— И с этим ничего невозможно поделать?

Ненуэль нахмурилась и пристально посмотрела на учителя.

Печь в углу дышала жаром, за окном сияло яркое, теплое лето, и дева, отерев со лба капли пота, решительно распахнула окно, впуская в мастерскую прохладу.

— Не знаю, — признался мастер. — В Амане у нас не было надобности решать такие проблемы — там можно было в любой момент набрать в любых количествах самого лучшего, чистейшего песка.

— Тогда, — задумалась она и закусила губу, — стоит объехать еще раз Тумладен. Вдруг где-то есть не замеченные ранее залежи.

— Сомневаюсь.

— Однако попробовать стоит. Или же…

Она не договорила, оборвав себя на полуслове, и, сбросив кожаный фартук, выбежала из мастерской. Остановившись на пороге, вдохнула полной грудью и, приставив ладонь козырьком к глазам, посмотрела сквозь резную крону липы на небо. Мысли летели куда-то вперед подобно табуну коней, и фэа стремилась за ними следом. В воображении вставали заманчивые картины того, как заиграют городские мозаики, если задуманный ею план удастся. Но для этого нужно суметь сделать в условиях закрытого от всего остального Белерианда города прозрачное, качественное стекло. Лишь тогда придет время для иных опытов.

Воодушевившись, Ненуэль, как в детстве, запрыгала вниз по ступенькам на одной ножке, а потом побежала к дому, смеясь и радуясь посетившей ее идее и отличному солнечному дню. Когда закончился квартал мастеров, она свернула на одну из уютных, обсаженных деревьями улочек, и, перемахнув через невысокий пока палисадник, влетела в дом.

— Атто! — закричала она, широко распахнув дверь.

Глорфиндель, читавший у окна какой-то свиток, вздрогнул от неожиданности и вопросительно посмотрел на дочь:

— Что-то случилось?

— В том-то и дело, что нет.

Ненуэль прошла к окну и, сердито сдув с лица выбившуюся из-под налобной ленты прядь, прислонилась к стене. Обстановку комнаты можно было назвать красивой. Деревянный стол, изящные стулья с резными спинками, мраморный камин, по случаю лета погашенный, полки со статуэтками. Правда, аммэ считала, что не хватало мягких диванов и подушек, но нисси Ондолиндэ пока не успели изготовить так много тканей, чтобы хватало на всех жителей города. Сама же Вилваринэ успевала только шить новые наряды для себя, мужа и дочери.

— А если чуть поподробнее? — полюбопытствовал Глорфидель, откладывая письмо.

Ненуэль заглянула внутрь оного, но ничего занятного, к своему огорчению, не обнаружила — всего лишь что-то про оружие и доспехи для Дома Золотого цветка. Отец проследил за ее взглядом и усмехнулся.

— Понимаешь, — наконец заговорила дева, — стекло из местного песка выходит плохое — или зеленоватое, или мутно-синеватое.

— А тебе какое нужно?

— Прозрачное.

— Да, проблема…

Глорфидель встал и прошелся по комнате.

— И что ты хочешь сделать? — наконец спросил он.

— Съездить поискать, не найдется ли еще какого-нибудь.

— Думаешь, есть смысл? По-моему, наши рудознатцы уже достаточно досконально все осмотрели.

— Но они искали камни и металлы.

— Тоже верно. Но тебе нужна компания.

— Позову Идриль.

— Даже вдвоем вы не сможете, к примеру, сдвинуть валун, если понадобится.

— Ты предлагаешь взять кого-то из нэри? — догадалась дочь.

— Как вариант, — кивнул Глорфиндель. — Или, если ты подождешь несколько дней, то я сам смогу с вами отправиться.

Ненуэль просияла и, подскочив к отцу, расцеловала его в обе щеки:

— Это был бы лучший вариант, папочка!

Тот рассмеялся и взъерошил волосы дочери:

— Тогда договорились. Зови Итариллэ, и будем собираться.

— Вот, госпожа, это вам, — среброволосый всадник из народа фалатрим свесился с седла и протянул Армидель запечатанное послание, — от владыки Кирдана. И второе принцу Фингону.

— Благодарю, — откликнулась та. — Теперь отдыхайте. Через день или два, я думаю, ответ будет готов.

Гонец кивнул и спешился. Верные Ломинорэ пригласили его в свои комнаты, а конюхи тем временем увели лошадь в денник.

Армидель же поспешила в донжон. Взбежав по лестнице на второй этаж, она на несколько минут остановилась перед открытым окном, любуясь низкими, набрякшими дождем облаками и высокими соснами, стремившимися к небу. За годы, проведенные в Дор Ломине, она успела полюбить эту землю с ее переменчивым, непостоянным климатом. И пусть здесь было меньше солнечных дней, а летом часто шли дожди — это совершенно ничего не меняло. Ведь густые травы пахли так восхитительно, а от величественного вида лесов захватывало дух.

Армидель толкнула тяжелую дверь и шагнула в полумрак библиотеки. Оглядевшись по сторонам, она заметила, что Финдекано что-то пишет у окна, немного склонив голову к плечу. Привычка, которая вызывала умиление в ее сердце. Она некоторое время любовалась, а после окликнула супруга:

— Мельдо!

Тот поднял взгляд и, увидев жену, просиял. Рывком вскочив, подошел и легко поцеловал:

— Доброго дня. Что-то случилось?

— Письмо от отца, — пояснила она и протянула одно из посланий.

— Отличные вести! — обрадовался Нолофинвион.

Сломав печать, он сразу погрузился в чтение, Армидель же отошла к окну и открыла собственное. Мать писала, что у них все хорошо, передавала приветы от Бритомбарских друзей и знакомых, отец же сообщал, что корабли, которые они строили по просьбе ее супруга, теперь готовы.

— Вы скоро отправляетесь на север, да? — спросила она любимого.

Нолофинвион посмотрел на жену, потом перевел взгляд за окно, словно видел там что-то, недоступное взору других, и наконец ответил:

— Да, время пришло. Места под наши крепости уже разведаны, и подготовка завершена. Теперь, с кораблями твоего отца мы сможем быстро доставить все необходимое и возвести твердыни нолдор, которые обезопасят Белерианд с моря. Оркам будет тогда гораздо труднее совершать вылазки. Однако командовать и руководить строительством будет Тарион.

— Что? — не сдержала удивленный возглас Армидель.

Финдекано широко и ласково улыбнулся:

— Я долго думал и принял решение остаться в Дор Ломине. Тарион справится, а я…

Он покачал головой, отложил письмо и, подойдя к любимой, посмотрел ей в глаза:

— Я не хочу покидать свои земли, пока не вырастет наш ребенок.

— Ему еще только предстоит однажды родиться, — напомнила Армидель.

— Верно, наше время детей еще не пришло. Но рисковать понапрасну я не хочу. Кто знает, сколько нам отпущено мирных, спокойных лет. Не потеряем ли мы с тобой драгоценное время, пока я буду возводить вдали от тебя крепости? Нет, решено — пусть отправляется Тарион.

Армидель протянула руку и бережно провела пальцем по щеке мужа.

— Согласна с тобой, — отозвалась она и тут же задумалась. — Интересно, как фэа чувствует приход времени детей? Мама говорила, что это ощущение ни с чем не спутаешь, а объяснить невозможно. Как будто сам воздух, мироздание вокруг меняется. Оно даже звучит иначе.

Фингон на миг задумался и признался:

— Не знаю. Дома меня не очень-то интересовали такие вопросы, а теперь не у кого спросить. Моя мать далеко, в Амане, а отца не хочу тревожить напоминаниями…

Он нахмурился, и по лицу его промелькнула тень боли, почти сразу исчезнув, однако жена ее уловила.

— Как жаль, — вздохнула она, — что я не могу познакомиться теперь с твоей аммэ. Но может быть, еще представится случай… Кто знает, какие судьбы нам уготовил Единый.

Нолофинвион вздохнул, и черты его лица разгладились. Он обнял любимую и погладил ее по плечу:

— Будем надеяться. А пока, не хочешь посмотреть, куда направятся корабли фалатрим?

— Очень хочу! — с энтузиазмом воскликнула она.

Муж рассмеялся и увлеку жену к столу. Расстелив карту, принялся показывать места будущих крепостей, поясняя намерения и планы нолдор. Дочь моря спрашивала, уточняла, на ходу давала советы, и обсуждение, поначалу казавшееся непродолжительным, затянулось до самого вечера. И только голос Аредэль, пришедшей, чтобы позвать увлекшихся родичей к ужину, вернул обоих к действительности.