— Охотно верю, — светло улыбнулся синда. — Но ведь время не стоит на месте, и мы меняемся вместе с ним. И кто сказал, что мы, обретая новые увлечения, должны непременно отказываться от старых? Наша жизнь становится не беднее и ничуть не хуже прежней, но, наоборот, полнее и ярче.

Они смотрели друг другу в глаза, и взоры их одинаково ярко сияли, полные любви и надежды.

— Спасибо тебе, — прошептала она, и он, кивнув в ответ, привлек ее к себе.

Они стояли и смотрели на постепенно темнеющее небо, а фэар их о чем-то шептали, переговариваясь. Быть может, делились планами?

Ладья Ариэн скрылась где-то во владениях вала Намо, а Индис, тяжело вздохнув, отошла от окна и направилась в покои сына.

— Аммэ, что случилось? — спросил он, перехватив ее взгляд.

— Все хорошо, мой родной, — поспешила успокоить его ваниэ. — Просто мне пора. Я пришла попрощаться.

— Решила вернуться в Валмар? — зачем-то уточнил Арафинвэ.

— Нет. Ты же знаешь, куда я хочу попасть и почему, — спокойно ответила Индис.

Убедившись, что мать не передумала, Нолдоран кивнул и, обняв ее, сообщил:

— Я велю подготовить все к завтрашнему утру.

— Не стоит, Арьо, — ответила она. — Я отправляюсь сейчас. Одна. Это не обсуждается.

— Но…

— Мне нечего опасаться в Благом краю. Валар не допустили бы появления зла. Нет, йондо, не уговаривай.

Индис порывисто обняла сына и, резко развернувшись, покинула его покои, а затем и дворец.

У фонтана, как и было велено ранее, ее ожидал оседланный жеребец и двое спутников-ваниар, с которыми она намеревалась проделать часть пути до северных земель.

Мерный перестук копыт разнесся по пустым улицам Тириона, и лишь эхо проводило ту, что некогда была его королевой.

Дни сменялись днями, и наконец, настало время прощаться:

— Дальше я поеду одна.

— Но госпожа! Мы не оставим…

— Нет. Но вы можете подождать меня. Через три дня я вернусь.

— Хорошо. Ваше слово для нас закон, — ответил один из ее спутников и, проводив Индис взглядом, начал выбирать пригодное для временного лагеря место.

Ваниэ ехала в странной, немного гнетущей тишине. Не было слышно пения птиц, и даже листва не шелестела, и сам воздух замер, сделавшись немного липким.

Лишь изредка до ее ушей доносился странный металлический звук, становившийся все громче.

Когда показались башни Форменоссэ, Индис спрыгнула с коня и приказала жеребцу не следовать за ней. Тяжелая створка кованных ворот, держалась на одной петле и мерно покачивалась, задевая порой кладку стены, вторая же лежала на земле среди осколков камней.

— Столько лет прошло, а металл не сгнил. Действительно, мастером был твой старший сын, мельдо, — проговорила она тихо, переступая невидимую границу.

/ — Индис! Ты приехала? Зачем?

— Финвэ?!

— Разве ты не знаешь, как мне хорошо без тебя?

— Что ты говоришь? Как вообще это возможно? Ты жив?

— А ты сомневалась? /

Воздух сделался тяжелым. Она с усилием проталкивала его в легкие, но старалась не отставать от мужа, уверенно идущего чуть впереди по ухоженным дорожкам крепости, среди клумб с цветами и статуй.

«Но я же видела сквозь ворота, что ничего подобного здесь нет и не было! Или я не права… Что происходит? Почему Финвэ не вернулся в Тирион?»

/ — Потому что он в Чертогах Намо! — раздалось у нее в голове. — Ты так хотела увидеть мужа, так стань же ближе к нему! Всего один шаг, смелее! /

Призрачный Финвэ стоял перед Индис, и она лишь сейчас поняла, как же сильно ошиблась. Морок начал таять, оставив ваниэ среди каменных обломков и засохших деревьев, среди которых был один небольшой, но по-настоящему зеленый холмик.

Индис бросилась к нему, как к своему спасению, стараясь не слышать злой хохот, эхом разнесшийся по крепости. Она ничего не видела, кроме конечной цели, до которой оставалось уже несколько шагов. Не заметила королева и засохшего корня, коварно подвернувшегося ей под ногу.

Зеленая трава мягко спружинила, принимая Индис, и та поняла, что нашла мужа.

Могилу Финвэ древнее зло обходило стороной.

— Мельдо… родной мой.

/ — Я здесь, а не там/, — вновь раздалось рядом.

— Нет! Ты лжец! Не подходи ко мне! — вскричала Индис.

Тень приблизилась, но ступить на зеленую траву не решалась, придумав иной способ.

/ — Я жду. Иди же ко мне, коли приехала/, — донесся до нее голос мужа. Морок протянул руку, из которой выстрелила клейкая нить.

Ваниэ пронзительно закричала, пытаясь содрать с себя паутину, которой становилось все больше.

Страх леденил кровь, заставляя сердце бешено и болезненно колотиться.

/ — Иди ко мне! Ты же моя! Моя!!! — кричал дрожащий морок, являя Индис свою истинную омерзительную паучью сущность.

Жвалы клацнули в опасной близости, но, казалось, не причинили вреда. Однако нис побледнела и, прижав руку к груди, начала оседать на землю. В глазах потемнело, а боль разлилась по всему телу.

— Финвэ, — прошептала она, лежа на его могиле и делая шаг навстречу Намо.

Паучиха растерянно глядела на неудавшийся ужин, но ступить на живую траву не решалась. Издав нечто похожее на вздох, она поспешила убраться в логово, надеясь, что дождется своего часа и сможет отведать сочного эльфийского мяса.

Размышляя о собственных неудачах (сначала явилась та, что носила на руке метку пламенных, а, значит, приближаться к ней было опасно, то теперь эта спряталась на недоступном холмике), порождение Унголианты не услышало легкого треска, предшествовавшего падению большого камня со стены башни, где когда-то жил Нолдоран. Омерзительный хруст разнесся по двору, и в тот же миг свежий ветер влетел в Форменоссэ, выдувая затхлость и тлен, что так любила паучиха.

Ваниар, оставшиеся ждать Индис, решили проследовать по ее следам, когда минуло три обещанных дня. Крепость равнодушно встретила их, однако позволила по следам найти тело госпожи.

Поднять и придать земле его у них не получилось — трава крепко удерживала Индис, не отпуская ее от могилы мужа.

Когда на небо поднялся сияющий Итиль, а Галадриэль, попрощавшись, отправилась отдыхать, Келеборн переоделся в простую рубашку и штаны и отправился в мастерские — завтра им понадобятся два серебряных кольца.

Конечно, сделать их можно было попросить любого из верных, самого искусного, конечно. И все же синдарскому принцу, хотя он и не был слишком умелым в подобном деле, хотелось сотворить их самому. Как и свадебные, которые потребуются немного позже.

Найти кого-нибудь, кто помог бы ему указаниями, не составило труда.

— Тебе приходилось когда-нибудь прежде работать с серебром? — уточнил мастер, выслушав просьбу.

— Да, — уверенно ответил Келеборн. — Я пробовал, и даже кое-что получалось.

— Что ж, тем лучше. Тогда приступим.

Он достал необходимые инструменты и указал Келеборну на стол у окна.

Горели светильники, бросая чуть подрагивающие блики на стекла, потрескивал огонь в очаге. Во дворе снаружи было тихо и удивительно уютно.

Мастер принялся объяснять, а синда слушал его и сосредоточенно, в малейших подробностях повторял.

Мысли его витали вокруг той, что завтра наденет кольцо себе на палец, и ему от всего сердца хотелось, чтобы оно защитило невесту от всех бед. Он думал об их любви, и огонь ее пылал в его фэа все ярче и жарче.

Наконец, оба кольца были готовы.

— Ступай к себе, — велел ему мастер, едва заметно улыбаясь. — Может быть, ты еще успеешь немного отдохнуть.

Келеборн повиновался и, едва его голова коснулась подушки, погрузился в крепкий сон.

Теперь на месте будущего города, названного на языке нолдор Ондолиндэ, беспрестанно слышался шум молотов, переклички мастеров и веселый, жизнерадостный смех.

Скальное основание тяжело поддавалось обработке, поэтому возведение лестниц стопорилось.

— Атто! — ворвалась Идриль в дом, где Тургон как раз совещался с одним из верных. — Ты должен это посмотреть и одобрить!