Сердце билось, готовое выскочить из груди, оно рвалось туда, где снова сможет услышать, ощутить такой знакомый и родной стук — сердце любимой.

Нолофинвэ закрыл глаза и, думая о жене, он молил Эру послать сыну и его супруге иную долю. Он желал Финдекано счастья, хотел, чтобы тот никогда не познал горечи такой разлуки — до конца мира.

Когда Финголфин уже собрался убрать камень и заняться изготовлением подарка, пришел ответ-видение — его жена спускалась с корабля, ступая на земли Белерианда, а чуть впереди нее… Финголфин разжал пальцы. Картинка исчезла, но он еще успел услышать отчаянный крик Анайрэ:

— Люблю!

Дверь отворилась, и Куруфин, замерев на пороге, довольно подставил лицо теплым лучам. Весна наконец-то пришла в Белерианд. Снег почти весь стаял, хотя местами еще продолжали бежать ручьи, радуя нолдор своими голосами.

Хотелось прикрыть глаза, замереть и, впитывая долгожданное тепло, радоваться переменам в природе.

«Надо все же быстрее доработать с Тьелпэ кристалл», — подумал он, жалея, что не может сейчас поделиться осанвэ с Лехтэ своими эмоциями и позвать ее на прогулку.

Впрочем, последнее было вполне осуществимо. Поспешив в комнату, он застал супругу за вышивкой. Стежки ровно ложились друг за другом, делая нарядную рубашку еще красивее.

Куруфин некоторое время молча улыбался, глядя на жену, а потом ласково обнял ее за плечи.

— Пойдем на улицу, — предложил Искусник. — Отличное время для прогулки.

— Мельдо! Я так увлеклась…

— Заметил. Так что? Идем?

— Конечно. Сейчас, только пару стежков…

— Хорошо.

Лехтэ, завершив работу, накинула на плечи плащ и взяла мужа за руку:

— Я рада, что ты нашел время.

— Мелиссэ, ты же знаешь меня, — по-доброму усмехнулся он. — Во всяком случае я почти не задерживаюсь в мастерской допоздна.

Куруфин снова улыбнулся, и Тельмиэль на мгновение показалось, что перед ней вновь юный Атаринкэ. Она крепко стиснула его пальцы и прижалась к плечу.

— Мельдо…

Поцелуй на некоторое время задержал супругов. Впрочем, они и не спешили.

— Кстати, кристалл почти готов, — спускаясь по лестнице сообщил Искусник жене.

— Это замечально! — радостно воскликнула она и замерла, увидев, ощутив и вдохнув наступившую весну.

— Как только доработаем, мы с тобой обязательно проведем его испытания, невозможные в условиях мастерской.

Искусник призадумался и, лукаво посмотрев на жену, шепотом сообщил:

— Впрочем, если захочешь, можно и там.

Лехтэ ничего не ответила — только выразительно посмотрела на мужа.

— Кажется, кто-то передумал отправляться на прогулку?

— Нет. А вот после…

— План полностью одобрен, — он быстро подхватил Лехтэ на руки и немного покружил ее.

Верные делали вид, что не замечали лорда с женой, что так долго и необычно пересекали двор. Впрочем, когда супруги вышли за ворота, многие позволили себе светло улыбнуться, радуясь за их счастье.

====== Глава 50 ======

Во дворе, устроившись на самой верхней ветке разлапистой, пышной ели, звонко пела зеленушка, радуясь наступающему теплу. В столбе света напротив окна танцевали пылинки.

— Возьмите, госпожа, — сказал Мерион и протянул Галадриэль свиток, — и заучите. Завтра во время лечения вам придется отдать много сил, и отвлекаться на чтение уже не получится. Кстати, не забудьте подкрепиться, прежде чем отправляться утром сюда.

— Хорошо, непременно все сделаю, — пообещала та. — Когда именно приходить?

— С рассветом.

— Благодарю вас, — тепло и искренне улыбнулась дева и в знак уважения перед мастером склонила голову.

Теперь следовало обрадовать Келеборна. Стремительно покинув покои исцеления, она остановилась посреди двора и слегка прищурилась, давая возможность глазам привыкнуть к яркому свету Анара после полутьмы помещения, а заодно раздумывая, где искать любимого.

Собственно, вариантов имелось всего два, и первым из них были мастерские. Там любознательный синда брал уроки, и верные охотно его учили. Однако теперь они заверили Галадриэль, что Келеборна с ними нет.

«Значит, он в библиотеке», — поняла она.

Там ее мельдо был готов пропадать часами, читая все, что могло представлять хоть малейший интерес, а так же ведя долгие, вдумчивые беседы с Мастером-хранителем знаний. Галадриэль тепло улыбнулась, вспомнив, что вчера застала своего синду за чтением указов ее деда Финвэ.

«Интересно, чем он занят сегодня?»

Любопытство подстегивало, и по лестнице она уже почти взлетела. Толкнув тяжелую дверь, осторожно вошла, чтобы не мешать тем, кто мог тут заниматься важными делами, и направилась вглубь, оглядываясь по сторонам.

Любимый обнаружился в соседнем зале.

— А, кажется, на сегодня нашу беседу придется закончить, — объявил Мастер-хранитель, увидев сестру лорда.

Келеборн обернулся и, просияв, подошел к возлюбленной и бережно, но крепко прижал ее к себе.

— Чем занимаешься? — поинтересовалась она и, обняв его за шею, оставила на губах быстрый невесомый поцелуй.

— Ничем важным. Просто обсуждали, из чего могут быть сделаны звезды.

От удивления дева округлила глаза. Келеборн рассмеялся:

— Любопытно же.

— Охотно верю, иначе какой смысл вообще вникать в подобное. Но я к тебе не просто так пришла, а с вестями. Готовься — завтра будем тебя исцелять.

Определенно, если бы радость Келеборна была рекой, то теперь в ней можно было бы запросто утонуть — столь широка и глубока она оказалась. Одну долгую минуту он молчал, глядя невесте в глаза, а той казалось, что она, не смотря на аванирэ, отчетливо слышит и ощущает, какие бури бушуют у него в груди.

— Наконец дождался, — прошептал он, и голос его сорвался.

— Да. Утром все закончится.

Он вздохнул глубоко и обнял любимую еще крепче. Потом коснулся ее лба своим и долго так стоял, а она гладила его по плечам и затылку, перебирала длинные серебристые волосы и изо всех сил старалась, чтобы он ощутил ее любовь и поддержку, несмотря на все преграды — напрямую от фэа к фэа, от сердца к сердцу.

— Спасибо тебе, — наконец прошептал он.

— Люблю тебя, — отозвалась она.

О чтении больше не могло быть речи. Они взялись за руки и отправились бродить по саду. Пели первые весенние птицы, возвращавшиеся из теплых земель. Галадриэль и Келеборн слушали их голоса и пытались угадать, что готовит им судьба. Однако будущее на этот раз было скрыто плотной, непроницаемой пеленой. И все же оба от всей души надеялись на что-нибудь хорошее.

Утром, едва ладья Ариэн начала всходить на небосклон, высветлив его восточный край, жених с невестой отправились в покои целителей. На этот раз на процедуре не было посторонних — лечение слишком интимный процесс, и касается он только больного и лекаря.

Для Келеборна у стены была приготовлена кушетка, и мастер Мерион велел ему ложиться. Синда послушно разделся, вытянулся на боку и прикрыл глаза.

— Вы готовы, госпожа? — спросил целитель.

— Да, — уверенно ответила Галадриэль.

— Хорошо, — кивнул тот. — Тогда садитесь вон на тот стул.

Она устроилась поудобнее и глубоко вздохнула. Еще раз мысленно повторила порядок действий. Тем временем Мерион налил из бутыли темного стекла густой рубинового цвета настой и протянул кубок со словами:

— Каждый выпейте по половине.

Выполнив и это указание, нолдиэ дождалась, пока целитель чуть отойдет, и прошептала:

— Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, родная, — мгновенно отозвался Келеборн.

Она коснулась осторожно его плеча и ощутила под ладонью тепло. Любимый лежал, безоглядно вверив ей свою жизнь, и только частое биение жилки говорило о тщательно сдерживаемом волнении.

И тогда Галадриэль закрыла глаза и запела. Слова Песни, рождаясь в груди, проходили через сердце и фэа, напитывались ее любовью и только после этого проникали в роа того, чьего выздоровления она жаждала всем своим существом. Мотив сплетался в причудливый, замысловатый узор, горевший перед мысленным взором глубоким золотистым цветом. Нити пульсировали, опутывали черноту в глубине роа, которая болезненно металась, безуспешно пытаясь найти выход, постепенно затягивали и душили ее.