Покинув покои, супруги миновали несколько коридоров и постов стражи и вышли на свободу, под сень леса. Анор приветливо светил сквозь резные кроны, ликующе пели птицы, и фэар в тот же миг стало легко и радостно.

— Поедем верхом? — спросила Галадриэль и озорно посмотрела на мужа.

Супруг перехватил ее взгляд и весело улыбнулся в ответ:

— Ни за что на свете! Предлагаю бегом. Сирион тут совсем рядом — ты же не хочешь сказать, что тебе такой путь не по силам?

Нолдиэ очевидно этого и ждала. Задорно вскрикнув, она закинула сумку на плечи и сорвалась с места. Келеборн рассмеялся и, в свою очередь поудобнее перехватив поклажу, бросился догонять жену. Поравнявшись, они переглянулись и, не сговариваясь, повернули, выбрав более длинный путь до реки.

Застоявшаяся за последние месяцы кровь бурлила в жилах, фонтанами радости вырываясь наружу. Ветерок приятно обдувал лица, роар наполнял восторг движения. Деревья, пышные кусты орешника мелькали мимо. Алые, белые, желтые головки цветов тянули ввысь, но останавливаться, чтобы рассмотреть их поближе, пока не хотелось.

Легко рассмеявшись, Галадриэль весело тряхнула головой и потянулась к любимому. Келеборн взял ее за руку, и оба, не сговариваясь, побежали еще быстрее. Они летели теперь, обгоняя ветер. Так, как никто в мире не умеет, кроме квенди. Анор не спеша совершал свой обычный путь по небу, и скоро, когда ладья Ариэн едва проделала половину пути, впереди, в просвете деревьев, заблестела вода. Келеборн и Галадриэль замедлили бег и вскоре перешли на шаг.

— Эсгалдуин, — проговорил тот, и в голосе его послышалось легкое благоговение. — Один из притоков Сириона.

— Твой любимый остров находится где-то здесь? — уточнила жена.

— Верно.

Они подошли наконец к берегу, и синда пристально огляделся по сторонам. Нолдиэ опустилась на колени и смочила пальцы в воде:

— Здесь нет переправы?

— Нет. Этот уголок тем и хорош, что в нем легко найти уединение. Мы не захотели нарушать его, возводя мосты.

— Понимаю и одобряю.

Келеборн вывел из зарослей камышей легкую лодочку и, протянув руку, помог любимой взойти на борт, а сам сел на весла. Прислушавшись к птичьим трелям, он удовлетворенно кивнул:

— Вокруг все спокойно. Мы можем отправляться.

Маленький челнок легко заскользил, взрезая воду, и дочь Арафинвэ, устроившись полулежа на носу, стала смотреть на высокие, раскидистые ивы, склонявшиеся к самой воде.

— Словно любуются своим отражением, — прокомментировала она и улыбнулась.

Келеборн рассмеялся:

— Почему бы и нет — они действительно прекрасны.

— О да!

Лодочка мягко ткнулась в пологий берег. Синда спрыгнул первым и протянул руку жене.

— Благодарю, — ответила она и ласково сжала его пальцы.

Вытащив челнок на берег, они забрали сумки и, оглядевшись по сторонам, отправились вперед.

Островок был почти идеально круглой формы. Как только ивы остались позади и последняя из их ветвей с тихим шелестом опустилась за прошедшими эльфами, Галадриэль остановилась и восхищенно выдохнула:

— Как красиво!

Укрытая от внешнего мира густой, почти непроницаемой зеленой занавесью, поляна, поросшая разноцветной гвоздикой и ветреницей, чемерицей и перловником, предстала перед их взорами.

— Волшебное место.

Келеборн кивнул и вслух прокомментировал:

— Я очень люблю его.

— Понимаю.

Он подошел к жене и мягко обнял ее. Она обвила его шею руками и склонила голову на плечо. Некоторое время они так стояли, наслаждаясь близостью друг друга, слушая чарующие, тихие звуки леса и реки. Воды мерно текли, оберегая островок и двух квенди от всех возможных посторонних взоров. Листва нежно шелестела, а лучи Анара, отражаясь от волн, сверкали, подобно жемчужной россыпи.

Муж поманил жену за собой, и оба с удовольствием легли в траву. Галадриэль устроила голову на плече Келеборна, и пальцы их переплелись. Долгое время они молчали, глядя на небо и слушая звенящую, умиротворяющую тишину.

— Я думаю, — наконец серьезно заговорил синда, — что нам не стоит ехать к Завесе лично.

— Почему? — удивилась нолдиэ.

— Это опасно.

— Хм, — неопределенно хмыкнула нис. — Поскольку я не думаю, что ты испугался, можно попросить тебя изложить соображения подробней?

— Охотно. Ты ведь знаешь, что королева каким-то образом узнает о перемещениях через границу?

— Да.

— А снятие копии с ее заклятия, это то, чего она, несомненно, пропустить не сможет. Один я бы рискнул отправиться, но ведь ты не останешься в стороне?

Несколько минут Галадриэль молчала, а после подтвердила:

— Верно. И что ты предлагаешь?

Она с надеждой поглядела на мужа. Тот задумчиво покусал губу и наконец произнес:

— Великий Сирион, что протекает через Дориат, уже помог нам однажды. Мне думается, стоит попросить реку поучаствовать еще раз.

— То есть?

— Пусть вода сама принесет сюда структуру заклятия. Ей это сделать будет не трудно. Мы напоем ей Песню, и…

— Ну, на мою просьбу Ульмо вряд ли откликнется, — призналась Артанис.

— Допускаю. Но отказывать мне у него нет причин.

— Тогда…

Она встрепенулась и поднялась, опершись ладонью о землю:

— У тебя ведь кольцо аванирэ с собой?

Келеборн поднял руку и продемонстрировал.

— Тогда действуй!

Он рывком вскочил и мягким, пружинящим шагом пошел к реке. Галадриэль, в волнении сжимая руки, следовала за ним. Синда опустился на колени и коснулся пальцами воды. Он распахнул осанвэ и впустил в душу ласковый шелест волн. Почувствовав отклик, принялся излагать просьбу.

«— Ты поможешь нам?» — спросил он в конце концов.

И ощутил всей фэа, всем сердцем горячее согласие — реке были противны зло и тьма.

И тогда он запел. Ту самую Песню, которая помогала им в Минас Тирите в первый раз. Звуки летели и растворялись в волнах. Прошло совсем немного времени, и все было кончено.

— Сирион согласен посодействовать, — проговорил он, вставая. — Вода принесет заклятие, и нам останется только записать его на твой браслет. Река же будет хранить обе копии — колдовства, наложенного на меня, и магии Завесы.

Галадриэль подошла и молча, обняв мужа, поцеловала его. Келеборн улыбнулся и, ответив жене, предложил:

— Быть может, пообедаем?

— Давай! — охотно согласилась она.

— Отец! — резким движением распахнув дверь кухни, Тьелпэринквар замер, пораженный увиденным.

Куруфин стоял у стола и сосредоточенно, вдумчиво собирал сумку: лембас, фрукты, запеченное мясо и даже кувшинчик с медовухой.

— Ты чем тут занят? — на всякий случай уточнил Тьелпэ, подходя ближе.

В распахнутое окно врывались буйные краски лета, щебет птиц и сияние Анара. Хотелось бросить все хлопоты и отправиться погулять, но разговор откладывать не стоило.

Искусник обернулся и, с любопытством посмотрев на сына, пояснил:

— Я пригласил твою мать на прогулку. А ты чего такой взъерошенный?

Еще раз окинув того внимательным, оценивающим взглядом, он наконец оставил свое занятие и подошел ближе.

Куруфинвион вздохнул и безотчетным движением запустил пальцы в волосы.

— Понимаешь, — заговорил он, подбирая слова. — Посоветоваться надо…

— И я даже догадываюсь, о чем.

Что именно видит на его лице атто, он знать не мог, однако подозревал, что многое. За минувшие сутки он несколько раз ловил в зеркале свой взгляд, в котором отражались обуревавшие его эмоции и то новое чувство, которому он сам пока никак не мог подобрать название.

— И что скажешь? — с надеждой подался вперед Тьелпэ, однако Атаринкэ покачал головой.

— Сначала ты сам расскажи — может быть, я не прав.

— Сомневаюсь. Однако…

Он снова вздохнул, собираясь с мыслями, и наконец заговорил. Он делился всем тем, что случилось с ним и теперь не давало покоя: первый сон, заставивший проснуться и взяться за флейту, недавняя песня, слышанная лишь им одним. Тьелпэринквар говорил и в то же самое время чувствовал, как собственные мятущиеся мысли его приходят в порядок. Он следил взглядом за отцом, а тот расхаживал не спеша по кухне из угла в угол, время от времени качая головой и чуть заметно хмурясь, а после наконец остановился и, оглянувшись невидящим взглядом, уселся на краешек стола.