— Конечно, лорд, — тут откликнулся он. — Мы проходили здесь, я не забыл. Сейчас преодолеем этот немного овражистый лесок и дальше пойдем полем.

Турукано кивнул, но от вопроса не удержался:

— А если объехать его?

— У меня нет ответа — я веду вас той же дорогой, которой следовал сам.

— О чем спор? — приблизившийся Эктелион охотно вступил в беседу.

— Мне не нравится этот лес, — ответил Тургон. — Однако наш проводник настаивает на пути через него.

— Нет, лорд, — холодно произнес Глорфиндель. — Не настаиваю. Если желаете, объедем его и разведаем новую дорогу.

Тургон ненадолго задумался, но конь решил за него, охотно устремившись к деревьям.

— Похоже лошади не бояться того, что скрывают деревья, — произнес он.

— Скорее они даже хотят попасть туда, нежели пойти в обход. Второй путь заставляет их волноваться, — добавил Эктелион.

— Что ж, тогда доверимся Глорфинделю. А другие дороги разведаем позже. Если будет такая необходимость.

Вопреки опасениям Турукано, отряд благополучно миновал лес, оказавшийся не таким мрачным и непроходимым, каким выглядел на расстоянии.

Покидали нолдор сень деревьев на рассвете. От гор теперь их отделяло небольшое зеленое поле, которое к их великому удивлению начинало менять цвет, покрываясь золотыми цветами.

— Они подобны Анару, посмотри, — с восторгом проговорил Глорфиндель, обращаясь к другу. Эктелион такого восторга не испытывал, но с любопытством разглядывал диковинные растения.

— Запомни это место и вернись позже, когда будут семена. Посадишь у своего дома и будешь радоваться, — посоветовал он.

— Хорошая идея, но лучше бы сейчас найти, — поддержал беседу Тургон. — Не стоит из-за такой малости покидать тайную долину.

Глорфиндель немного взгрустнул.

— Таких нет. Рано еще, видимо, — он тяжело вздохнул. — А я уже представил, как мой дом начнут называть Домом Золотого Цветка…

— Ты его еще на щите своем нарисуй! — хохотнул Эктелион.

— А это идея! — иначе воспринял шутку Глорфиндель. — Будет он на моем гербе отныне!

Турукано промолчал, пытаясь отыскать ту самую тропу, что в свое время показала его другу птица.

Откладывать изготовление кровати Финдекано не стал. Несмотря на острый язык, сестра была права, теперь он это хорошо понимал. Передоверить работу мастерам для него было невозможно — и Фингон решил сделать ложе сам.

Однако первые несколько дней он провел, работая над эскизом. Закончив с повседневными делами и хлопотами, он садился у окна в гостиной и, пристроив на коленях папку с листами, начинал рисовать. Каждый завиток будущего узора, каждая линия должны были откликаться на их с мелиссэ образы радостью. Дело продвигалось.

«Кажется, готово», — понял Фингон, когда последний росчерк узора лег на бумагу, и посмотрел в распахнутое окно.

День уже успел перевалить за середину, однако до вечера еще оставалось достаточно времени. Ветер гнал по небу низкие, набрякшие дождем облака, остро пахло прелой землей и хвоей.

Финдекано подумал, что стоило бы самому съездить в ближайший лес и выбрать подходящее дерево для будущей кровати, однако после недолгого размышления отказался от этой затеи. Свежая древесина потребует длительной подготовки — он может просто-напросто не успеть к сроку. А, значит, стоит спуститься в мастерские и попробовать выбрать что-нибудь там.

Подхватив листы, он вышел из гостиной и сбежал вниз по лестнице, по пути столкнувшись с Ириссэ почти нос к носу.

— О, братец, тебя-то мне и надо! — воскликнула та.

— Что случилось? — поинтересовался Финдекано.

— Скажи, какие цветы любит Армидель?

Он нахмурился, еще не вполне понимая, что задумала неугомонная дева, но принялся добросовестно вспоминать все, что когда-либо говорила на эту тему любимая:

— Анемоны, маки, а еще цветы яблонь и вишен.

— Благодарю, — обрадовалась Ириссэ. — Ты мне очень помог.

Брат не выдержал и вопросительно приподнял брови. Сестра пояснила:

— Хочу заказать мастерицам несколько новых диванных подушек и покрывало в тон. А еще совершенно необходимо оббить в твоей спальне стены. Извини, конечно, но голый камень, который я там наблюдаю сейчас, вряд ли вдохновит деву.

— Делай, как считаешь нужным, — покладисто согласился Финдекано и улыбнулся. — Я доверяю твоему вкусу.

— Благодарю!

Ириссэ убежала, а он, спустившись еще на два пролета, прошел до конца коридора и толкнул дверь склада.

В эту комнату, расположенную в подвале главной крепости, мастера приносили всю подготовленную для работ древесину. Береза и сосна, дуб, ясень. Финдекано шел вдоль стеллажей, рассматривая доски и природные узоры на них. Одни казались слишком светлыми, другие простыми. Он вызывал в памяти образ Армидель, но не получал ответного отклика от дерева. И шел дальше.

Перед привезенным откуда-то из южных областей ореховым деревом он надолго остановился, невольно залюбовавшись красотой естественного узора. Однако, положив руку, понял, что и он не откликается. Наконец, когда Финдекано провел на складе уже больше часа, он вдруг получил ответный яркий всплеск радости. Клен, найденный верными недалеко от крепости Ломинорэ, готов был стать ложем для лорда и его будущей супруги. Нолофинвион приблизился и, положив ладонь на древесину, понял, что не ошибся. В ответном осанвэ он выразил свою благодарность клену и, подхватив сразу несколько не самых больших брусьев, понес их туда, где располагались все необходимые инструменты.

И закипела работа. Он проводил в мастерской дни и ночи, прерываясь лишь на еду и краткий сон. Контуры ложа постепенно становились все более отчетливыми, освобождаясь от лишней породы. На пол летели стружки, а Финдекано то и дело невольно бросало в жар. Перед глазами вставали картины того, о чем так легко и свободно упоминала в тот день Ириссэ, и тогда дыхание мастера учащалось, а кровь гулко билась в висках. Тем более что фантазировать, как выглядит Армидель без одежд, ему даже не было надобности — он много раз видел ее во время купания в Бритомбаре.

Однако руки его, занятые вырезанием узора на будущей спинке кровати, ни разу не дрогнули. Среди морских волн распускались лилии, а птицы взлетали под самые небеса. Он почти наяву слышал шум прибоя, и мелиссэ, играющая в волнах, виделась слишком отчетливо. Хотелось обнять ее, прижать к груди, провести ладонью по нежной бархатистой коже. Следом обычно представлялось то, что должно было случиться только в брачную ночь. Пульс снова ускорялся, и пару раз Финдекано даже был вынужден прерваться, всерьез опасаясь, что может испортить будущую кровать.

И все же спустя несколько недель работа была закончена. Когда верные подняли ложе в покои лорда, там уже ждал подготовленный девами удобный мягкий матрас с чехлом под цвет обивки стен. Фингон посмотрел и, покачав головой, улыбнулся, подумав, что надо не забыть поблагодарить сестру.

С самого утра Тьелпэ волновался и никак не мог найти себе места. Его любимая кобыла Иримэ вот-вот должна была ожеребиться.

Едва взошедший на небо Анар позолотил край неба и верхушки деревьев, он встал, оделся, наскоро позавтракал, почти не чувствуя вкуса пищи, и отправился на конюшню. Там его заверили, что еще рано, и вообще молодому лорду стоит пойти погулять и не отвлекать любимицу своим присутствием. Куруфинвион, тяжело вздохнув, подчинился.

Возможно, при других обстоятельствах он волновался бы меньше, однако Иримэ жеребилась до сих пор всего один раз, и это было еще в Амане.

Они были одногодками и росли вместе — малыш эльфенок и жеребенок из королевского табуна, дочь Альдеона, жеребца Финвэ. Едва научившись ходить, Тьелпэ стал почти ежедневно навещать конюшню прадеда, и был совершенно счастлив, когда тот подарил ему на пятый день звезды необыкновенно красивую золотисто-соловую кобылку с черными чулочками. Увидев подругу, с которой уже так полюбил играть, он застыл от восторга прямо посреди поляны, а потом побежал и обнял за шею. Та тихонько заржала в ответ и ткнулась носом эльфенку в плечо.