Наконец, когда аркан был полностью построен и тьма пленена, Галадриэль потянула нити и мягко извлекла из тела любимого. Тот с облегчением выдохнул, и, если бы она в этот момент могла его видеть, то непременно заметила, что черты Келеборна заметно расслабились, а лицо обрело спокойное, умиротворенное выражение.

Убрать из роа лишенные силы обрывки нитей тьмы уже не составило труда. Прошло еще четверть часа, и все было кончено.

Когда Галадриэль открыла глаза, по лицу ее струйками сбегали капельки пота. Мастер Мерион подал ей воды и целый лембас, а когда молодая целительница немного восстановила силы, просто прошептал:

— Это было великолепно.

И дева улыбнулась, слабо, но искренне.

— Благодарю тебя, родная, — прошептал столь же обессиленный Келеборн.

Лицо его теперь лучилось внутренним чистым и ярким светом, и Галадриэль подумала, что запросто могла бы ослепнуть. Ну, или влюбиться, если бы до сих пор по какой-то невероятной причине не испытывала таких чувств к своему синда.

Келеборн с заметным усилием поднялся и, отдышавшись, оделся. Подумал немного и, потянувшись, крепко, со страстью поцеловал мелиссэ.

— Теперь оба идите завтракать и набираться сил, — распорядился лекарь не терпящим возражений тоном. — Сможете сами дойти? Или вас проводить?

— Все в полном порядке, — заверил синда.

Впрочем, уже через пару минут выяснилось, что за дверями их обоих ждет Артаресто. Узнав, что исцеление его будущего зятя прошло успешно, лорд от всего сердца поблагодарил верного и вместе с сестрой и ее будущим мужем направился в сторону донжона.

— Я хотел просить тебя кое о чем, — заговорил Келеборн, обращаясь к будущему родичу.

Тот обернулся и посмотрел вопросительно:

— Я слушаю тебя.

— Понимаешь, я бы хотел получше изучить военное дело. Мне в общем уже приходилось командовать, но чувствую, что слабоват.

— Что ж, — отозвался Ородрет, — ничего не имею против. Но тогда изучать надо начинать с самого начала. То есть со службы рядовым воином. Конечно, на советах командиров ты тоже будешь присутствовать.

— Согласен. И благодарю за разрешение.

— В таком случае приходи завтра утром на тренировку.

Ородрет толкнул дверь, ведущую в столовую, и Келеборн, остановившись на мгновение, закрыл глаза и глубоко вздохнул. И снова на его лице Галадриэль прочла глубокое, безграничное счастье, и ощутила, как оно проникает и в ее собственное сердце и душу. Даже несмотря на аванирэ.

Магический удар пришел неожиданно и оказался почти что болезненным. Мелиан недовольно зашипела, чем вызвала недоуменный взгляд Тингола, нежно поглаживавшего ее пальцы.

— Пусти! Ты только для одного… об одном и думаешь! — в сердцах вскричала Мелиан, вставая со ставших такими привычными за многие века колен Элу.

— Потом продолжим, — опомнившись, ласково продолжила майэ. — Я постараюсь загладить свою вину, мой дорогой король.

Взгляд Мелиан обещал многое, очень многое взволновавшемуся было королю. И он же успокоил, рванувшегося следом за ней Эльвэ, погрузив в мир сладких грез.

«Келеборн потерян — даже если он и рискнет вернуться, больше использовать его нельзя. Его нолдорская подстилка умнее, чем хочет казаться!» — Мелиан зло покосилась на вышитый подарок Артанис и вышла из зала.

Неприятное чувство от удара, когда паутина заклинания оставила тело Келеборна, начало проходить, но вместе с тем росла досада и осознание того, что Тингол еще побудет королем и мужем.

«Жаль, что ему не понять всю прелесть тьмы, ее величие, боль и наслаждение ею», — в памяти Мелиан вновь непрошено возник падший вала, открывшей ей в свое время небывалые ощущения, которые позволяла ощутить эта фана.

— Naneth, все хорошо? — Лютиэн догнала медленно бредущую по Менегроту Мелиан.

— Конечно, родная, — отозвалась та. — Как твои дела? Мне кажется, ты хочешь о чем-то мне рассказать.

— Ты права. Знаешь, я вновь смогла влюбить в себя Даэрона!

— Умничка!

— Понимаешь, когда он вернулся из приграничья, я ощутила, что его фэа тянется к иной нис! Совершенно незнакомой мне…

— На ее счастье, — хохотнула Мелиан.

Лютиэн кивнула:

— Я немного поменяла структуру заклинания и теперь выходит так, что чем больше он стремится к той деве, тем сильнее желает меня! Забавно, не находишь?

— Покажи мне его!

— Даэрона?

— Да нет, — отмахнулась майэ. — Заклинание. Как я тебя учила. Помнишь?

— Хорошо. Вот оно, — Лютиэн представила структуру, каркас созданного ею колдовства, а затем наполнила его содержанием.

— Оно… оно прекрасно! Доченька, ты хоть понимаешь, что смогла создать? — в восхищении проговорила Мелиан.

— Нечто универсальное, naneth, — кивнула та. — Сейчас я наполнила каркас страстью и неразделенным желанием, завтра смогу заменить вечной преданностью или беспрекословным послушанием…

— Да. Он теперь навеки твой. Во всех смыслах.

— Не совсем. Заклинание разрушится, как только он окажется на грани смерти — зачем мне тратить силы на того, кто уже почти шагнул в Чертоги?

— Ты права, права… — в раздумьях проговорила Мелиан.

«Кажется, я знаю, кто станет идеальным исполнителем. Кто уничтожит Дориат, который есть сейчас, и его короля. Жаль только, что она не увидит результатов своих трудов, впрочем… на подготовку уйдут годы», — улыбнувшись, Мелиан взяла дочь за руку.

— Хочешь, подскажу, как можно интересно провести время с твоим менестрелем? — она загадочно улыбнулась и, дождавшись кивка Лютиэн, поделилась с ней одной занятной идеей.

Сквозь распахнутые окна одуряюще, головокружительно пахло весной. Едва полевые тропы просохли и стали проходимы для лошадей, в Ломинорэ прибыл Нолофинвэ.

— Решил воспользоваться случаем и провести со своими детьми побольше времени, — широко улыбаясь, заявил он выбежавшему встречать старшему сыну и крепко обнял его. — Аракано же приедет к самому торжеству. Он сейчас по-прежнему на северных рубежах.

Ириссэ тоже обрадовалась отцу, хотя и встретила его немного прохладнее, чем Финдекано — опасалась, что Финголфин решит потом забрать ее с собой и, возможно, запретит продолжительные прогулки. Брат же, хотя безусловно беспокоился о ней, всячески оберегая, но не пытался никогда запереть вольную Аредэль в крепости.

Пронзительно пели птицы, вернувшиеся из теплых краев и уже начавшие вновь обживать зазеленевшие леса.

— Надеюсь, ты не забыл о своем обещании приехать на мою свадьбу? — спросил Финдекано спустя несколько дней у Майтимо, воспользовавшись палантиром отца.

Ириссэ, сидевшая в этот момент поблизости и чинившая свой лук, ухмыльнулась и прокомментировала вполголоса:

— Ему же хуже, если вдруг не приедет.

Брат с любопытством обернулся, ожидая пояснений, но та развивать мысль не стала и вновь целиком погрузилась в работу.

Кузен заверил, что помнит о предстоящем тожестве и к началу лета обязательно прибудет. Разговор завершился, и хозяин крепости, заложив руки за спину, прошелся задумчиво взад-вперед по комнате.

— Как ты смотришь на то, чтобы устроить Большую охоту? — спросил он наконец у сестры.

У той в ответ даже глаза засверкали:

— Исключительно положительно. Давно пора пополнить запасы в кладовых — гостей ожидается много. Помимо родичей будут еще их верные.

— Раз так, — улыбнулся Фингон, — тогда отправляемся прямо с утра? С ночевкой.

— Давай! С собаками и загонщиками.

Ириссэ вскочила и принялась спешно собирать раскиданные вокруг стрелы, жилы, ножи и веревки.

Финдекано и самому уже давно не терпелось разогнать застоявшуюся за зиму кровь. Нетерпение в ожидании предстоящей свадьбы кружило голову, и хотелось выплеснуть его. И охота — самый подходящий вариант.

Верные, узнав о намерениях лорда, радостно загомонили и начали собираться: готовить лошадей, собак, съестные припасы, а так же все необходимое для ночевки в лесу. Нолофинвэ же от забавы отказался.