«Сколько длится этот мир? — думал он. — Уже почти четыреста лет. Воистину Долгий. Однако и Враг наверняка не дремлет. Что он задумал?»

Сощурившись, нолдо остановился и устремил взгляд на север. Туда, где за далекими горами возвышались черные пики.

«Надо бы съездить проверить заставы, — подумал он. — Завтра».

Ведущая в донжон дверь тихонько скрипнула, и Тьелпэ, обернувшись, увидел отца и помахал ему. Курво подошел ближе.

— Ты правда хочешь сделать кольчугу для мамы? — спросил сын.

Тот кивнул в ответ:

— Да. Нолдиэ нельзя запереть в четырех станах, а мир не будет длиться вечно, как бы мы ни старались.

— А кому предназначен второй доспех? Ты говорил, что хочешь сделать два.

— Для жены твоего дяди Макалаурэ.

— Понимаю. Моя помощь потребуется?

— Непременно. Но не сегодня — еще надо проверить печи. Бородатые говорят, что температура понадобится очень высокая, хотя металл и плавкий, подобно меди.

— Хорошо. Тогда я утром наведаюсь на заставы.

— Давай. А после возвращайся.

Они еще немного поговорили, и Тьелпэ отправился в крыло верных.

Утром, едва на востоке забрезжил рассвет, он вышел на двор, оседлал коня и в сопровождении отряда покинул крепость. Что позвало его в дорогу, он вряд ли мог бы теперь сказать. Мысль летела вперед, пытаясь предугадать грядущее. Хотя дозорные крепостей докладывали, что все пока спокойно, однако фэа что-то тяготило. Казалось, будто должно случиться нечто неминуемое и страшное. Завидев ущелье Аглона, молодой лорд с облегчением вздохнул и, спешившись, оставил коня на попечение воинов, а сам стал взбираться по крутой насыпи.

Ладья Ариэн поднималась все выше, разгоняя ночной мрак и окрашивая золотистым светом поля и пики гор. Наконец, взору его предстали владения дяди Нельо и широкие равнины Лотланна.

«Наверное, он видит теперь то же самое, что и я, — подумал молодой лорд. — Над черными пиками Тангородрима клубится дым. Хотелось бы знать, какое злое колдовство задумал Моринготто на этот раз. Надо предупредить отца — следует поторапливаться. Хотя, возможно, сколько-то лет у нас еще есть».

Он уже собирался спускаться вниз, но все же наперед еще раз прислушался к фэа. Она по-прежнему его куда-то звала и о чем-то шептала.

«Кажется, Враг — это не то, о чем она хотела предупредить. Тогда что же?»

Распахнув осанвэ, нолдо послал фэа в полет, и та устремилась на запад, к круговым горам. Тьелпэринквар вздрогнул, поняв, что именно может вскоре произойти, и послал Ненуэль подобный серебряной стреле зов:

«Где ты? Ты слышишь меня? Откликнись!»

Он все звал, и зов его летел, ища ту единственную, для кого предназначен. Наконец, в далеком Ондолиндэ, дочь Глорфинделя, как раз беседовавшая в саду с Итариллэ, вздрогнула и закрыла глаза:

«Я слышу тебя! — откликнулась она, и сердце ее заколотилось от радости. — Тьелпэ…»

«Да, это я, — прилетел ответ. — Прошу тебя, не покидай сейчас своего безопасного града. Я не знаю, сколько будет длиться мир, и никому этого не известно. Но война может вернуться в любой момент. Ради меня, прошу, не выходи! Мелиссэ…»

Тьелпэ произнес еще раз мысленно то последнее слово, и фэа его взорвалась бурной радостью. А Ненуэль, слушая, как бьется ее собственное сердце, отдаваясь гулом в ушах, приложила к пылающим щекам ладони:

«Хорошо, я не покину пока долину Тумладен. По крайней мере, до тех пор, пока не минует битва. Обещаю. Мельдо…»

«Благодарю тебя! — услышала она, и ей почудилось, будто чья-то невидимая рука тянется к ней, а еще ощутила горячую волну нежности. — Родная…»

Связь скоро оборвалась, и Ненуэль, обернувшись к подруге, задумчиво проговорила:

— Пока нам стоит отложить поездку.

— Ты абсолютно уверена? — спросила дочь Тургона.

— Да.

Несколько секунд Итариллэ молчала, а после ответила:

— Хорошо.

Тьелпэринквар же за многие и многие лиги от них вскочил на своего коня и отправился домой. Вести отцу следовало принести как можно скорее.

Всю дорогу по пути в Менегрот принцесса мило беседовала с нолдор, уделяя особое внимание Келегорму. Турко прилагал немало усилий, чтобы не остаться наедине с Лютиэн — слишком явно представлял он себе все то, что еще совсем недавно происходило с Даэроном. Охотник искренне надеялся встретить Артанис и поговорить с кузиной, однако использовать осанвэ он пока не решался, несмотря на кольцо, сработанное Курво. Принцесса же испробовала все известные ей заклинания, надеясь подчинить упрямого нолдо, чья энергия и сила влекла ее, вызывая почти что бесконтрольное желание выпить того до дна.

В Менегрот эльдар прибыли под вечер, где были сразу сопровождены в гостевые покои. Вот только никто из них и не догадывался, что сам открыть изнутри двери уже не сможет. Тьелкормо первым делом обследовал комнату и, не найдя ничего подозрительного, растянулся на кровати и прикрыл глаза.

Бесшумная тень проскольнула к нему позже, когда убедилась, что нолдо спит. Одетая в прозрачное платье, сотканное из нитей, улавливающих и гасящих свет, Лютиэн приблизилась к ложу и вновь потянулась к сознанию спящего. Не пробуждаясь, Турко отмахнулся было от неведомого создания рукой, но вместо этого его ладонь легла на грудь принцессы и непроизвольно сжала ее.

— Вот и умница, — проворковала она. — Иди же ко мне, мой наивный нолдо.

Чары проникали в сознание Келегорма, но ровно на столько, чтобы не дать тому пробудиться.

«Что же мешает мне, что? » — руки Лютиэн скользили по телу Охотника, лаская и ища амулет.

— Есть! — мысленно возликовала она и сорвала с его пальца кольцо, отбросив его на покрывало.

Ладони Тьелкормо в следующий миг сжали ее бедра, подтягивая принцессу к себе.

— Умница, — ворковала она, раздевая своего пленника. — Сейчас, мой нетерпеливый, сейчас ты познаешь все муки и наслаждение, которые может подарить лишь тьма!

Лютиэн дразнила и тут же отстранялась, чертила кровавые узоры на коже Келегорма, разрезая ее острым ножом. Она так увлеклась, что даже не заметила, что левая рука пленника охотнее исследует кровать, чем ее тело.

Металл приятно коснулся кожи, и принцесса закричала — ее слишком резко выкинули из сознания.

— Пошла вон! — вскричал Турко, сбрасывая с себя Лютиэн.

— Ты пожалеешь! Ты проклянешь себя, что выгнал меня и не умер достаточно быстро.

— Вот как? Я предполагал, что ты желала иного, — с ухмылкой произнес он.

— Глупый нолдо! Ты посмел отказать мне и тем самым оскорбил. Придет время, и ты будешь молить Единого, чтобы то была я, а не… Он! — с придыханием произнесла дочь Мелиан. — А сейчас прощай! Запирающие дверь чары тебе не разрушить никогда!

«Мерзость какая!» — подумал Турко, пытаясь размазать кровь и тем убрать узоры. Голова нещадно болела, все тело ломило, но требовалось действовать и доказать обратное — створки возможно распахнуть.

Однако как ни старался Келегорм, ничего не получалось. День ото дня он пытался вышибить дверь, но та не поддавалась. Лишь неизвестным образом и всегда, когда он спал, в комнате появлялась миска с едой и вода.

— Господин, разрешишь посмотреть, что там светится зеленым? — спросил Халмир, сын Халдана из народа Халет, и взглядом указал на яркий огонек, искрящийся в вышине между скал.

Дозорный смерил юного адана оценивающим взглядом и, наконец, кивнул:

— Хорошо. Только недолго. Сам сможешь дойти?

— Да, я уже привык.

Халмир перехватил поудобнее толстую суковатую палку и начал довольно споро взбираться, время от времени, правда, падая на колени. Вторая его рука, которая могла бы помочь ему в восхождении, безжизненно висела на перевязи, иссохшая почти до состояния тонкой веточки — последствия боя с пауками три года назад. Проклятая тварь тогда ужалила его в кисть. Эльфы-синдар из ближайшего поселения смогли в тот день спасти умиравшего Халмира, однако рука постепенно начала иссыхать и скоро вовсе потеряла подвижность.