Армидель, стоявшая рядом, также тепло поприветствовала родича мужа и с благодарностью приняла дары.

Нолдор Нарготронда отдыхали и наслаждались гостеприимством лорда и леди Ломинорэ, а также возможностью каждый день видеть Анар и Исиль. Каким бы ни был красивым их тайный город, мир, сотворенный Единым, в разы превосходил его.

— Тьелпэ, можно тебя отвлечь? — спросил Финдарато во время совместного завтрака.

— Конечно, — легко согласился тот.

— Мне очень нужно знать твое мнение. Как мастера.

— Может, лучше тогда позвать отца?

— Не стоит. Мне необходим именно твой совет, — однозначно ответил король Нарготронда.

Мастер тайного города сначала с некоторым недоверием отнесся к Тьелпэринквару, но волю своего государя выполнил и подробно рассказал о собственном изобретении. Куруфинвион внимательно слушал, не перебивая, но про себя отмечая требующие дополнительного разъяснения моменты. Через некоторое время они оба уже активно обсуждали, спорили, доказывая каждый свою правоту, чертили схемы, рисовали эскизы, а Тьелпэ даже напел мелодию, что могла быть полезна при создании улучшенного сигнального кристалла.

— Благодарю вас, Тьелпэринквар Куруфинвион, — на прощание сказал мастер из Нарготронда. — Я последую советам, что получил сегодня.

— А я, кажется, на шаг приблизился к решению очень важной задачи.

Ветер гнал по небу прозрачные облака, волновал воду в Сирионе, то и дело выбрасывая густые пенные барашки на берег.

Келеборн хмурился и часто, поднимаясь на стену Минас Тирита, смотрел в даль. Туда, где за лесами и пустошью Нан Дунготреб раскинулся Дориат — слишком близко, чтобы о нем можно было надолго забыть. По молчаливому соглашению они с Галадриэль старались о нем не упоминать, по крайней мере пока. Ведь, стоит завести разговор о минувших напастях и грядущих проблемах, как тут же понадобится действовать, общая дорога поведет их вперед… и помолвку со свадьбой придется отложить, а потом опять и опять. И тогда они, возможно, вообще никогда не поженятся.

Ветер донес горьковатый запах луговых трав. Послышались шаги, и на стену поднялась любимая. Келеборн улыбнулся и ощутил, как потеплело на фэа.

— Скоро ветер изменится, — проговорила она, становясь рядом с ним и глядя серьезным взором прямо перед собой, — и тогда снова станет тепло. Я чувствую.

— Быть может, уже этой ночью, — откликнулся Келеборн.

Артанис посмотрела на него прямо, словно ждала чего-то, а он сильнее сжал край парапета и стиснул зубы. Помимо всего прочего, для него Дориат был и оставался родным домом. И никакие катаклизмы не в силах были этого изменить.

И все же мысль стремилась вперед, едва успевая за полетом фэа. Сердце влекло то, что было гораздо важнее миссий и планов, поражений и побед. Важнее всех тварей тьмы.

— Как ты относишься к предложению, пока твои братья здесь, в Минас Тирит, — заговорил Келеборн, — отпраздновать нашу помолвку? Другого случая может не представиться.

Он сказал, и тут же с души его как будто с грохотом свалился тяжелый камень, расколовшись на мелкие кусочки. Сразу стало легко, и ожидание чуда мгновенно пробудилось, повинуясь тихому, однако настойчивому зову сердца.

Галадриэль просияла:

— С удовольствием, мельдо. Замечательная идея.

Келеборн протянул ей руку, она вложила пальцы, и в тот же миг он понял, что больше они не поодиночке в этой борьбе, но вместе. И сил у них теперь вдвое больше. Дориатский принц бережно, но крепко обнял деву и, чуть склонившись, поцеловал.

— Тогда поспешим? — предложил он. — Устроим обручение завтра?

— Согласна. Неизвестно, как долго пробудет в крепости Финдарато. Да и Ангрода дела зовут в Дортонион.

Они взялись за руки и, спустившись во двор, отправились искать Артаресто. Тот беседовал в библиотеке с одним из верных. Услышав весть, что сообщили ему сестра и будущий зять, он улыбнулся широко и радостно и объявил:

— Я ждал этого. Сейчас же начнем готовиться. Когда, на закате?

— Лучше в полдень, — предложила Галадриэль.

Ородрет кивнул и пообещал, что к назначенному времени все будет готово, а молодые отправились в собственные покои.

Неожиданно в крови стало горячо, словно по жилам прошелся жидкий огонь, а в голове эхом прозвучали слова Клятвы.

Куруфин отложил молот и стянул рукавицы.

— Атто, что случилось? — взволновался работавший с ним Тьелпэ.

— Не отвлекайся! — рявкнул он и вылетел за дверь.

«Камни у Врага. Месть не совершена. Пора! Пора! Время настало! Я должен вернуть сильмариллы!!!» — отдавалось пульсом в висках. Другие мысли и чувства сейчас просто казались лишними, а потому отметались.

Он сам не заметил, как поднялся в покои.

— Мельдо? Ты так рано, — удивилась Лехтэ, откладывая вышивку и подходя к мужу.

Однако тот ее словно не видел, продолжая что-то искать в комнате.

— Курво, что происходит? — уже встревоженно спросила она.

— Не твое дело! — резко ответил он. — Не мешай мне.

Лехтэ неверяще посмотрела на мужа, затем отступила на шаг и, поборов подступившую было обиду, присмотрелась внимательнее. Она не понимала, что происходит, но чувствовала нависшую над любимым опасность. Решительно нахмурившись, она вновь подошла к нему и осторожно взяла его за руку. Тот попытался стряхнуть ее пальцы и уже собрался отчитать настырную жену, как совершенно неожиданно с его глаз словно спала пелена, а жидкий огонь, готовый пожрать его изнутри, был усмирен одним тихим «Атаринкэ…»

— Лехтэ? — он вопросительно посмотрел на супругу.

— Все хорошо, любимый?

— Теперь да, — он обнял жену и тихо произнес: — Прости.

— Что произошло, Курво? — спросила она, когда муж перестал покрывать поцелуями ее лицо.

— Не стоит говорить об этом, — ответил Искусник. — Я постараюсь впредь держать себя в руках.

— Это твоя клятва, да?

Куруфин кивнул и, отвернувшись, долгое время смотрел в окно.

«Наконец свершилось!» — подумала Артанис, почти вбегая в комнату.

Конечно, из-за подлости и коварства Мелиан событию, которого они с возлюбленным так ждали, предстояло совершится гораздо позже предполагаемого в начале, однако теперь она не сомневалась в том, что оно произойдет.

Дева на мгновение представила, что из-за злых чар все оставшееся время до конца Арды она могла бы прожить одна, без Келеборна рядом, и фэа ее вздрогнула, а сердце обдало волной страха. Если бы ее мельдо тогда не устоял, или им бы не удалось очистить его роа от следов тьмы, то…

Галадриэль тряхнула головой, отгоняя непрошеные образы, и подумала о том, что произойдет завтра. Воображение сразу нарисовало яркие картины, почти столь же красивые, как те, что они видели на недавней свадьбе Финдекано, а на сердце стало легко. Конечно, следовало еще о многом позаботиться, но все это время, пока они ждали в Минас Тирит исцеления, она не сидела без дела. Собственное белоснежное платье, а так же рубашка и котта для Келеборна были готовы.

Она достала свой украшенный тончайшими кружевами и изящной вышивкой наряд и некоторое время любовалась им. Затем взяла серо-серебряные одежды для жениха и поспешила к нему.

Во дворе Минас Тирит становилось все оживленнее, в окна то и дело долетал смех и песни. Верные взялись за украшение крепости с неподдельным энтузиазмом, и не прошло и пары часов, как всюду стали виднеться цветы, гирлянды и ленты. Воины с самыми серьезными лицами начищали оружие, и Галадриэль подумала, что праздник, в самом деле, выйдет замечательный.

Она толкнула дверь в покои Келеборна и застала его разглядывающим широкий нарядный пояс.

— Тебе, — сказала она просто, протягивая одежды.

Любимый оставил свое занятие и, приняв дар, стал со все растущим восхищением рассматривать узор в виде листвы и деревьев.

— Благодарю тебя, родная, — наконец сказал он. — Они прекрасны.

— Скажи мне кто-нибудь еще сто лет назад, что я буду этим всем заниматься — ни за что бы не поверила, — призналась Галадриэль. — А теперь я шила этот наряд с большим удовольствием.