод их первой встречи в Белерианде. Бой, мелькание мечей, скрежет стали, крики тварей Моринготто. И посреди этого всего переодетая нэром Лехтэ. Муж даже головой тряхнул, прогоняя это воспоминание, вызывавшее в нем противоречивые чувства.

«Нет, просить ее быть немного осторожней бессмысленно. А, значит, пора вручать подарок».

Свернув кольчугу, он захватил наручи и покинул мастерскую. В такой час жена, вероятней всего, сидела в своих покоях и вышивала, поэтому он взбежал по лестнице и, пройдя по отделанному деревом коридору, толкнул дверь. Замерев на пороге, он оглядел открывшуюся ему картину, и губ Фэанариона коснулась легкая улыбка. Жена накладывала на полотно гобелена золотые стежки, порой сосредоточенно хмурясь и чуть покусывая губу. Рядом на серебряном блюде лежали жемчужины.

— Не пора ли заканчивать? — поинтересовался нолдо и в несколько шагов пересек разделявшее их пространство.

Любимая от неожиданности вздрогнула, но, увидев мужа, просияла:

— Ясного вечера.

— И тебе, — ответил он.

Наклонившись, он с удовольствием поцеловал супругу, ощущая, как от одной ее улыбки напряженная после долгого дня фэа успокаивается.

— Да, ты слышала новости? — спросил он, устраиваясь на стуле за столом так, чтобы видеть освещенное закатными лучами лицо Лехтэ.

— Нет, — ответила она и, заинтересованная, подалась вперед. — А что случилось?

— Ваш с Тьелпэ зеленый камень, внутри которого сын сделал птицу, вдруг оказался целебным.

Тэльмиэль даже руками всплеснула:

— Каким же образом?

— Не знаю, — пожал плечами Искусник. — Я специально после ухода гонца осмотрел отколотый тобой образец — самый обычный минерал без малейших признаков магии. Остается предположить, что таковым он стал в результате действий сына. Хотя Тьелпэ уверяет, что делал обычное украшение, но, может быть, свет души мастера неосознанно повлиял…