Все согласились.

Однако, когда они доехали до крепости лордов, на небе уже постепенно начали загораться звезды. Ворота открылись, и гости въехали, с неподдельным интересом осматриваясь по сторонам.

— Мы позаботимся о ваших лошадях, — сказал один из стражей, и наугрим доверили ему заботу о своих пони.

Их повели в сад, и Фрар жалел, что из-за темноты они не могут рассмотреть его получше. Впрочем, развешенных тут и там светильников хватало, чтобы разглядеть общую картину.

Открылась дверь, ведущая в большую башню, и на крыльцо, освещенное немного ярче иных мест, вышли трое эльфов-мужчин, двое темноволосых и один светловолосый.

— Добро пожаловать в земли Химлада, — сказал один из вышедших.

— Мы рады приветствовать вас, — ответил, как было принято у нагрим, Балин, — и обещаем чтить и соблюдать ваши обычаи.

— Хорошо. Мы рады этому. Я Куруфин, один из лордов Химлада, это, — он указал на светловолосого, — мой брат Келегорм.

Балин уже хотел ответить, как вдруг Куруфин обернулся к третьему эльфу, и на лице его, на один короткий мог изменившемся, мелькнула нежность.

— А это мой сын Келебримбор.

— Сын? — не сдержался Фрар. — Но вы… почти одинаковые!

И тут же, смутившись, добавил:

— Прости, господин.

Он все еще никак не мог привыкнуть, что эльфы выглядят не так, как гномы, и возраст их отражается на лицах иначе. Юноша ждал в ответ на его неосторожную реплику гнева, однако его не последовало. Куруфин лишь коротко ухмыльнулся, а сын его неожиданно весело рассмеялся:

— Благодарю. Я и сам никак не привыкну, что уже вырос.

Фрар робко улыбнулся, вздохнув с облегчением, а Балин откашлялся и спросил:

— Прости нам наше любопытство, но если у тебя есть сын, то где же его мать?

И насторожил уши в ожидании ответа. Разумеется, до гномов дошли слухи, что многие женщины народа эльфов, что пришли из-за моря, остались на родине. Однако ответ Куруфина удивил старика:

— Сейчас вы ее как раз увидите.

— Нам будет оказана такая честь?

— Да.

— С трепетом ждем!

Прошло несколько секунд, и верный, вышедший на крыльцо, объявил появление леди Тэльмиэль. Наугрим затаили дыхание, и им вдруг показалось, что вновь взошло дневное светило. Но нет, это была женщина. Точнее, нис, как недавно сказал провожатый. Балин себе напомнил, что у нолдор женщины живут и ходят свободно, и постарался выдохнуть. А Фрар вдруг толкнул его в бок и громко зашептал:

— Это она!

— Кто? — уточнил Балин.

— Та, кого я встретил в горах.

Спустя несколько минут эльфийка ненадолго ушла, оставив потрясенных гномов приходить в себя, а Балин, дождавшись удобного случая, спросил Куруфина:

— А что, твоя жена тоже разбирается в горном деле?

«А по виду не скажешь, — подумал он. — Такая хрупкая!»

Лорд Химлада кивнул:

— Да, в числе прочего. А еще она плотник, резчик по дереву и вышивальщица.

«Значит, эльфийки ничем не уступают нашим женщинам», — подумал он с уважением, невольно вспомнив свою сестру, которая в молодости была искусным кузнецом. Вслух же сказал:

— У тебя замечательная супруга!

Остальные гномы при этих словах согласно загудели. Куруфин кивнул в ответ:

— Благодарю.

Первая встреча с лордами была закончена, и эльфы показали гостям отведенные им покои, а после проводили в зал, где их уже ждал уставленный яствами стол. Однако гномы еще долго разговаривали, делясь впечатлениями об оказанном им приеме и о прекрасной жене одного из лордов.

Когда утихли наконец разговоры о появлении на встрече гостей Лехтэ, настала очередь обсудить цель визита наугрим в Химлад. Балин не скрывал, что подгорный народ заинтересован в хороших отношениях и хотел бы поставлять руды и самоцветы, коими так богаты их горы. «А так же все, что заинтересует лордов», — сказал старик и хитро прищурился.

— Быть может, господину понравится мифрил? — спросил он. — Это необыкновенный металл — гораздо лучше всех прочих по качеству. Уверен, что вы по достоинству оцените его, стоит лишь взглянуть на этот поистине дар Махала!

Куруфин кивнул в ответ, стараясь понять, что за дивные свойства придал тому металлу Аулэ и не слишком ли преувеличивают его достоинства наугрим.

Как ни хотелось Искуснику продолжать беседу в зале, рядом с супругой, чье присутствие делало порой трудные переговоры с гномами если не легкими, то намного более приятными, но стоило помнить и о договоренности. Легкий свет, исходивший от любимой, согревал его фэа, и Куруфин невольно улыбался, стараясь почаще смотреть на Лехтэ, однако все же именно он первым поднялся из-за стола и предложил продолжить беседу в мастерских, как они с братом изначально планировали. Балин охотно согласился.

Разговор продлился намного дольше, чем того можно было ожидать. Мудрого гнома явно удивил тот факт, что эльфийский лорд хорошо разбирался в кузнечном искусстве. И не только в нем.

«Похоже, он прежде был не самого высокого мнения о нолдор», — предположил Куруфин и был уверен, что недалек от истины.

Тьелпэринквар, подошедший немногим позже, охотно поддерживал разговор, задавая вопросы и подчас споря. Но только с наугрим. Отца он поддерживал всегда и во всем. Балин же со свойственной подгорному народу простотой несколько раз, не стесняясь, его похвалил.

Наконец, спустя несколько дней, Искусник вполне уверился, что мифрил и в самом деле тот металл, который стоит своей цены, пусть даже она и показалась ему сначала невероятной. Гномы же смогли убедиться, что и среди эльфов есть те, чьим мнением о рудах, минералах и всем том, в чем они себя считали непревзойденными мастерами, стоит дорожить.

Когда минула еще неделя, лорды решили порадовать гостей, да и самим немного отдохнуть, отправившись на прогулку.

Тьелпэ быстро спустился вниз, желая лично подготовить лошадей для отца с матерью и для себя с дядей, если тот еще не оседлал своего скакуна.

Вскоре Куруфин и Лехтэ уже гарцевали на нетерпеливо перебиравших копытами скакунах, гномы грузно взбирались на пони, а Тьелкормо все не было.

«Ты где, торон?» — потянулся к нему осанвэ Искусник, не забыв перед этим проверить кольцо с кристаллом.

«Отправляйтесь без меня», — отозвался Охотник.

«Что случилось?» — эмоции брата очень не понравились ему.

«Меня предали», — с глухой болью донеслось в ответ. Все дальнейшие попытки связаться с Тьелкормо блокировались аваниром.

Гномы загудели, чувствуя некоторое замешательство лорда, и принялись обсуждать происходившее на своем языке.

— Как жаль, что я ни слова не понимаю, — произнес сын, обращаясь к одному из наугрим.

Тот ответил ему на синдарине. Куруфинвион поблагодарил, однако добавил:

— Было бы здорово, если бы я мог понимать ваш родной язык.

Омраченный и обеспокоенный произошедшим с братом, Куруфин все же приказал отправляться, перед этим попросив сына остаться и по возможности выяснить, что произошло с дядей.

Гномы с любопытством осматривали окрестности, то и дело уточняя, что из увиденного ими дело рук нолдор, а что существовало еще до них. Куруфин старался делать вид, что в отсутствии брата нет ничего неожиданного или незапланированного, однако фэа не могла успокоиться. К тому же один из гномов по имени Дори постоянно хмурился, особенно когда речь заходила о девах нолдор и их трудах во имя процветания Химлада. Искуснику были крайне неприятны взгляды, какие порой тот бросал на Лехтэ. Презрение и неприязнь явственно читались в них, когда гном думал, что никто на него не смотрит. Не иначе как желая сгладить впечатление, Дори неожиданно спросил нолдо:

— Правильно ли я понимаю, лорд Куруфин, что по ту сторону реки также находятся ваши владения.

— Если ты имеешь в виду Келон, то нет. Там начинаются пустоши, а немного к северу лежит мрачный лес. Мы не любим его, это не лучшее место для прогулок или охоты, — ответил Искусник, не вдаваясь в подробности. Причины рассказывать наугу о следах темный магии, что Тьелкормо однажды ощутил, решив поохотиться в Нан Эльмот, он не видел.